Врата трех миров - Ян Ирвин

Никто не уцелел бы после такого удара лорска. Это конец рода. Карана ощутила невыразимую муку.

И вдруг произошло чудо: Лиан пошевелился. Застонав, он попытался сесть. Лорск уже приближался к нему. Можно было сделать только одно, и Карана способна была это сделать, пока еще не кончилось действие хракса. Она мысленно послала свою ярость в лорска и, как когда-то случайно оказалась в мозгу у гаршарда, очутилась в чуждом, отчаявшемся сознании лорска, который испытывал большие страдания, чем она. Она видела все его глазами и чувствовала, как лорск поднимает здоровую лапу, чтобы разорвать Лиана. Приложив огромное усилие, она попыталась взять сознание лорска под контроль. Она боролась с мускулами, которые были сильнее в десять раз, чем у нее, и подчинить волю, равную ее собственной. Поэтому все, что могла сделать Карана, — это заставить лапу лорска немного приподняться.

Удар обрушился над самой головой Лиана. Лорск взревел и вышвырнул Карану из своего сознания.

И тогда она собственными глазами увидела совершенно невероятное зрелище. Лиан встал на колени и снизу швырнул меч в лорска. Он сделал это совсем неумело — так бросают навоз лопатой. Карана уже готовилась повторить мысленное послание, как вдруг острое как бритва лезвие вонзилось лорску в шею, перерезав сонную артерию. Он затанцевал кругами и упал прямо перед Караной. Лорск был мертв.

Она взглянула на его искалеченную лапу. Когти на двух оставшихся пальцах были обломаны. Именно это спасло Лиана, иначе первым же ударом лорск выпустил бы ему кишки.

Шатаясь Лиан подошел к Каране.

— Только не напоминай мне больше о моей глупости. «Я пришел тебя спасти…» — попросил он, обнимая ее.

— И не собиралась, — хихикнула Карана.

— В любом случае я никогда не хотел быть героем — только сказителем.

— Но теперь ты герой. Настоящий герой. Впрочем, для меня ты всегда им был.

Утром появился Идлис с каркасом из металла и кожи, который он собирался надеть на Карану поверх гипса. Идлис отрегулировал ремни и пружины, которые вытягивали ее ноги, чтобы кости срастались правильно.

— Ей нужно не снимать каркас по крайней мере шесть недель, пока не срастутся кости, — сказал Идлис Лиану.

— Выглядит чертовски неудобным, — заметил Лиан. — А как же ты будешь?..

— Отправлять свои естественные нужды, хочешь ты сказать? — засмеялась Карана. — Конечно, у меня будет сиделка. Если ты действительно меня любишь, то будешь ходить за мной, а когда я наконец вылезу из этого сооружения, то вознагражу тебя. И себя, естественно.

Идлис взял маленькую ручку Караны и поцеловал ее. Она больше не ежилась от прикосновения его «резиновой» кожи. Теперь он был для нее другом. Идлис сказал:

— Я буду приходить в Готрим раз в год, в этот день, — на случай, если тебе понадобится хракс. Его невозможно нигде раздобыть, потому что, кроме гаршардов, никто больше не знает, как его делать. Если я буду тебе нужен, пошли сообщение в Паймир, что на южном побережье Моря Туманов. А теперь я должен последовать за Йетчей. — Глаза его увлажнились. — До свидания!

— До свидания, — ответила Карана. — Теперь у тебя есть будущее. Приходи в Готрим, если когда-нибудь тебе нужна буду я.

Подошла Малиена и молча встала возле носилок Караны.

— Ты, должно быть, ненавидишь и презираешь меня? — тоненьким голосом спросила Карана.

Наклонившись, Малиена убрала ей волосы со лба:

— Ты мне родня, Карана, и я всегда буду любить тебя.

— Но я предала свой народ и помогла Рульку.

— И ты опять-таки поступила правильно. Со всем этим покончено, Карана.

Карана облегченно вздохнула.

— Но сможешь ли ты простить нас, Карана, за все, что аркимы сделали тебе и твоей семье? — Теперь пришел черед Малиене поволноваться.

— Малиена…

— Да, Карана?

— Ты так и не закончила расчесывать мне волосы, — сказала Карана, имея в виду их ссору в Туркаде несколько недель тому назад.

— Я сделаю это прямо сейчас, — засмеялась Малиена. — А чтобы показать, что я раскаиваюсь, я даже расчешу тебя собственной щеткой, поскольку свою ты, несомненно, потеряла.

— Вот это действительно услуга! — нахально произнесла Карана. — Сначала твои сапоги, потом твоя щетка. Когда я в следующий раз соберусь на восток, может быть, ты уступишь мне и свою кровать.

— Только не сломай ее! — рассмеялась Малиена.

Аркимы закрылись с Тензором, подготовили его тело к погребению и сутки бодрствовали над ним, играя свои протяжные мелодии и исполняя погребальные песни. На следующий день, на рассвете, они похоронили Тензора в гробнице, давно для этого предназначенной, в катакомбах старого Шазмака. Церемония была простой и величественной.

— Он больше не покинет свой возлюбленный Шазмак, — сказала Малиена. — И ни один из нас никогда не отправится домой, на Аркан. Мы — вечные изгнанники.

— Разве это имеет теперь значение? — спросил Лиан. — Ведь прошло столько лет. Ваши предки, конечно, родились здесь?

— Да, но в наших душах тоска по Аркану вечна. Мы все мечтаем совершить туда паломничество. — Она тяжело вздохнула. — Но я обеспокоена. Вы видели извержения вулканов? Что происходит с моим миром?

— А ты можешь что-нибудь сделать?

— Нет! Какая бы судьба ни ожидала мой народ на Аркане, хорошая или плохая, — отныне они будут жить самостоятельно.

— А что теперь будете делать вы? — поинтересовался Лиан.

— Мы отправимся на Восток и будем жить своей жизнью. Аркимы никогда не были такими великими, как нам самим казалось, но мы выжили. И нам прибавляет мужество то, что рабство аркимов, оставшихся на Аркане, тоже закончилось. Мы бы могли покончить с ним четыре тысячи лет тому назад, если бы нам хватило храбрости бросить вызов каронам.

Мендарка тоже похоронили в Шазмаке, и всех остальных погибших. Наннолет превратился в горстку золота и сажи на полу. Аркимы истолкли каменные плиты пола в порошок, который вместе с пеплом мертвых существ из бездны развеяли над Гарром. В своем последнем полете машина Рулька прошла прямо над флейтой, и она расплавилась, а жидкий металл просочился в трещины пола. Эти куски вырезали и тоже выбросили в Гарр. Это было полное уничтожение золота Ялкары, но ничего лучше сейчас придумать было нельзя.

Когда все дела были закончены, Карану, все еще в гипсе и каркасе, привязали к носилкам. С момента разрушения Непреодолимой Преграды прошло всего десять дней, но откладывать отход из Шазмака дольше было невозможно. Нужно было многое сделать в реальном мире — единственном, который теперь у всех них остался.

В последний раз они отправились в путь из Шазмака пешком, потому что у Шанда с вратами ничего не получилось после того, как исчезла Непреодолимая Преграда. Все те, кто умел делать врата, были мертвы или потеряны, за исключением Шанда и Иггура. Но он был убит тем, что теперь навсегда потерял Ялкару и Магрету. Казалось, ему не для чего больше жить.