Восточная стратегия. Офицерский гамбит - Валентин Бадрак

И сам Артеменко, по всей видимости, оказался симпатичным «красному» директору, потому что их беседа понемногу стала оживляться, охватывая всю глобальную панораму жизни. И Бурченко выявился законченным максималистом, безбоязненно выдающим такие бойкие, неортодоксальные мысли, что Артеменко не мог смотреть на него без восхищения. Совсем неожиданно он поведал Алексею Сергеевичу, что сумел приобрести предприятие благодаря давнему знакомству с Леонидом Кучмой, еще когда тот был директором ракетного завода. А вот президенту Кучме Бурченко принес уже конкретный бизнес-план, который и был реализован в виде удивительного экономического проекта. Это, конечно, был секрет полишинеля, однако из уст самого предпринимателя звучал доверительно.

Но уже через некоторое время Бурченко ошарашил другими оценками.

– Все наше развитие происходит волнообразно, или по спирали, как хотите. Из индивидуальной слабости Леонида Кучмы родился эмоциональный взрыв, энергетическая бомба, которая при разрыве дала совсем иной эффект – пробуждение самосознания, человеческой гордости и свободолюбия, как у нас говорят, «гидности». Это то, что в поросших мхом государствах Европы уже лет двести существует, и сейчас этой готовности бороться за человеческое хоть отбавляй. И того, что еще очень не скоро появится в России. Я имею в виду, конечно, пресловутый Майдан, где произошла вовсе не смута какая-то, а первая реакция болезненного полураспада советской дикости. Но драгоценные результаты – и этого больше всего жаль – очень быстро канули в Лету. Лидеры у нас настолько стремительно отрываются от реальности, что начинаешь думать: неужели и впрямь украинца от развития удерживает какая-то темная карма? Ей-богу, я не нахожу никакого разумного объяснения слишком многим поступкам и решениям президента Ющенко. Государство, конечно, не развалится, но у меня ощущение, что мы начали движение в обратном направлении.

– Вы говорили, что фактически благодаря Кучме завод стал вашим частным бизнесом. А теперь вот не жалуете его.

– Да нет, отчего же. Я людей привык оценивать так же, как делал политолог Альберт Кан, слышали, наверное, о таком. – Алексей Сергеевич не слышал, но на всякий случай утвердительно кивнул. – Так вот, он брал листочек бумаги, проводил вертикальную линию вдоль страницы и, просчитывая любой вариант, выставлял слева плюсы, справа минусы. И я так же всякого готов оценивать по заслугам. Сильные стороны признавать, гадкие клеймить. Кучма – нормальный менеджер, хотя так и остался в душе директором завода. Его балансирование между Москвой, Вашингтоном и европейскими столицами мне представляется оправданным, особенно после того, как насмотрелся на позорное хождение в Европу а-ля Ющенко. Вообще, плюсов у Кучмы набегает больше, чем минусов. Но то, что он – не боец, тоже факт. Вот ваш Путин – боец. Но от этого вам же больнее, потому что он еще и нераспознанный психопат, который с праведным самодовольством будет жевать тему строительства великой России. Она – великая Россия – ему лично нужна. Нас же устроит Россия как дружественный партнер, с которым можно делать бизнес. Наши властители, впрочем, и того хуже. И раньше и сейчас беззаветно любят себя в Украине, а не Украину в себе. Много самонадеянности, немного Украины. Потому-то разборчивые потомки – те, разумеется, что не потеряли способность думать, – не спешат поклоняться Петлюре, Грушевскому или Шухевичу. Но одно роднит наши так называемые элиты – никто не желает думать о реальных вещах, зато все мыслят мегакатегориями.

– Чем же вам Путин не угодил?

Бурченко громко засмеялся.

– Да я Путина прекрасно понимаю. Я вам по секрету даже признаюсь, – тут Бурченко неприятно осклабился, – лично мне он симпатичен. С точки зрения лидера крупного государства он все делает правильно, – я имею в виду внешнюю политику. А наша необходимость оглядки на соседа впечатана в подсознание не им, а гораздо раньше. Мне это даже не ненавистно, но противно. Это скверно и отвратительно. Именно потому я нахожу радость не в национальном благе, а в рациональном действии. В том, что является общечеловеческим, общепризнанным, христианским, если хотите – добром. И именно это приносит мне гораздо больше радости, чем сближение с государственными бонзами. А совершаю я это оскорбительное для себя действо, потому что это моя защитная реакция. Потому что когда я позволяю приглашать себя на бал, я забочусь о моей персональной Украине. И моя персональная Украина – это мое производство, сохранение и развитие выпуска высокотехнологичной продукции, покупка новых высокоточных станков, расширение географии экспорта, недопущение критического влияния кого бы то ни было. И в том числе россиян, хотя именно Россия является моим главным заказчиком и там мой основной рынок сбыта. Но свято верю, если бы каждый на своем участке поступал так же, как я, то есть оставался истинным хозяином своего участка, то Украина процветала бы, как сад Эдема. Я хотя не делю славянский мир на россиян и украинцев, но полагаю: мне лучше мой двор обнести высоким забором, чтобы туда никто – ни наши, ни ваши – не заглядывал. В этом смысле я точно – не голландец.

– На ваш взгляд, вести такой частный бизнес в России было бы сложно?

– Можно. Только если быть приближенным к телу императора. Вообще же, в современной России невыгодно быть промышленником, ремесленником, булочником. Выгодно быть пожарным, налоговым или санитарным инспектором, который булочника проверяет. Вы вошли в такую зону на спирали развития, когда начала работать самоуничтожающаяся, самопожирающая система. Вот чего я больше всего боюсь – чтобы при сближении с Россией, которое неминуемо будет после эпохи Ющенко, мы, то есть Украина, не унаследовали вот эту систему деградации закрытого общества.

Артеменко обратил внимание, что Бурченко, который упорно открещивался от жесткого отождествления себя с Украиной, на самом деле отгораживался и от России и обнаруживал больше национального, чем иные националисты. Но почему тогда он не хочет развивать отношения с западным, как все говорят – цивилизованным, миром? Он хотел было задать гостеприимному хозяину этот вопрос, но тот, словно разгадав мысли собеседника, сам вдруг заговорил об этом.

– Казалось бы, – почти зашипел Бурченко, опять скривив некрасивую мину, что он, как заметил Артеменко, делал всегда, когда приходилось говорить о неприятном, – если Россия такая опасная, отчего бы нам не податься на Запад?

– Да, отчего бы? – подтвердил Алексей Сергеевич свою заинтересованность благодарного слушателя.

– А я вам сейчас объясню. Чтобы вы точно передали своим там нашу позицию. Запад нам не друг нисколько. Запад, когда говорит о намерении помочь Украине присоединиться к Европе, мечтает о выполнении двух задач. Во-первых, отгородиться при помощи Украины от России и вообще от Азии. То есть выстроить такую прослойку, податливую и неприхотливую. А во-вторых, что бы тут кто ни вякал, Запад желает сделать Украину экономическим придатком, универсальной сырьевой базой с дешевой рабочей силой. Для того чтобы зацепить нас, ну как ковбои набрасывают веревку на шею непокорного мустанга, нам намереваются навязать отверточную сборку сложной техники. Сами мы без их технологий ничего произвести не сможем, и развитие они наше поощрять не будут, а техника будет клепаться на нашей территории, чтобы замылить глаза всему миру.