Мораль и разум. Как природа создавала наше универсальное чувство добра и зла - Марк Д. Хаузер

На протяжении всего эволюционного процесса вознаграждение, связанное с будущим, отличалось неопределенностью. Обстоятельства могут помешать животному, и поиск пищи будет прерван, или, в случае репродуктивных возможностей, животное может погибнуть прежде, чем ему удастся успешно решить эту задачу. В жизни людей обещание будущей награды может быть нарушено. И если риск, с которым сталкивается человек, со временем увеличивается или уменьшается, то он может изменить свое отношение к будущим событиям, и его поведение становится непоследовательным[328].

Это объяснение подразумевает, что животные, как и люди, нередко поступают не самым оптимальным образом и оказываются не в состоянии добиться максимального дохода: на них «давит» неопределенность ситуации. Но иногда то, что кажется неадаптивным поведением, может представлять правильное решение, соответствующее обстоятельствам.

Рассмотрим, например, типичную лабораторную задачу, предлагаемую голубям и крысам, — задачу, которую должно решить не имеющее опыта животное. Сначала особь бесцельно ходит по клетке. В конечном счете, она случайно наталкивается на рычаг, клюет его или нажимает на него, и в результате что-то происходит — немедленно или с некоторой задержкой. Так как причинно-следственные связи легче осознаются при коротких интервалах, контакт с рычагом, ассоциированный с небольшой задержкой или вообще без нее, дает эффект. Следовательно, на стадии обучения будет формироваться установка, побуждающая нажимать на рычаг ради маленькой сиюминутной награды. И эта установка накладывается на естественное «пищевое поведение» большинства животных в большей части контекстов, обеспечивающих пропитание. В природе решения, связанные с поиском пищи, как правило, не влекут за собой действий, предполагающих пассивное ожидание. В тех случаях, когда это все-таки происходит, например у птиц и грызунов, запасающих корм, есть определенный период накопления, за ним следует длительный период ожидания, предшествующий извлечению корма. Следовательно, склонность животных немедленно захватить маленькую награду можно объяснить тем обстоятельством, что в этих случаях существуют более прозрачные отношения между действием и получением вознаграждения. Обучение ожиданию в течение неопределенного периода времени в отсутствие выполнения какого-либо действия — неестественно и вступает в противоречие с биологически спроектированными механизмами обучения.

Стремясь обойти некоторые из этих проблем, ряд исследователей поведения животных следовали за идеями Касельника. Они использовали необычных лабораторных животных, чтобы изучать процесс принятия решения в условиях, приближенных к естественным. В традиционных лабораторных экспериментах «по обесцениванию вознаграждения» животным, как правило, дается возможность выбора между двумя вариантами и исследуется, как ожидание влияет на выбор. В других задачах ожидание оценивается на основе тех показателей, которые характеризуют «пищевое» поведение в природной среде, учитывая (при разработке экспериментальных заданий) умения и навыки, которыми владеют подопытные животные. Когда животные проголодаются, они редко заняты только тем, что сидят, не шелохнувшись, и ждут корм, который подносят им на серебряной тарелке. Исключения составляют хищники, способные долго караулить жертву.

Большинство видов животных, для того чтобы получить пищу, должны совершать разные движения: прогуливаться, бегать, летать, выцарапывать, очищать и взламывать. Добывающие корм животные должны «осуществлять» поведение.

В одном из своих исследований, проведенном на скворцах, Касельник давал птицам возможность, ради получения вознаграждения, выбрать ходьбу или полет. Причем каждый вариант выбора имел специфическую энергетическую стоимость и норму получения корма. Полет был связан с более высокими затратами, но лучшим вознаграждением. Скворцы придерживались линии поведения, описываемой гиперболической кривой, демонстрируя поведение, которое максимизировало потребление в единицу времени. По выражению Касельника, скворцы реализовывали наиболее рациональную стратегию, учитывая имеющиеся ограничения.

Принимая во внимание условия обитания разных видов животных и птиц, можно также показать, как отбор формирует особенности их поведения, связанные с готовностью к терпению. Эколог Джеф Стивенс сравнивал поведение, сопряженное с обесцениванием награды, двух тесно связанных видов обезьян — игрунков и обычных мартышек. У обоих видов самец и самка совместно воспитывают потомство, при этом имеется одна доминирующая пара, осуществляющая размножение, и их потомство, которое часто крутится вокруг, помогая поднимать следующее поколение. Оба вида имеют сходные количественные характеристики: отношение «размера мозга к размеру тела», размеры группы и продолжительность жизни. Оба вида живут в верхних ярусах тропического леса, питаясь плодами, насекомыми и соком деревьев. Есть, однако, два ключевых различия: предпочтения в еде и размер территории. Игрунки специализируются на насекомых, тогда как мартышки больше потребляют сок растений, кроме того, игрунки используют значительно большие по размеру территории. Эти различия позволяют сделать два интересных предположения. Учитывая, что игрунки предпочитают насекомых, они должны быть более импульсивны и нетерпеливы, чем мартышки, которые в основном пьют сок растений. Когда рядом летают насекомые, нет никакой необходимости ждать, наоборот, надо атаковать, и немедленно. В отличие от такой атаки, добывание сока требует терпения. Обезьяна должна царапать кору дерева, пока та не начнет сочиться, и затем сидеть и ждать, когда потечет струйка. Уходить с этого места, оставляя разработанный участок, чтобы потом вернуться, — плохое решение, потому что другая особь может легко воспользоваться чужими трудами и насладиться соком в отсутствие старателя. Различия в размере территории также ведут к различным прогнозам. Осваивая значительные территории, игрунки должны быть готовы ради пропитания путешествовать на большие расстояния, чем мартышки. Таким образом, если мы представим расстояние как меру времени и усилий, у мартышек функция (кривая) обесценивания отдаленного вознаграждения должна иметь более резкий подъем, чем у игрунков. Мартышки должны соглашаться на маленький объем корма, который находится близко, предпочитая его большому количеству корма, расположенному далеко. В отличие от мартышек, игрунки должны без всякого напряжения преодолевать лишнюю милю.

Когда представители этих видов выполняли задание на время, игрунки оказались более импульсивными, а мартышки терпеливыми: они ждали большей награды приблизительно в два раза дольше, чем игрунки. Когда же учитывалась готовность обезьян к перемещению в пространстве, теперь уже игрунки ради большего вознаграждения были готовы путешествовать значительно дольше. Вместе взятые, эти результаты показывают, что в нашей попытке понять, как развивается готовность к терпению, мы не должны игнорировать существенную роль, которую экология вида играет в формировании психики его представителей. То, что на первый взгляд кажется иррациональным, в естественных условиях может оказаться абсолютно рациональным и адаптивным решением.

Животные способны к чрезвычайному терпению, но только в высокоспециализированных условиях. Большую готовность к терпению обнаруживают прячущие пропитание птицы и грызуны, хищники, выслеживающие добычу, и некоторые приматы при добывании определенных видов корма. Возвращаясь к нашим рассуждениям о способности животных к пониманию чужих умонастроений, можно признать: вероятно, это другой пример интеллекта, действующего по принципу лазерного луча, уникальная специализация, встроенная в один или несколько контекстов, без каких-либо признаков гибкости. Предметом нашего исследования, однако, является другая проблема: простирается ли обнаруживаемое животными в контексте «пищевого поведения» нетерпение на социальные ситуации, где действуют насилие и сотрудничество, т. е. проблема, которая возвращает нас к этике.