Башня рассвета - Сара Маас

– А ты, приятель, не высовывайся, – сказала Фалкану Несарина, дрожащими руками похлопывая по нагрудному карману. – Если они нас заметят, ты будешь нашим неожиданным тайным оружием.

Фалкан понимающе помахал лапками и юркнул вглубь кармана.

Некоторое время Кадара неспешно кружила, иногда ныряя вниз, будто гонясь за крылатой добычей себе на обед.

– Взгляни-ка на ту гряду, – нарушил молчание Сартак, указывая на самые высокие из здешних гор.

Они напоминали загнутые остроконечные рога. Вершины-близнецы почти смыкались. Возможно, когда-то они были одной горой. Между ними поблескивал серым проход, скрывающийся в каменном лабиринте.

– Кадара постоянно смотрит в ту сторону, – добавил принц.

– Пусть покружит, но не особо приближается.

Кадара повиновалась раньше, чем Сартак отдал приказ.

– В проходе что-то движется, – шепнула Несарина.

Кадара подлетела ближе. Здесь их могли заметить.

– Кадара! – предостерег рукку Сартак.

Но Кадара отчаянно махала крыльями и неслась вперед.

Вскоре они увидели, что по переходу, подпрыгивая и взмахивая пушистыми крыльями, движется… птенец.

Сартак выругался и теперь уже сам приказал:

– Быстрее, Кадара. Быстрее!

Ей не требовались понукания.

Птенец жалобно пищал, хлопая крылышками и тщетно пытаясь взлететь. Он свалился с одной из сосен, что росли возле прохода, и теперь спешил укрыться в каменном лабиринте.

Несарина сдернула лук, вложила стрелу. Сартак сделал то же самое.

– Ни звука! – шепнул он Кадаре, уже раскрывшей клюв. – Ты их всполошишь.

Меж тем птенец продолжал верещать. Даже с воздуха чувствовалось, как он напуган.

Кадара поймала воздушный поток и полетела.

– Давай, – шептала Несарина, целясь в линию сосен, где таилась опасность.

Птенцу чудом удалось вырваться оттуда, и теперь он несся – вот только куда?

Достигнув самой широкой части прохода, птенец вдруг замер возле каменной стены. Казалось, он знал, что́ ждет его там.

Ловушка.

– Хватай малыша, пробивайся через проход, и убираемся прочь отсюда, – приказал своей рукке Сартак.

Кадара сделала крен вправо: настолько крутой и резкий, что Несарине стоило изрядных усилий удержаться в седле.

Кадара выпрямилась и теперь снижалась над малышом. Птенец, увидев взрослую птицу, вертелся на месте и пищал еще громче.

– Спокойнее, – приказал Сартак. – Не падай камнем.

Несарина держала под прицелом каменный лабиринт, Сартак – сосны. Кадара приближалась к обломкам сланца, которыми был усеян проход, и к такому же серому пушистому птенцу. Тот совсем затих и ждал спасения, глядя на растопыренные когти Кадары.

Тридцать локтей до земли. Двадцать.

У Несарины затекла рука, удерживающая тетиву.

Поток ветра качнул Кадару. Мир накренился, а вверху что-то странно блеснуло.

Кадара выровняла крен. Когти растопырились еще шире, чтобы ухватить птенца. Несарина догадалась, что́ это за блеск и чем он им грозит.

– Берегись! – крикнула она, но опоздала.

Когти Кадары подхватили птенца. Рукка взмыла вверх, чтобы пролететь между вершинами, и… угодила прямо в громадную паутину, натянутую там.

42

Птенец был приманкой в ловушке – такой оказалась последняя мысль Несарины перед тем, как Кадара врезалась в паутину. В сеть, натянутую между двумя вершинами, но не для ловли ветра, а чтобы захватывать рукков.

Сартак придавил Несарину своим телом, удерживая в седле. Плененная Кадара громко закричала.

Все смешалось: щелканье клювом, переливчатое мерцание качающейся сети, серые небеса, золотистые перья, вой ветра, пронзительные вопли испуганного птенца и рев Сартака.

Их скрутило и сильно ударило о камень. Несарина ощутила удар всем телом, вплоть до костей и зубов. Затем полетела кувырком. Тело Кадары изгибалось в дугу. Сартак скрючился над Несариной, пытаясь уберечь птенца в когтях рукки от последнего удара.

Потом раздался оглушительный грохот. Сильный рывок порвал кожаные ремни на седле. Несарина и Сартак оставались привязанными к седлу, когда их вместе вытолкнуло со спины Кадары. Лук вырвало из руки Несарины, пальцы ухватили лишь воздух.

Сартак развернулся, прижимая к себе Несарину и защищая ее своим телом, будто стеной. Небо и каменистая земля несколько раз поменялись местами. Сартак громко застонал, принимая на себя всю силу удара о сланцевые обломки. Несарине досталась только часть.

Несколько секунд вокруг не было ничего, кроме разлетавшихся обломков сланца. От стен перехода откалывались куски и падали с глухим стуком. Несарина не ощущала своего тела, кажется, даже перестала дышать.

Потом в уши врезался звук крыла, чиркнувшего по сланцу.

Несарина мгновенно открыла глаза и увидела, что все еще движется.

Рана на запястье была присыпана пылью и мелкими обломками. Боли Несарина не чувствовала, крови почти не замечала. Дыша сквозь зубы, она ощупью выпутывалась из ремней седла. Потом решилась поднять голову и оглядеться.

Сартак, в полуобморочном состоянии, очумело щурился на серое небо. Главное, он был жив и дышал. По виску стекала кровь. Щека и губы тоже были в крови…

Несарина чуть не вскрикнула. Наконец ей удалось освободиться от ремней, и она покатилась к Сартаку, тоже напоминавшему кожаный клубок.

Упав, он наполовину зарылся в сланец. Руки были в ссадинах, а ноги…

– Целы, – прохрипел он. – Не сломаны.

Он говорил это не столько для Несарины, сколько для себя. Ее пальцы почти не дрожали, пока она снимала с принца ремни. Толстые летные доспехи спасли ему жизнь, не позволив камням содрать с него кожу. Сартак принял удар на себя, повернув Несарину так, чтобы упасть снизу.

Несарина принялась откапывать его плечи и предплечья. Осколки впивались ей в пальцы. Кожаный ремешок, стягивавший ей косу, при падении развязался, и теперь волосы свисали, загораживая обзор и мешая следить за окрестностями.

– Вставай, – шумно дыша, сказала она. – Поднимайся.

Сартак вздохнул. Он лихорадочно моргал.

– Ну вставай же, – умоляюще произнесла Несарина.

Впереди зашевелились камни. Послышался сдавленный крик.

– Кадара! – воскликнул Сартак, вытягивая шею.

Несарина озиралась по сторонам, глядя на рукку и пытаясь найти свой лук.

Кадара упала локтях в тридцати от них. Она была целиком покрыта почти невидимым шелком. Призрачная сеть опутала ей крылья и мешала поднять голову.