Последнее искушение Христа - Никос Казандзакис

Если для спасения мира нужно, чтобы ты был распят, я распну тебя. Если нужно, чтобы ты воскрес, я воскрешу тебя. Будь уверен, я сделаю это. Можешь оставаться в своем жалком селении. Я сотворю из воздуха твое израненное тело, терновый венец, гвозди, кровоточащие раны — все, что потребуется для спасения. Тысячи людей увидят тебя распятым на крест, и будут рыдать, и слезы омоют их души, очистят от грехов. А на третий день я воскрешу тебя из мертвых, ибо это залог спасения. Смерть — последний и самый страшный враг надежды. Я одолею ее. Я воскрешу тебя, Иисуса, Сына Божьего, — Мессию!

— Но это неправда. Я расскажу, что не был распят, не воскресал из мертвых, что я не Бог… Ты слышишь?

— Рассказывай сколько хочешь. Я не боюсь тебя. Ты мне не сможешь помешать. Колесо, которое ты повернул, уже не остановишь. Признаюсь, когда ты сказал, что собираешься открыться людям, мне хотелось броситься на тебя и задушить. Но потом я успокоился. Если ты станешь кричать повсюду, что не был распят, твои же ученики схватят тебя и сожгут на костре за святотатство.

— Но ведь я провозглашал лишь одно слово, нес единственное послание: «Любовь».

— Провозглашая любовь, ты пробудил всех ангелов и демонов, что дремали в человеке. Любовь совсем не безобидна. С ее именем на устах воинство лжи убивает и сжигает. Лик земли изменился — всюду реки крови и слез. Можешь кричать: «Нет, это не любовь, о которой я говорил. Остановитесь, не убивайте друг друга! Все люди — братья!» Теперь уже ничего не исправишь.

— Ты насмехаешься как Дьявол.

— Нет, как апостол. Я стану твоим апостолом, хочешь ты этого или нет. Я сотворю и тебя, и твою жизнь, и твое учение, и твое распятие, и воскрешение. Тебя породил не Иосиф-плотник из Назарета, а я, Павел, писец из Тарса Киликикского.

— Нет! Нет! Это не так!

— Кто спрашивает тебя? Кому нужно твое дозволение?

Иисус в изнеможении опустился на землю и закрыл лицо руками. Поистине невозможно справиться с этим дьяволом.

Павел с презрением смотрел на него.

— Как же ты собираешься спасать мир, мастер Лазарь? Куда поведешь человека? Что предложишь ему, чтобы душа его обрела крылья? Нет. Если мир захочет спастись, он будет слушать меня. Меня!

Павел огляделся по сторонам. Арапчонок забился в угол и тихо скулил, точно сидящий на привязи пес. Женщины скрылись в доме. Двор был пуст. Но Павел видел иное — перед ним была огромная площадь, заполненная людьми. И, взобравшись на скамью, он обратился к невидимой толпе:

— Братья, посмотрите. Вот мы стоим перед вами, мастер Лазарь и я, Павел, последователь Христа. Выбирайте. Пойдете за мастером Лазарем — погрязнете в нищете и бесправии. Проживете свою жизнь как покорные овцы, оставив после себя лишь немного шерсти, жалобное блеяние да горы помета. Разве об этом вы мечтали? Пойдете за мной — обретете любовь и борьбу. Вы покорите мир! Выбирайте, кто вам дороже: Христос, Сын Божий, Спаситель мира, или мастер Лазарь?

Павел снова оглядел невидимую толпу. Стены, окружавшие двор, пали. Арапчонок и Лазарь исчезли. Павел услышал голос:

— Апостол народов, стойкая душа. Ты, который, смешивая вымысел, кровь и слезы, творит истину, веди нас. Далека ли дорога?

Павел широко раскинул руки, словно хотел обнять весь мир.

— Столь далека, сколь только может увидеть глаз человека. И еще дальше. Благословение Господу — мир велик. Вокруг Израиля лежат Египет, Сирия, Финикия, Анатолия, Греция и большие богатые острова: Кипр, Родос и Крит. Еще дальше — Рим. А еще дальше простираются бескрайние земли, населенные светловолосыми варварами с обоюдоострыми топорами. Какое счастье шагать ранним утром навстречу ветру, сжимая в руках крест, и водружать его на скалах и в сердцах человеческих, разнося утешение миру! Нас будут гнать, преследовать, избивать, бросать в глубокие ямы и убивать. И все это мы примем во славу Христа!

Павел постепенно успокоился. Толпа исчезла. Он обернулся и посмотрел на Иисуса, с ужасом слушавшего его речи:

— Во славу Христа… Мной созданного, истинного Христа, мастер Лазарь, а не тебя.

Из глаз Иисуса покатились слезы, он был уже не в силах сдержать себя. Арапчонок подошел к нему и спросил участливо:

— Отчего ты плачешь, Иисус Назорей?

— Я плачу, потому что он прав — это и есть единственный путь спасения мира!

Павел слез со скамьи. Его лысая голова блестела от пота. Он снял сандалии, хлопнул подошвами и повернулся к Иисусу, стоявшему посреди двора:

— Я отряхнул с моих сандалий пыль твоего дома. Прощай! Живи как знаешь. Ешь, пей, плоди детей, встречай благополучную старость. Но остерегайся вмешиваться в мои дела. Иначе тебе не поздоровится. Слышишь, мастер Лазарь? Не держи обиду. Я рад, что мы встретились. Я добился главного — освободился от тебя. Теперь я свободен. Прощай! — И, распахнув ворота, Павел торопливо зашагал по дороге в сторону Иерусалима.

Арапчонок подошел к воротам и сердито посмотрел ему вслед:

— Ишь, как скачет, точно голодный волк, готовый проглотить весь мир.

Он повернулся к Иисусу, чтобы отвлечь его от опасных мыслей. Но Иисус уже стоял посреди улицы и не отрываясь глядел вслед неистовому апостолу. В нем вновь пробудились мучительные воспоминания.

Арапчонок в беспокойстве схватил его за руку:

— Иисус Назорей! Куда ты смотришь? Идем в дом.

Но Иисус отдернул руку:

— Оставь меня.

— Ты хочешь последовать за ним?

— Оставь меня! — снова закричал Иисус. Его бил озноб, зубы стучали.

— Мария, Марфа, — громко позвал арапчонок и крепко обхватил Иисуса, чтобы не дать уйти.

Из дома выскочили испуганные женщины, за ними бежали дети. Привлеченные шумом, подходили соседи. Иисус стоял посреди улицы, бледный как полотно. Внезапно в глазах у него потемнело, веки опустились, и он упал на землю.

Его подняли, отнесли в дом и уложили на постель. Растерли розовым уксусом виски. Почувствовав терпкий запах, Иисус открыл глаза, увидел своих жен и улыбнулся. Посмотрел на арапчонка и сжал его руку:

— Держи меня крепче. Не дай уйти. Мне так хорошо здесь!

Иисус сидел во дворе под старой виноградной лозой. Седая борода прикрывала обнаженную грудь. Был праздник Пасхи. Иисус только что помылся, переменил одежду, умастил волосы, бороду и тело ароматическим маслом. На дворе было пусто, ворота закрыты. Обе жены, дети и внуки играли в доме. Из распахнутых окон доносились веселые голоса и смех. Арапчонок еще на рассвете залез на крышу и сидел там с угрюмым видом, глядя в сторону Иерусалима.

Иисус посмотрел на свои руки. Они загрубели и опухли. Вены вздулись. Таинственные синеватые рубцы на ладонях стали почти незаметны.