Красный свет - Максим Кантор

– Настоящая фамилия – Бастрыкер. У него дед был энкавэдэшник. Русских людей убивал.

– Много денег надо? – спросил Чухонцев из интереса.

– Миллион, – сказал Шаркунов.

Когда выяснилось, что речь идет о миллионе долларов, отнюдь не рублей, и эта сумма даже не до конца покрывает расходы по производству задуманного, Чухонцев ахнул.

– Миллион – это минимум, – сказал Шаркунов. – Экономить на Родине на стану. Знаешь, сколько компрадоры гребут? На один поганый «Русский альянс» забашляли столько, что городу бы на год хватило! По деревням старухи мрут и сироты голодают. «Русский альянс»! – Художник тоскливо махнул рукой. – «Среднерусская возвышенность»!

Замысел Шаркунова состоял в том, чтобы изготовить из нержавеющей стали гигантского двуглавого орла и установить монумент на Уральском хребте, собирая под крылья птицы азиатские и европейские просторы Отечества. Художник-патриот остро чувствовал, что страна гибнет и распадается, и возродить геополитическое могущество представлялось ему насущным. Шаркунов описал сияние нержавеющей стали орла, которое должно быть заметно даже из Перми. Люди в глухих уральских поселках будут креститься на это орлиное сияние, как горожане крестятся на купола Христа Спасителя.

– Солидные размеры нужны, – сказал Чухонцев.

– Триста метров размах крыльев у птицы, – сказал Шаркунов дерзко и посмотрел на следователя с вызовом, – меньше не получается. Надо, чтоб издалека смотрелось.

И Шаркунов встал, раскинул руки в стороны, демонстрируя гигантского орла, распростершего крылья над Уральским хребтом.

– Будет сидеть на горе и Россию оберегать. А то поют в гимне: «Российский орел продолжает полет» – а где орлиное гнездовье, не знают. А гнездовье нашего орла на Урале.

– Хорошая затея, – сказал Чухонцев.

– Родину надо спасать, – сказал Шаркунов.

– Не вопрос, – сказал Чухонцев, – дело хорошее.

– Только не дадут денег, – сказал Шаркунов тоскливо, – для евреев деньги есть, а на величие Родины – шиш.

– Дам совет, – сказал Чухонцев. – Ты конкурентов закажи. Их всех за трешку грохнут – ну, в крайнем случае за пять штук баксов. Сколько их там, «среднерусских»? Пятеро в группе? Считай, в пятерку уложишься. Мы такие висяки даже и не расследуем – бессмысленно.

– Да вы что?! – Шаркунов отшатнулся.

– Будь мужчиной, – заметил Чухонцев. – Хочешь Родину спасти? Миллион желаешь иметь? Тогда не жидись: пятерку на заказ истратить надо.

– Как – на заказ? – в глазах Шаркунова появился странный блеск. – Киллера нанять?

– Кто для такой чепухи киллера нанимает? Слесарю из жэка забашляй, он масонов в парадном встретит. – Чухонцев насмотрелся в жизни всякого, он говорил легко и уверенно. – Тебе что, Рейхстаг брать? Напильник в печень – и порядок.

Распахнулась дверь кабинета Кессонова, и следователи прошли внутрь, оставив Шаркунова в глубокой задумчивости.

Эдуард Викторович Кессонов был мужчиной еще молодым, хотя седина деликатно тронула его виски. Возраст вошел в жизнь бизнесмена на цыпочках, как секретарша с чашечкой кофе, не потревожив его спортивной осанки. Кессонов приблизился к работникам следственных органов пружинистым шагом, ухватисто пожал руки.

– Рабочий день кончается, можно и галстук снять, – сказал Кессонов. – Извините, что заставил ждать, но… – и руками развел, как Шаркунов, когда изображал орла. Только патриот тщился передать необъятность Родины, а бизнесмен – размеры барышей. – Знаете, какой в этом году экспорт? Всем понадобились штурмовые вертолеты.

Кессонов ослабил узел галстука, присел у журнального столика, пригласил посетителей сесть рядом.

– Ну как помочь? Назвать убийцу? Сам я не убивал. Мне ни к чему. – Кессонов даже подмигнул Щербатову, поясняя, что бывали времена, когда такая нужда и появлялась, но те времена миновали. – Видите ли, я человек прагматичный. Скажу прямо – если бы указанный татарин мешал в бизнесе, я бы нашел способ от него избавиться. Но поскольку он помехой быть не мог, я интереса в его смерти не имел.

– А кто имел? – спросил Петр Яковлевич.

– Это довольно просто, – ответил Кессонов. – Убийство является рекламной акцией. Согласны?

– Неужели? – спросил Щербатов.

– Подумайте. Должник не отдает денег – его убивают. На первый взгляд, нелогично: мертвый денег не отдаст. Но убийство – реклама правил бизнеса. Следующий будет аккуратнее. Или, допустим, локальная война. Зачем Англии воевать с Аргентиной за Фолкленды? Зачем Гитлеру Судетская область? Реклама мощного государства.

– И что рекламирует убийство Мухаммеда?

– Рынок искусства в плачевном состоянии – требуется рынок расшевелить. Убийство татарина – позитивный сигнал инвесторам. Убивают сотрудника галереи – значит, на рынке есть деньги. Добавлю, что преступление в торговом бизнесе вещь необходимая: убит шофер, одновременно пропал холст Кандинского.

– Что-то ценное пропало?

– Я не следователь. Я торговец оружием. Ваше дело искать.

– Ищем, Эдуард Викторович. Вы из галереи во двор спускались?

– Спустился, чтобы положить одну картину на заднее сиденье своего автомобиля. Собственно, мы спустились вместе с Базаровым, он помогал. Я вернулся, а Базаров задержался.

– Приобретали картины в галерее Базарова?

– Базаров ищет для меня редкие произведения. Я плачу комиссионные.

– Какие произведения?

– Картины Рериха, – любезно сказал Кессонов, указывая на соседнюю комнату, увешенную изображениями Гималайских гор. – Я – буддист. Вы горы любите? Я зимой в Альпы – на лыжи, весной в Гималаи – на молитву… Спасибо за визит. Если чем-то могу… Там много народу ждет? – деловито спросил Эдуард Викторович.

– Тушинский ждет, – сказал Чухонцев. – Вы, похоже демократическую партию поддерживаете. И еще художник там, Шаркунов фамилия. Спонсора ищет.

– Не могу всем помогать, – с сердцем сказал Кессонов. – Уже «Среднерусской возвышенности» триста тысяч дал на какую-то дрянь. Бастрыкин у них лидером. Шимпанзе фотографировать будут в фас и в профиль, называется «Досье русской эволюции». Хватит! Уйду через боковую дверь, – и напоследок Кессонов высказал пожелание следователям: – Не придавайте истории с татарином значения. Знаете, что такое профессиональные риски? В моем бизнесе – ох, даже говорить не хочется… – Кессонов зажмурился, вообразив тысячи торговцев оружием, отдавших жизнь во время сделок с царьками и партизанами. – Общество раскололось. Хотите усугубить раскол?

Проводив следователей, Эдуард Викторович закрылся в соседней с кабинетом комнате, сменил строгий костюм на твидовый пиджак и фланелевые брюки, позвонил охране, вышел боковой дверью и уехал в загородный гольф-клуб. Варвара Гулыгина уже ждала его на поле.

Диагноз, поставленный Кессоновым, был очевиден многим. Конфликт художника-патриота с художником-концептуалистом был отражением масштабной драмы. Страна раскололась, что ж тут отрицать, трещина прошла не только через сердце композитора Аладьева, но и поперек финансовых институтов и пенсионных фондов. Журнал «Русский альянс» был учрежден затем, чтобы примирить враждебные лагеря и подготовить общество к неизбежным переменам.