Страж неприступных гор - Феликс В. Крес

Появилась избалованная рыжая девица, во всех отношениях достойная своей госпожи, — полненькая невольница по имени Аяна или Айана. Хайна так и не запомнила, пользуется ли девушка дартанским или армектанским произношением своего имени. Впрочем, разница касалась не столько произношения, сколько написания.

— Жемчужина сейчас…

— Дай догадаюсь — с мужчиной?

Хайна никогда не отличалась резкостью, и служанка Анессы скорее удивилась, чем испугалась.

— Нет, Жемчужина. Она больна, у нее болит живот.

— Объелась, — язвительно заметила Хайна. — И где она мается своим животом?

— В спальне, Жемчужина. Но она сейчас с кем-то разговаривает.

— А с кем?

— С его благородием канцлером.

— И долго еще?

— Он как раз собирался уходить.

— В таком случае я подожду.

Хайна прислушалась; канцлер, похоже, и в самом деле собрался уходить. Из-за дверей спальни доносились звуки скандала: «Ты постоянно… забываешь, господин!..»; «Нет, госпожа, не забываю, зато ты…»; что-то там еще, Хайна не расслышала, но зато дальше: «…невольница! Наглая невольница!» (Анесса возмущенно крикнула). «Вот тогда, Жемчужина, станет известна твоя подлость, о да, да! Подлость, прекрасная госпожа! Подлость!»

Открылась дверь. Потный, раскрасневшийся сановник держал под мышкой какие-то смятые рулоны и бумаги.

— Даже от имени королевы! Даже когда от имени королевы-то с уважением! Да, да, Жемчужина! С уважением!

— Хорошо, господин, хорошо… Прости меня и дай мне тот документ.

— С уваже… Гм? — спросил канцлер.

— Я больна и вспылила… Я приму твой отчет.

Голос ее звучал столь сладко, что по спине стоявшей у стены Хайны пробежали мурашки. Канцлер пребывал в своей должности недавно (его предшественник, умный, но престарелый, умер от сердечного приступа) и еще не знал, что значит, когда к нему ластится змея. Конечно, он знал первую Жемчужину Дома, но не решал с ней никаких вопросов. Вернувшись в спальню, он пошелестел своими документами, что-то спокойно сказал и получил доброжелательный ответ. С ним было покончено, по крайней мере с его отчетом. Однажды получив преимущество над Анессой, следовало ее немедленно добить, иначе… Отрезанные головы отрастали.

Канцлер об этом не знал. Он вышел и лишь тогда увидел Хайну. Он замер — но всего на мгновение, поскольку узнал Черную Жемчужину. Это не был кто-то чужой, перед которым следовало притворяться неизвестно кем.

— Ваше благородие, — сказала она.

— Жемчужина.

Он вежливо кивнул и ушел.

Хайна направилась в спальню. Рыжая служанка, желая исполнить свои обязанности, опередила ее. Анесса, морщась, отдавала ей толстую пачку смятых страниц.

— Что с тобой? — спросила Хайна.

Первая Жемчужина со вздохом опустилась на подушки. Выглядела она и впрямь неважно.

— Живот болит… — капризно ответила она. — Ты уже вернулась?

— Обожаю умные вопросы. Где Эзена?

— На троне, — обиженно сказала Анесса. — У меня еще вчера вечером началось…

— Так пусть пройдет. Она принимает гостей? Эзена?

— Судит. Решает спор между…

Родовые инициалы магнатов и рыцарей никогда Черную Жемчужину не интересовали, так что и на этот раз она пропустила их мимо ушей.

— Княжна Риолата Ридарета выехала в Роллайну, но вскоре вернулась на свой корабль, — прервала она больную подругу. — Дальше она послала своего второго помощника, который ее сопровождал. Он здесь. Если он не сошел с ума и ничего не напутал, то его капитанша обещала кому-то свою голову и сейчас везет ее в подарок, пока что еще на собственных плечах. Она просит ничего не говорить ее опекуну, князю Раладану. Через несколько недель она появится здесь, как было договорено, или пришлет за него выкуп. Саму себя в виде узнаваемых, но неопасных кусков.

У первой Жемчужины перестал болеть живот, но тут же заболела голова.

— Кажется, я умираю, — прошептала она. — Что за проклятый день…

— Не умирай. Сперва вытащи Эзену с того судилища, или как его там. Я не пойду, ибо лишь наделаю суматохи. Одним своим видом. Если королеву отвлекает от важных дел первая Жемчужина Дома, это может означать что угодно. Например, что у нее болит живот. Но если я — это означает, что был заговор, покушение, рушится королевство и скоро всему конец.

— Нет, — сказала Анесса, садясь на постели, из-за чего под прозрачной ночной сорочкой обрисовались симпатичные складки на больной части тела. — Есть разные дела и разные вассалы… Не гримасничай, дело княжны Ридареты — не единственное дело, которым заняты мысли королевы, и может, даже не самое важное. Зачем ей флот, если от королевства отделится Южный Дартан?

— Прямо так не отделится.

— Да? Стоит обидеть тех двоих, чей спор сейчас разрешает Эзена, и для этого появятся все основания, — язвительно, но и слегка сердито заметила Анесса, которая порой бывала сыта по горло подругой, не видевшей дальше кончика своего носа; верная «сука королевы» занималась ее безопасностью, выполняла особые миссии, но все остальное мало ее волновало. Впрочем, лишь благодаря этому была возможна дружба между двумя первыми Жемчужинами королевы, не соперничавшими ни на одном поле. — За каждым из них стоит двадцать других домов, а от родовых инициалов может сделаться плохо. Я не стану ее оттуда вытаскивать. Она сидит на троне, а на голове у нее корона… Ты сейчас к ней подойдешь? Я не пойду. Разве что если, как ты говоришь, был заговор, покушение, рушится королевство и скоро всему конец. В самом деле все настолько плохо?

— Ну… нет. Но что мне делать? Преследовать княжну? Она ведь отправилась куда-то морем, как я могу ее догнать? Может, лучше помчаться следом за Готахом, который, похоже, как раз сейчас подъезжает к своему дому? Мне нужно какое-то решение. Как можно быстрее, а лучше всего немедленно.

— Так прими это решение. Для чего ты, собственно, существуешь? Чтобы звенеть железом в коридорах, есть алебардщики.

— Хорошо, я могу решить, за кем последовать. А что с его высочеством Раладаном?

— С ним… — проговорила Анесса. — Не знаю, что там задумала княжна, но разума у нее и вправду ни на грош. Каким образом мы должны несколько недель обманывать ее отца? Силой его можно держать и без этого. Но если Эзена хочет чего-то добиться со своим союзом, о котором мечтает, то дорога к нему наверняка ведет не через мешок с разрубленной на части дочерью Раладана. «Мы ничего не хотели тебе говорить, господин, чтобы ты не беспокоился. Ты свободен, ваше благородие, поговорим теперь о флоте». Ай… — застонала Анесса, согнувшись и потирая живот. — Пойду к нему. Может, что-то посоветует… знает… ай… Где этот пират Ридареты?

— Здесь.

— Пусть придет сюда.

— Ты почти голая. Нет, он вовсе не симпатичный.