Живым или Мертвым - Грант Блэквуд

— Если мы управимся за час, ничего плохого не случится. — Это тоже была ложь.

Они снова спустили лодки на воду и, преодолев узкую полоску воды, подплыли к середине судна, где был спущен пассажирский трап, площадка которого находилась футах в полутора над водой. Почему трап спущен, Аднан не знал. Команды на судне не было. По-видимому, недавно судно посетила очередная правительственная комиссия.

Они причалили лодки к площадке трапа и полезли наверх. Трап шатался и скрипел под ногами. Наверху они обнаружили, что порт фальшборта закрыт, но Аднан несколькими ударами кулака скинул защелку и открыл проход.

— Держитесь вместе и внимательно смотрите под ноги, чтобы не провалиться в какую-нибудь дыру, — предупредил Аднан. Он посмотрел на схему и повернулся лицом к корме, чтобы лучше ориентироваться. Вторая дверь, вниз по лестнице, повернуть направо…

Они двинулись по палубе, движения их были тяжелыми и не слишком уверенными. Жесткие защитные костюмы терли в шагу и под мышками. Аднан все время крутил головой, глядя под ноги, на потолок и на стены. Он старался не думать о невидимых частицах, пронизывающих резину и вонзающихся в тело. Как и защелка входа на палубу, запорный рычаг металлической двери заржавел и не поддался с первого раза. Один из спутников подошел и тоже навалился на рычаг, который, немного посопротивлявшись, сдвинулся с места.

Все включили фонари, по очереди переступили высокий порог и направились вниз по трапу. На следующей палубе повернули налево по коридору и пересекли по пути три поперечных коридора, в которых располагались двери в каюты и какие-то другие помещения. По стенам в разных направлениях, словно кровеносные сосуды, тянулись бесчисленные кабели и трубопроводы. На четвертом перекрестке Аднан повернул налево и остановился около одной из дверей. В ней было прорезано застекленное окошко. Он заглянул туда, но ничего не увидел.

Он обернулся.

— Там, наверно, будет вода на полу. Это главная опасность. Не слишком доверяйте поручням и мосткам. Если что-нибудь начнет ломаться — не паникуйте и не шевелитесь. Понятно?

Все закивали.

— Как выглядит емкость?

— Как бочка для бензина, только вдвое ниже. Она должна, если будет на то воля Аллаха, стоять возле стены контейнера. — «А еще лучше будет, если Аллах соизволит, чтобы дверь нужного контейнера оказалась закрыта на запоры и его содержимое не тронуто», — добавил про себя Аднан. В противном случае радиация убьет их, прежде чем они сумеют отыскать то, за чем пришли. — Еще вопросы есть? — спросил он.

Вопросов не оказалось.

Аднан вновь повернулся к двери и подергал ручку. Здесь, в глубине судна, она была защищена от едкого соленого воздуха и легко повернулась. Он медленно открыл дверь так, чтобы можно было без труда пройти, и поставил ручку на стопор — так она не захлопнется, когда они войдут в трюм. После этого он осторожно шагнул вперед, поставил одну ногу на мостик и медленно перенес на нее вес тела. Выдерживает. Сделал шаг, потом еще один, повернул налево, сделал еще два шага. Повернулся и кивнул. Следующий двинулся за ним.

Для судового трюма помещение было необычно маленьким — примерно десять квадратных метров площадью и метров шесть глубиной. Мостик, на котором он стоял, тянулся вдоль переборки и заканчивался лестницей. Аднан подождал, пока все его люди войдут в помещение, и направился дальше по мостику. На полпути он остановился, подошел к перилам и, не опираясь на них, посветил фонарем вверх. Над головой он увидел погрузочный люк площадью полтора на полтора метра, по краям которого тянулись чуть заметные серые линии пробивавшегося в щели света. «Вот откуда попадает морская вода», — понял он. Крышка люка имела небольшой наклон к правому борту и, видимо, чуть-чуть сдвинулась с места. Он направил луч фонаря вниз. Так и есть: как он и боялся, на палубе стояла черная, насыщенная радиоактивной пылью морская вода, сквозь которую виднелись раскатившиеся топливные стержни. Где-то там находился защищенный свинцом контейнер-саркофаг. «Интересно, сильно ли свинцовая оболочка пострадала при крушении? — думал он. — И сколько еще топливных элементов лежат в своих ящиках?»

Они двинулись к трапу.

— Не это? — спросил один из спутников Аднана, посветив фонарем.

Внизу, в шести футах от трапа, находилась дверь, наводящая на мысль о банковском хранилище, с восемью запорными рычагами — по три справа и слева и два сверху и снизу. Слева от двери на уровне пояса располагался фиксатор, запертый на висячий замок.

— Слава Аллаху! — пробормотал Аднан.

Международный аэропорт близ Архангельска обслуживал в основном внутренние рейсы, которых даже летом было немного (а зимой — и того меньше). Местные жители предпочитали ездить на юг поездом, что оказывалось гораздо дешевле. Дело было еще и в том, что «Аэрофлоту» так и не удалось избавиться от заработанной за много лет репутации авиакомпании, крайне мало заботящейся о безопасности пассажиров. Но имелся здесь и второй терминал, где шла куда более активная жизнь. В основном оттуда возили рыбу, которую нужно было переправить, пока она свежая, в самые разные рестораны своей и чужих стран.

Там их добычу погрузили в сорокалетний «DC-8» компании «Асин эр фрейт». Он должен был лететь в Стокгольм, а там, сменив экипаж, на юг в Афины и далее в Объединенные Арабские Эмираты — в международный аэропорт Дубай.

— Что это такое? — спросил таможенник, взглянув на свежевыкрашенную «батарею».

— Научное оборудование. Какая-то рентгеновская аппаратура, — ответил его коллега.

Контролеры видели, что бумаги заполнены правильно, а больше их, на самом деле, ничего не волновало. Что не бомба — это точно. Форма совсем другая. Так что он расписался на длинной зеленой черте и тиснул полагающийся штамп. Никакой взятки он не получал. Что-нибудь военное он так просто не пропустил бы, но это было определенно не оружие. А так: он не спрашивал, они не предлагали. И им лучше, и ему спокойнее. Пневматический погрузчик подхватил аппарат — он весил около семисот килограммов — и перевез на платформу, стоявшую под грузовым люком. Оттуда ее вручную перетащили в самолет и надежно закрепили на алюминиевом полу.

Пилоты проводили предполетный осмотр — ходили вокруг самолета, глядели, нет ли утечки горючего, присматривались ко всяким деталям. Известно, что на ремонте грузовых самолетов все и всегда экономят, и летчики, чья жизнь, в общем-то, проходит в кабине, делали все возможное, чтобы свести влияние этой небрежности к минимуму. Шину левого шасси нужно было заменить не позже чем через десять взлетов-посадок. Помимо этого машина должна была выдержать предстоящие восемь часов полета. Убедившись в этом, они вернулись в служебную половину здания, где выпили местного кофе (никудышного) с местным же хлебом (изумительным). Бортпаек уже находился в самолете, его погрузил бортинженер, который продолжал возиться с двигателями.

Через полчаса они вернулись, забрались по старомодному приставному трапу в самолет и принялись готовиться к вылету. Подготовка заняла еще пятнадцать минут, после чего самолет вырулил в конец взлетно-посадочной полосы 18, чтобы начать разбег. Старая машина за свою жизнь провела в воздухе тридцать семь тысяч часов. Начинала как пассажирский лайнер «Юнайтед эрлайнс» и летала в основном внутри страны, между восточным и западным побережьями. Совершила несколько полетов в Сайгон как «птица свободы»,[31]о чем самолет, будь у него память, должен был бы вспоминать с улыбкой. Оторвавшись от земли, он неторопливо вскарабкался на свою крейсерскую высоту в девять тысяч шестьсот метров, направился на запад, потом над Финляндией повернул на юг, неторопливо пересек Ботнический залив и начал снижаться, чтобы приземлиться в Стокгольме. Все происходило обычно — самолет опустился на полосу 26 и, закончив пробежку, свернул налево к грузовому терминалу. Тут же подъехала машина-заправщик, минутой позже появилась бригада техобслуживания и принялась задавать дежурные вопросы о том, как проходил полет и какие у экипажа имелись проблемы. Все оказалось в норме, и экипаж покинул самолет, сел в машину и отправился в местный отель для экипажей самолетов. Там имелся хорошо известный авиаторам и любимый ими паб с холодным разливным пивом. Они еще не успели выпить по первой пинте, когда сменный экипаж вновь поднял «DC-8» в воздух.