О чём молчат рубины - Фунтик Изюмов

обмелели. И цветущий край превратился в пустыню![1]

— О-го-го!

— Ничего себе!

— А ты не путаешь?..

— Как можно, братцы?! Говорю же: в диких джунглях встретил совершенно пустынное место!..

Я ехидно улыбнулся. Ха! Они мне будут рассказывать про слонов и василисков?! Ещё три раза «ха»!

Но тут моя улыбка погасла. За нашим столом назревал конфликт. А это серьёзно.

— Дорогой Гастон! Ну как вы можете быть внучатым племянником старика Вульфера? Я всех его внучатых племянников наизусть…

— Я двоюродный!..

— Да, хоть троюродный! Я всю его родню до шестого колена наизусть! Поскольку сам являюсь его родственником! Дальним… очень… но это не суть! Главное, что я всех знаю. Может, в последний год и родился у кого-то младенец, про которого мне ещё не сообщили, но вы-то, дорогой Гастон, на новорожденного не очень-то похожи! Признайтесь, право слово, что вы придумали про ваши родственные отношения! И выпьем за честность!

— Я его двоюродный племянник!!! И забудем про это! Лучше расскажите, господа крестоносцы, как это вы умудрились проиграть битву при Грюнвальде?

— Как-как… Как Господь положил! — мрачно проворчал брат Марциан, — Но, окончательной победы полякам Господь не дал! Обломали они зубы о нашу крепость! И побежали вспять!

— Ага! Говорят, у вас там ангел завёлся? Он-то, поговаривают, в одиночку всех поляков и разбил? Ха-ха-ха!

Я насторожился. Рыцари тоже ощутимо напряглись.

— А откуда ты услышал про ангела? — вроде бы небрежно, поинтересовался Ульрих.

— Да тут только ленивый про ангела не судачит, — подмигнул нам Гастон, — А как вы умудрились на поле боя потерять Великого магистра и одиннадцать комтуров? Гер-р-рои!

— Я вижу, ты был в бою… по крайней мере в одном… — мрачным взглядом окинул Гастона брат Марциан, — Или это тебя на охоте ветками поцарапало?..

— Я?! — вскинулся рыцарь, — Я бегал от боя?! Да я только что возвратился из Рима! Я воевал в рядах Людовика Второго Анжуйского! Мы, можно сказать, папу римского из лап неаполитанского короля Владислава спасли! И это меня «ветками поцарапало»?!

На Гастона было страшно смотреть. Вздулись вены, лицо покраснело, и ужасные шрамы стали ещё заметнее и ещё ужаснее.

— Ну, вот видишь? — совершенно спокойно заметил брат Марциан, — Даже папе римскому Господь всемогущий не сразу победу даровал. Что же удивляться, если и мы, скромные рыцари Тевтонского Ордена, не сразу сломили превосходящие силы врага? Видимо, по грехам нашим… Но смеётся тот, кто остался живым, не так ли? Вот и теперь тевтонцы гонят польские войска прочь из нашей земли.

— За грехи, говоришь? — зло усмехнулся Гастон, — Интересно, какие грехи накопило крестоносное войско? Блуд и разврат? Или ещё хлеще? Содомским грехом грешите?..

— Выбирай слова! — жёстко скрежетнул брат Марциан, — Ты говоришь с крестоносными рыцарями!

— А для чего же это, вы с собой особу женского пола возите? — язвительно ухмыльнулся Гастон, — Даже двух? Не для плотских утех? Одну для рыцарей, другую для оруженосцев?..

Я почувствовал, как в груди полыхнуло огнём. Этот гад на что намекает?!

— Это сестра Катерина, — чересчур ровным голосом представил девушку брат Марциан, — Посланница бенедиктинского монастыря к папе римскому. Я посоветовал бы взять свои глупые слова обратно. И поживее!

— Монашка? — оскалился в злой усмешке Гастон, — Ха-ха! Как там в куплетах, что народ горланит? «Монах с монашкой опились бражкой. И глазом не моргнуть, а уж руки под рубашкой»? Ха-ха!

Меня словно подбросило.

— Ты… мерзавец… негодяй… — задыхаясь прохрипел я, — Ты…

— Я вызываю тебя на дуэль! — лениво процедил брат Ульрих и быстро переглянулся с братом Марцианом.

— Но… — нерешительно начал Марциан.

— Пустяки! — пренебрежительно отмахнулся Ульрих и вновь повернулся к Гастону, — Слышал ты, червь навозный? Я вызываю тебя здесь и сейчас! Выбирай оружие!

— Но меня оскорбил вон тот! — ткнул в меня пальцем Гастон, — Я буду биться с ним!

— Будешь, — легко согласился Ульрих, — Но только если меня победишь. Я тебя вызвал первым. Или ты, трус, откажешься?..

— Не сметь!!! — взревел Гастон вскакивая, — Не сметь меня оскорблять!

— Тогда назови оружие… — даже не поморщился Ульрих.

— То оружие, которое сейчас при тебе! — выпалил Гастон.

— Тогда выходи во двор и обнажи свой меч! — всё так же лениво посоветовал Ульрих, — Там и покажешь свою удаль… если она у тебя есть.

Надо сказать, через минуту трактир опустел. Все высыпали во двор. Ещё бы, такое зрелище! Нет, я не думаю, что редчайшее, но не слишком частое, это точно.

Багровый от гнева Гастон стоял с обнажённым мечом и шрамы на лице подёргивались. Жуткое зрелище! Ульрих вышел неторопливо, степенно, о чём-то беседуя с братом Марцианом. Люди, вывалившиеся из трактира, уже встали в импровизированную изгородь, тем самым как бы огородив площадку для поединка. Ульрих постучал пальцем в спину одного из зевак, одновременно, плавным и хищным движением вытаскивая свой меч. Зевака оглянулся и испуганно прянул в сторону. Ульрих шагнул на площадку и легко крутанул меч в руке, проверяя, ладно ли он сидит в ладони. Удовлетворённо улыбнулся. И только после этого лениво взглянул на Гастона.

— И?..

— Мы будем биться до смерти! — взволнованно облизнул губы рыцарь.

— Как скажешь… рассеянно протянул Ульрих.

И Гастон бросился в атаку.

Сразу стало видно различие между сражавшимися. Гастон рубил и рубил с плеча: сверху, сбоку, даже снизу! Он кружил и делал выпады, он наклонялся и выгибался в дугу, он приседал и подскакивал, и всё рубил и рубил, не давая Ульриху ни секунды передышки.

Ульрих стоял на месте и, казалось, еле успевал отмахиваться от бешенного натиска. Он ни сделал ни шага, ни разу не дёрнулся телом, только меч посвистывал в могучих руках, вращаясь одними запястьями.

Щитов у рыцарей не было. Мечи были одинаковые, полуторники. Поэтому оба держали оружие двумя руками, что придавало каждому удару особую опасность: любой удар был страшной силы и мог стать последним, доведись ему попасть в цель. Но нет. Каждый раз мечи сталкивались в воздухе, высекая искры и издавая глухой звон. Гастон убедился, что нарвался на опытного бойца и взвинтил темп вдвое. Ульрих едва успевал отражать удары.

Я представил, что если вдруг крестоносец ошибётся на пару градусов, подставив свой меч под удар не под нужным углом?.. Это же, словно молотом по наковальне! От такого удара моментально онемеет рука и следующий удар уже будет неотразимым! Но Ульрих успевал… пока…

Не знаю, как такое возможно, но Гастон ещё ускорился! Звон мечей слился в единый звук. Не успевал утихнуть звон от одного удара, как уже раздавался второй! Мечи мелькали так, что глазу трудно было уследить за их извивами. Понятно, что с таким темпом Гастон долго не протянет. Если он не победит