Столетняя война. Том V. Триумф и иллюзия - Джонатан Сампшен

Стаффорд, а также большая толпа французских капитанов, епископов и чиновников. Парижане тщательно продумали прием короля. Несмотря на окружающую бедность, горожане не пожалели средств, чтобы сделать его как можно более эффектным. Муниципалитет для этого заложил почти весь годовой доход. Купеческий прево встретил королевскую кавалькаду на равнине между Парижем и Сен-Дени. За ним следовали все ведущие горожане официального Парижа: магистраты, командиры городского ополчения, советники Парламента и Счетной палаты, сотрудники правительственных учреждений и государственного секретариата, факультетов Университета — все в парадных мантиях и шапочках, соответствующих их должностям.

Улица Сен-Дени, ведущая от ворот Сен-Дени к Шатле, была королевской дорогой средневекового Парижа, местом прибытия и отбытия армий и посольств, императоров, принцев и королевских невест, традиционным маршрутом радостных вступлений, которыми каждый король Франции отмечал свое восшествие на трон, и государственных похорон, которые ожидали его в конце царствования. Улица была переполнена народом. Когда процессия Генриха VI въезжала в город, представители городских гильдий по очереди шли рядом с ним, держа над его головой голубой шелковый балдахин, расшитый золотыми геральдическими лилиями. У церквей стояли священнослужители в облачении и со святыми реликвиями в руках. Через определенные промежутки устраивались представления, пантомимы, мистерии и живые картины. Взятого в плен провидца Гийома Пастуха привезли из его камеры в Руане, связанного веревкой, и выставили на обочине дороги — это было его последнее появление на публике перед тем, как его по тихому утопили в Сене. На помосте перед Шатле, перед тем как процессия достигла Моста Менял, было выставлено изображение короля-ребенка, над которым возвышались две короны — Англии и Франции, с одной стороны стояли актеры, изображавшие герцога Бургундского и главных капитанов, которые подносили ему меч Франции, а с другой — герцога Бедфорда, кардинала Бофорта и ведущих английских дворян, которые подносили меч Англии. Генриха VI отвели во дворец на острове Сите для осмотра священных реликвий и в Отель Сен-Поль для встречи с его бабушкой, Изабеллой Баварской, почти забытой фигурой из трагического прошлого Франции, после чего он удалился в расположенный напротив Отель де Турнель. Окружавшие его люди были слишком обеспокоены неспокойной обстановке Парижа, чтобы позволить ему долго оставаться на виду у своих подданных. На следующее утро юного короля перевезли в безопасный Венсенский замок, где он оставался в течение следующих двух недель[525].

Генрих VI был коронован в соборе Нотр-Дам 16 декабря 1431 года. Под вратами собора был сооружен высокий помост, к которому вела широкая лестница, покрытая синей тканью, расшитой золотыми геральдическими лилиями. Король прошел по нефу с двумя коронами — английской и французской, которые несли перед ним. Поднявшись по лестнице, он сел на трон в центре помоста. Генрих VI поклялся защищать привилегии французской Церкви и управлять своими французскими подданными с мудростью и милосердием. Он был помазан на царство святым елеем. Королевские регалии были привезены из сокровищницы аббатства Сен-Дени. Ему были вручены шпоры и государственный меч, затем кольцо, скипетр и держава. В конце церемонии король был усажен на трон, держа в руках английскую корону, на его голову была возложена французская корона, а кардинал провозгласил: "Да здравствует король".

Хронисты сообщали, что церемония проходила по обряду принятому в Англии, а не во Франции. Это не соответствует действительности, но, вероятно, большинство людей считало именно так. В качестве чина службы использовался коронационный чин Карла V, тщательно измененный, чтобы исключить упоминание города Реймс и его архиепископа. Но ошибка хронистов была показательной, поскольку мало что было сделано для того, чтобы уважить чувства французов и соответствовать идеологии двуединой монархии. Права епископа Парижского на проведение церемонии были узурпированы кардиналом Бофортом, который настоял на том, чтобы провести ее самостоятельно. Каноники Нотр-Дам были возмущены, когда один из чиновников унес золотой кубок, из которого король пил вино для причастия, вместо того чтобы оставить его в соборной сокровищнице, как того требовала традиция (позже он был возвращен после неприличной перепалки). Месса, последовавшая за церемонией коронации, была исполнена английскими хористами Королевской Капеллы, возможно, в прекрасной полифонической обработке (Missa da gaudiorum premia), которую, как считается, написал Джон Данстейбл в честь бракосочетания родителей короля и заключения договора в Труа. Традиционный порядок церемонии предусматривал присутствие двенадцати пэров Франции и государственных чиновников, но единственными пэрами были епископы Бове и Нуайона. Герцог Бургундский, старший пэр Франции, находился в Лилле, где вел переговоры с канцлером Карла VII о шестилетнем перемирии. Позднее он утверждал, что не одобрял эту церемонию, поскольку она вредила перспективам всеобщего мира, на который он возлагал надежды. Герцог Бретонский, номинально являвшийся английским союзником, также отсутствовал. Его участие поставило бы под угрозу его попытки поддерживать отношения с обеими сторонами. Роли шести светских пэров Франции, судя по всему, исполняли английские дворяне. Коннетаблем Франции, в чьи обязанности входило передавать государственный меч в руки короля, был англичанин Хамфри, граф Стаффорд. Другие англичане заняли большинство почетных мест, как в соборе, так и на государственном пиру, который состоялся во дворце. Коронационный пир оказался публичной катастрофой. Для представителей муниципалитета, советников Парламента и представителей Университета не было зарезервировано мест. Они были вынуждены сидеть вместе с простыми торговцами в глубине зала, где им подавали подпорченное мясо, приготовленное за четыре дня до начала пира и признанное негодным для более высокородных гостей. Даже больные из Отель-Дьё (Божий дом), традиционно посещавшие церемонию коронации для получения милостыни, заявили, что их плохо обслужили[526].

"Всем этим заправляли англичане, которые не позаботились о чести праздника", — сетует городской хронист. Они сделали для находившейся в упадке торговли предметами роскоши меньше, чем средний буржуа, выдававший замуж свою дочь. "Воистину, никто не мог сказать об этом ни одного доброго слова". Кроме англичан. Они, по крайней мере, были довольны. Это было сделано "достойно, со всей торжественностью, которая только может быть сделана и предписана", — говорили они себе. Тем не менее, эта церемония явно не достигла своей главной цели — доказать французам законность двуединой монархии. Ни одна из традиционных коронационных милостей не воспоследовала. Не было амнистировано ни одного пленного. Налоги нисколько не уменьшились. Король председательствовал на официальном заседании Парламента, в окружении английских дворян и, хотя он мог изъясняться на прекрасном французском языке, обращался к советникам кратко и по-английски. На следующий день после Рождества от имени юного короля было обнародовано цветистое послание, в котором он восхвалял Париж и заявлял, что чувствует себя там так же уютно, как римские императоры в Риме. Затем весь двор отправился в Руан, а оттуда в Кале. Вместе с ним отправилось большинство крупных лордов, приехавших с ним во Францию в 1430 году. 16 февраля 1432 г. все они отплыли в Англию[527].

* * *

В Лондоне Генриху VI был оказан шикарный прием. Блэкхит был переполнен, когда мэр и олдермены вышли на Олд Кент Роуд, чтобы его встретить. От Лондонского