Ахульго - Шапи Казиев

Граббе, решив дать войску набраться сил перед штурмом, в тот день только установил новые батареи и продолжал методично обстреливать аул. Ощутимого урона ядра не приносили, но бесконечная канонада выводила горцев из себя своей безнаказанностью. Им оставалось лишь восстанавливать поврежденные укрепления и собирать ядра, которые могли потом пригодиться.

Большинство аргванинцев впервые видели царские войска, и бывалые мюриды давали ополченцам советы.

– Он – штыком, а ты кинжалом отводишь и саблей бьешь! – показывал мюрид, пока другой нападал на него с солдатским ружьем.

– А еще лучше – вообще не подпускать.

– А если стреляет? – спрашивали горцы.

– Тогда и ты стреляй, зачем у тебя ружье?

– А если из пушки стреляет?

– Ловите ядра папахами, – смеялись мюриды.

– Шутить потом будем, – говорил пожилой мюрид.

– Когда из пушек – прятаться надо с той стороны домов, куда ядро не падает.

А если граната, у которой хвост горит, тогда хватайте и кидайте назад.

– А если не успеем?

– Водой поливайте, чтобы фитиль потушить.

– А если фитиль совсем маленький?

– Тогда взорвется. Прячьтесь, куда можете.

– А если некуда?

– Почему некуда? – удивлялся старый мюрид.

– Это же крепость! И потом вы же не гулять тут будете, а сидеть по своим местам, за крепкими стенами.

– А стены не пробьет?

В соседний дом ударило ядро и, отскочив, покатилось по улице.

– Разве пробивает? – спросил мюрид, выбирая осколки из бороды и стирая кровь от царапин.

– Такие стены только в упор разбить можно, и то еще постараться надо.

Канонада продолжалась и ночью. По условным знакам факелами ополченцы с нескольких сторон нападали на растянутый лагерь Граббе, но всюду их ждали засады, картечь или штыки. Пользуясь темнотой и складками местности, то собираясь вместе, то расходясь цепью, горцы снова и снова подбирались к отряду, завязывали жаркие перестрелки, бросались в шашки и едва не захватили вагенбург. Схватки продолжались до самого утра, не давая отряду покоя. Напряжение было столь велико, что стоявшая у кладбища рота куринцев чуть было не открыла огонь по надмогильным камням, приняв их за крадущихся мюридов. Поняв, что ошиблись, куринцы крестились, но бдительности не теряли. Они хорошо знали, как горная война богата на сюрпризы.

На рассвете фланги отряда были атакованы небольшими конными подразделениями с окрестных высот. Их опять встречали картечью и густой ружейной пальбой, а Лабинцев с Пулло пускали в обход свои сотни, и горцам приходилось отступать, оставляя убитых.

Шамиль видел, что Граббе успел научиться некоторым способам горной войны или у него завелся опытный советчик.

– А что если и нам сделать вылазку? – беспокоился Ахбердилав.

– Пока аргванинцы сами не кинулись на эти проклятые пушки?

– Потерпи, Магомед, – ответил Шамиль.

– Еще не время.

Утром, когда пушки ненадолго умолкли, к Граббе явились парламентеры. Генерал надеялся, что Шамиль прислал просить пощады, но люди просили лишь отдать им тела убитых, которые не сумели унести ночью.

Граббе согласился. Мертвые, если это был не Шамиль, ему были не нужны.

Шамиль видел, с какой тщательностью Граббе готовится к штурму, как окружает Аргвани своими батальонами, прощупывает подступы, перекрывает дороги к аулу казаками и милицией, как выдвигает новые артиллерийские батареи. Но видел он и решимость горцев защищаться до последней крайности. И цитаделью этой крепости были закаленные в боях мюриды Шамиля.

Не полагаясь лишь на донесения помощников, Шамиль обходил позиции, вдохновляя своих воинов. В одном из переулков он встретил группу подростков, которые ослушались приказа и спрятались в родном ауле, в котором знали все потайные места. Старшие с трудом их отыскали и теперь уводили из села. Пока горцы здоровались с Шамилем, мальчишки бросились врассыпную. Их кинулись ловить, но большинство успело исчезнуть в перекрытых завалами улочках. Одного из мальчишек успел схватить Султанбек.

– Пусти! – отбивался мальчишка.

– Разве тебе не велели оставить аул? – спросил его Шамиль.

– Пусть трусы бегут куда хотят, а я не уйду! – отвечал мальчишка, извиваясь в руках Султанбека.

– Шамиль приказал, значит надо исполнять, – внушал мальчишке Султанбек.

– А почему мой отец остался? – спорил мальчишка.

– Я тоже хочу защищать аул, как мюриды!

– Если хочешь быть мюридом, тебе нужно еще подрасти и научиться слушаться имама, – наставлял Султанбек.

– Отпусти его, – велел Шамиль.

Он пожал мальчишке руку, похлопал его по плечу и спросил:

– Как тебя зовут?

– Маиндур, – опустил глаза мальчишка.

– Так вот, Маиндур, – сказал Шамиль.

– Не для того мы пришли в ваш аул, чтобы тут воевали дети. Но, раз ты такой храбрый, я назначаю тебя наибом.

– Наибом?! – замер от восторга мальчишка.

– Над твоими друзьями, – продолжал Шамиль.

– И вот тебе мой первый приказ: вы соберетесь все, кто остался, и отойдете от аула. Когда потребуется, я вас вызову.

– А где нам ждать? – спросил Маиндур.

– В Тлярате, куда ушли ваши семьи. Вы будете их охранять. Ты хорошо меня понял?

– Да, имам, – закивал Маиндур.

– А если друзья не поверят?

– Султанбек подтвердит, – улыбнулся Шамиль.

– Давай, собирай своих безусых мюридов, – велел Султанбек.

Мальчишка, созывая своих друзей, побежал вверх по улочке, влез на завал, оттуда забрался на крышу. И со всех сторон начали появляться головы мальчишек, удивленно глазеющих на Маиндура.

– Собирайтесь за мечетью! – кричал Маиндур.

– Имам дал нам приказ, а меня назначил наибом!

Шамиль смотрел вслед мальчишкам и вспоминал своих сыновей, всех детей, оставшихся на Ахульго. Если Граббе прорвется к столице Имамата, им уже некуда будет уйти. Нужно было во что бы то ни стало остановить генерала. Уже немало аулов принесли себя в жертву, и настала пора решающих битв.

Шамиль чувствовал, что Граббе еще очень силен, и знал, что генерал не остановится ни перед чем, чтобы добиться своего. Но имам считал позицию при Аргвани достаточно крепкой, в своих воинах не сомневался, а кроме того, очень надеялся на Ташава, который должен был ударить в тыл Граббе.

Снова загрохотали пушки. Теперь они били залпами, от которых сотрясалось все вокруг и испуганно откликалось эхо.

Горцы занимали свои позиции, готовясь встретить неприятеля.