Савитри. Легенда и символ - Шри Ауробиндо

Боге сокрытом мир существование начал,

Медленно движется он к Богу проявленному:

Наше несовершенство к совершенству стремится,

Тело есть души куколка:

Бесконечное в своих руках держит конечное,

Время к обнаруженной путешествует вечности.

Чудесная скульптура вечного Мага,

Материя свою мистерию прячет от собственных глаз,

Библию, записанную тайными знаками,

Оккультный документ искусства Всечудесного.

Все здесь несет свидетельство его могущества тайного,

Во всем мы ощущаем его присутствие и его силу.

Пламя его суверенной славы есть солнце,

Слава — золотой мерцающий месяц,

Слава — его греза пурпурного неба.

Марш его величия — звезды кружащие.

В зеленых деревьях прорывается его смех красоты,

Его мгновения прекрасного в цветах торжествует;

Моря песнь голубого и ручья голос скитающийся,

С арфы Вечного слетая, журчат.

Этот мир есть Бог, осуществленный во внешнем.

Его пути не доступны нашему чувству и доводу;

В слепых животных движениях Силы невежественной,

В своих средствах слабы мы, поскольку малы, низки или темны,

Величие, основанное на ничтожных вещах,

В незнающей Пустоте он мир построил.

Свои формы он в массу из бесконечно малой пыли собрал;

Его чудеса построены из вещей незначительных.

Если ум искалечен, если невежественна жизнь и груба,

Если там есть жестокие маски и злые поступки,

Они — эпизоды в его обширном и разнообразном сюжете,

Его великой и опасной драмы необходимые шаги,

Он творит с ними и со всей своей страстью-игрой,

Игрой и не игрой, а, в то же время, схемой глубокой

Трансцендентальной Мудрости, пути находящей,

Чтобы встретить своего Господина в Ночи и в тени:

Над нею — бодрствование звезд;

Наблюдаемая одинокой Бесконечностью,

Она в немой Материи Божество воплощает,

В символических умах и жизнях — Абсолют.

Торговец чудес — ее ремесло механическое;

Машина Материи вырабатывает законы мышления,

Механизмы Жизни труду души служат:

Могучая Мать над своим творением трудилась,

Огромный каприз, себя железными законами связал

И скрыл Бога в загадочном мире:

Она баюкала Всезнающего в его неведающем сне,

На спине Инертности несла Всемогущего,

Безупречно ступала божественным бессознательным шагом

По огромному кругу ее чудо-трудов.

Бессмертие смертью себя страховало;

Лик Вечного был виден сквозь дрейфы Времени.

Свое знание он скрыл как Неведение,

Свое Добро в чудовищное ложе Зла он посеял,

Сделал ошибку дверью, в которую войти может Правда,

Его растение блаженства полито Горя слезами.

Тысячи аспектов назад на Одного указуют;

Дуальная Природа Уникального скрыла.

В этой встрече масок смешавшихся Вечного,

В этом путаном танце противоположностей страстных,

Сплетающих, подобно влюбленным в запретном объятии,

Их утраченной идентичности ссору,

Через эту борьбу и пререкания крайностей Силы

Миллион дорог земли пробивался к божественности.

Все запиналось за запинавшимся Гидом,

Но каждая запинка — необходимый шаг

На неизвестных маршрутах к непостижимой цели.

Все шло вслепую, вразброд к Одному Божеству.

Словно трансмутированные титаническим заклинанием,

Вечные силы приобретали сомнительный облик:

Перекошенной божественности идолы,

Они несли головы животных и троллей,

Обретали уши фавна, копыта сатира

Или демоническое в своем взоре прятали.

Извилистым лабиринтом они делали мыслящий разум,

Они претерпевали метаморфозы сердца,

Вакханических пирующих из Ночи впускали

В свое святилище восторгов,

Как на дионисском маскараде.

На столбовых дорогах, в садах мира

Они валялись, забыв свои части божественные,

Словно пьяные от вина Цирцеи ужасного

Или подобно ребенку, что растянулся, играя в грязи Природы.

Даже мудрость, каменотес дорог Бога,

Есть партнер в бедственной глубокой игре:

Утеряна пилигрима сума,

Она не смогла прочитать карту и увидеть звезду.

Скудная, самоправедная добродетель — опора ее

И резона прагматичное нащупывание или абстрактное зрение,

Либо технику успеха краткого часа

Она изучала, швейцар в школе выгоды.

На океанической поверхности Сознания обширного

Мелкие мысли на мелководье ловятся в сети

Но сквозь ее узкие ячейки ускользают великие истины;

Хранимые глубинами творения от зрения,

Неясные, они плывут в темных безднах громадных,

В безопасности от мелких промеров ума,

Слишком далекие для неглубокого погружения ныряльщика слабого.

Наше смертное зрение всматривается глазами неведающими;

Оно не смотрит на глубокое сердце вещей.

Наше знание гуляет, опираясь на посох Ошибки,

Поклонник фальшивых догм и фальшивых богов

Или фанатик свирепого нетерпимого кредо,

Или искатель, сомневающийся в каждой найденной правде,

Скептик, встречающий Свет с Нет непреклонным

Или расхолаживающий сердце сухой ироничной улыбкой,

Циник, в человеке вытаптывающий бога;

На путях Времени тьма разлеглась

Или поднимает свою гигантскую голову запятнать звезды,

Она создает облако интерпретирующего разума

И затмевает пророчества Солнца.

Но здесь, все же, есть Свет; у дверей Природы стоит он:

Он держит факел, чтобы ввести путешественника.

В наших тайных клетках он ждет быть зажженным;

Он — звезда путеводная, сияющая над морем неведения,

Лампа на полуюте, ночь прорезающая.

Когда растет знание, вспыхивает Свет изнутри:

Он — боец, сияющий в разуме,

Орел грез в сердце угадывающем,

Доспехи в бою, лук Бога.

Тогда более широкие наступают рассветы и великолепия Мудрости

Пересекают туманные, полуосвещенные поля существа;

Философия на облачные пики Правды взбирается

И Наука вырывает у Природы оккультные силы,

Огромные джинны, что обслуживают карлика мелкие нужды,

Сокрытые детали ее искусства показывают

И побеждают ее ее собственной силой плененной.

На высотах, недостижимых для самого отважного полета ума,

На опасном краю слабеющего Времени,

Душа отступает в свою бессмертную Самость;

Знание человека небесным Лучом Бога становится.

Есть царство мистическое, откуда прыгает сила,

Чей огонь горит в глазах мудреца и провидца;

Молниеносная вспышка визионерского зрения,

Она играет на краю внутреннем разума:

Смолкшая мысль в Пустоту смотрит сияющую.

Голос спускается с невидимых мистических пиков:

Крик великолепия изо рта шторма,

Это голос, что говорит с глубиной ночи,

Это гром и пламенеющий зов.

Над планами, встающими с невежественной земли,

Поднимаются руки к царству Незримого,

По ту сторону ослепительной линии суперсознания,

И срывают завесу Неведомого;

Дух внутри в глаза Вечному смотрит.

Он слышит Слово, к которому наши сердца были глухи,

Он смотрит сквозь сияние, в котором наши мысли слепые росли;

Он пьет из обнаженной груди восхитительной Истины,

Вечности секреты он изучает.

Так все в Ночь нырнуло загадочную,

Так все поднимается, чтобы встретить ослепительное Солнце.

О Смерть, это — царства твоего мистерия.

В аномальном и магическом поле земли,

Несомой в своем бесцельном путешествии солнцем

Среди принуждаемых маршей великих немых звезд,

Тьма оккупировала поля Бога

И мир Материи управляем был твоей формой.

Твоя маска скрыла лик Вечного,

Блаженство, что делало мир, впало в спячку.

Покинутое в Обширности, оно все еще дремлет:

Злая трансмутация будет охватывать

Его члены до тех пор, пока оно себя больше не знает.

Через его созидательный сон пролетают

Радости и красоты лишь