Повести о Ветлугине - Леонид Дмитриевич Платов
Шрифт:
Интервал:
Я внимательно осмотрел в бинокль ее берега. И признака человека не было там.
Бульчу, стоявший со мной рядом, протянул руку за биноклем. Я передал охотнику бинокль и показал, как с ним обращаться. Но и Бульчу не увидел ничего. Если «дети солнца» лежали где-нибудь между скалами, то сумели совершенно слиться с ними. Загадочные тени, следовавшие за нами, вышли на мгновение из мрака и снова отступили туда, растворились в нем…
— Не боишься «детей солнца»? — поинтересовался я.
— А зачем их бояться? — с неудовольствием ответил охотник. — Не духи они — люди! Одну лодку угнали, вторую ножами поковыряли. Два раза обманули меня. Третий раз не обманут, нет!
И он сердито стал укладывать вещи в лодку.
Бульчу был очень зол на «детей солнца»; они задели самолюбие нашего проводника, самую чувствительную его струнку.
Я сообщил в Москву и в Новотундринск о неожиданной помехе. «Продолжаем продвигаться, исправив повреждения, — так заканчивалась радиограмма. — Усилим бдительность. На привалах будем оставлять часовых».
Перебросился по радио несколькими словами и с Андреем. Мой друг с понятным волнением следил за нашей экспедицией. Поэтому, как ни экономили мы аккумуляторы, но Савчук все же милостиво разрешил мне извещать мыс Челюскин о каждом новом найденном нами письме Петра Ариановича.
Диверсия заградительного отряда, высланного из Страны Семи Трав, очень обеспокоила Андрея.
«В случае чего — радируй! — наказывал он мне. — Укажи ваше место, характерные ориентиры. Вышлю самолет. Если туман, жгите костры».
Но о посадке самолета в ущелье, конечно, не могло быть и речи. Река была чересчур извилистой и узкой, а склоны — крутыми, иногда даже обрывистыми.
На худой конец, можно было рассчитывать лишь на «шумовой эффект», то есть попугать гулом мотора лазутчиков, когда те начнут слишком уж наседать.
Впрочем, Савчук не собирался прибегать к помощи самолета.
— Попугать! Вот именно попугать! — сердито передразнил меня этнограф. — А они-то ведь и без того до смерти напуганы, эти загадочные «дети солнца». Еще примут ваш самолет за Птицу Маук. Переполошатся, подхватят свои пожитки и откочуют куда-нибудь еще дальше в горы. Ищи их потом!..
В этом, по-видимому, был известный смысл. И все-таки нам с Лизой приятно было сознавать, что наш верный Андрей неподалеку, что он думает и тревожится о нас и в любой момент готов прийти на помощь.
Мы возобновили путешествие.
3
Утром шестнадцатого июля я поднялся раньше всех и шепотом поздоровался с Бульчу, который, сгорбившись, сидел у лодки с ружьем на коленях. Потом я на цыпочках обошел мирно спавших Лизу и Савчука и, присев на корточки у вещевого мешка, принялся вынимать оттуда продукты.
Сушки, сушки, сушки… Ну и надоели же они, между нами говоря! Крупа… Сахар… А где банка с лососиной и консервированные персики, сберегавшиеся как лакомство? Неужели их оставили на предыдущем привале? Ага, вот они! Я торжественно извлек консервы с самого дна мешка и открыл маленьким топориком.
Теперь НЗ! На свет вслед за персиками появилась объемистая фляга со спиртом. Я сполоснул в реке кружки и расположил их в симметричном порядке вокруг фляги.
Отступил на шаг, полюбовался сервировкой. Хорошо, но все же чего-то не хватает. Чего? Наверное, праздничной скатерти. В таких случаях полагается скатерть.
Я в некоторой растерянности оглянулся по сторонам. Может быть, мох?… Я бережно перенес флягу, лососину, персики и кружки на большую плоскую кочку, сплошь поросшую ярко-зеленым бархатистым мхом. Конечно, это не белоснежное, туго накрахмаленное полотно, но ведь мы не в «Праге» или в «Метрополе», а в горах Бырранга, почти на пороге каменного века!
Бульчу с удивлением смотрел на меня.
Разведя костер и набрав воды в чайник, я подвесил его над огнем, а сам пристроился рядом и закурил в ожидании, пока проснутся мои спутники.
Над кучей одеял поднялись вздыбленные и всклокоченные рыжеватые кудряшки. Лиза изумленно сказала хрипловатым от сна голосом:
— О! Готовится пир? Почему?
— А какое число сегодня? — ответил я вопросом на вопрос. — Забыла? Шестнадцатое июня!.. То-то и оно! Эх, ты! Ну, поздравляю, Лизок!
— Кого это вы и с чем поздравляете? — спросил Савчук, высовывая голову из-под одеяла.
— Лизу. С днем ее рождения.
— Боже мой! — Наш начальник с испуганным видом поспешно перекинул ноги через борт лодки. — Конечно же, и я… От души… Даже не подозревал, представьте себе… Ну что бы заранее, Алексей Петрович, хотя бы вполнамека…
— Сама всегда забываю свой день рождения, — прервала его Лиза, беспечно тряхнув кудряшками.
Вскоре все участники экспедиции уже сидели вокруг кочки. Спирт — в самых минимальных дозах, потому что это был действительно НЗ — неприкосновенный запас, — я с осторожностью разлил по кружкам. Чайник весело забормотал какую-то чепуху и просигналил струйкой пара: «Готов! Готов!»
— Ну, все как будто! — спросил я, в последний раз не без самодовольства оглядывая праздничный «стол».
Но Лиза не притрагивалась к еде. Она красноречиво-укоризненно смотрела то на меня, то на Савчука. Я тоже с недоумением посмотрел на него. Чем бы это он мог ей не понравиться? А! Он был не брит!
Я с сомнением провел ладонью по своему подбородку. Брился-то я, собственно говоря, вчера, но ради такого торжественного случая?…
Лиза требовала от нас с Савчуком, чтобы мы брились не реже чем через день.
— Не надо распускаться, — говорила она. — Бритый человек всегда собраннее, энергичнее небритого, — сколько раз приходилось это замечать. Не забывайте и о чисто эстетической стороне дела. Многодневная щетина, фу-фу!.. Еще у вас, Володя, так-сяк, светлая, почти не видно. Но у Леши черная, разбойничья!.. Потом небритые, как правило, имеют болезненный, усталый вид. Прошу не снижать мой политико-моральный уровень!..
О Лизе можно сказать, что она обладала своеобразным житейским талантом: всегда умела поставить себя в правильные отношения с людьми, даже очень близкими к ней, причем очень спокойно, почти шутя, без всякого нажима.
— Извини, Лизочка, я сейчас, — пробормотал я и, захватив бритвенный прибор, отошел в сторонку. Сконфуженно пыхтя, за мной последовал Савчук.
Бульчу, ничего не понявший, вздохнул и принялся за лососину.
Не прошло и десяти минут, как мы снова сидели против Лизы, сияя гладко выбритыми щеками и распространяя вокруг запах тройного одеколона.
— Поздравляю тебя, милый мой Рыжик, — сказал я. — Желаю тебе… Но чего же тебе пожелать?
— О! Добраться поскорей до Страны Семи Трав!
— Вы, наверное, совсем не так хотели встретить свой день рождения, — сказал Савчук, выуживая из банки самый
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!