Поющие в терновнике - Колин Маккалоу

— Ты совсем обалдел, святоша! — Она даже непотрудилась понизить голос. — Не стану я целовать кольцо, этонегигиенично. И потом, откуда мы знаем, что это кардинал де Брикассар?По-моему, он похож на самого обыкновенного фермера. Точь-в-точь мистер Гордон.

— Да нет же, это кардинал! — настаивал Дэн. —Ну пожалуйста, Джасси, ну будь умницей! Я тебя очень прошу!

— Ладно, буду умницей, раз уж ты просишь. А кольцо всеравно не поцелую, даже ради тебя. Это противно. Почем я знаю, кто его целовалдо меня? Может, кто-нибудь с насморком?

— Тебе совсем не обязательно целовать мой перстень,Джастина. Я здесь на отдыхе, в данную минуту я не кардинал.

— Вот и хорошо, потому что, скажу вам честно, яневерующая, — невозмутимо заявила дочь Мэгги Клири. — Я проучиласьчетыре года у монахинь в Кинкоппеле и считаю, что вся эта болтовня о Боге —совершенная бредятина.

— Ты имеешь полное право не верить, — сказалкардинал Ральф, изо всех сил стараясь держаться с такой же исполненнойдостоинства серьезностью, как эта девочка. — Можно мне пойти поговорить свашей бабушкой?

— Конечно, — разрешила Джастина. — Проводитьвас?

— Спасибо, не нужно. Я знаю дорогу.

— Вот и хорошо. — Она обернулась к брату, которыйпо-прежнему во все глаза смотрел на кардинала. — Идем, Дэн, помоги мне. Даидем же!

Она больно стиснула его плечо, дернула, но Дэн стоял исмотрел вслед кардиналу, пока тот, высокий, прямой, не скрылся за кустами роз.

— Балда ты, Дэн, святоша несчастный! Ну что ты в немтакого увидел?

— Он кардинал, — сказал Дэн. — Ты толькоподумай! У нас в Дрохеде — настоящий живой кардинал!

— Кардиналы — князья церкви, — сказалаДжастина. — Наверно, ты прав, в нашем доме это довольно редкое явление. Ноон мне не нравится.

Где может быть Фиа, если не за своим письменным столом?Прямо с веранды Ральф шагнул в гостиную, но теперь для этого надо было открытьзатянутую сеткой раму. Должно быть, Фиа услышала шаги, но продолжала писать,склонясь над столом, ее чудесные золотистые волосы густо посеребрила седина. Струдом он припомнил, что ей, должно быть, уже семьдесят два, не меньше.

— Здравствуйте, Фиа, — сказал он.

Фиа подняла голову, и он увидел, что она изменилась, хотя ине понял сразу, в чем же перемена; он узнал прежнее отрешенное равнодушие, нобыло в ее лице и что-то еще. Словно она и смягчилась, и в то же времяочерствела, стала не столь чужда человеческих чувств, но как-то наподобие МэриКарсон. Уж эти владычицы Дрохеды! Неужели та же участь постигнет и Мэгги, когданастанет ее черед?

— Здравствуйте, Ральф, — сказала Фиона так, будтоон приходил к ней каждый день. — Очень рада вас видеть.

— Я тоже рад вас видеть.

— А я и не знала, что вы в Австралии.

— Никто не знает. У меня около месяца отпуска.

— Погостите у нас, надеюсь?

— Где же еще? — Он обвел взглядом великолепную комнату,внимание его привлек портрет Мэри Карсон. — Право, Фиа, у вас прекрасныйвкус, безупречный. Ваша гостиная не уступит красивейшим комнатам Ватиканскогодворца. Черные овалы с розами на стенах — гениальная находка.

— Благодарю, вы очень любезны. Мы стараемся, в мерунаших скромных сил. Мне-то больше нравится столовая; с тех пор, как вы побывалиу нас в последний раз, я ее отделала заново. Белые, розовые и зеленые цвета.Звучит ужасно, но подождите, сами увидите. Впрочем, право, не понимаю, чего радия так стараюсь. Ведь этот дом принадлежит вам, не так ли?

— Нет, Фиа, он не мой, пока есть на свете хоть одинКлири, — негромко ответил Ральф.

— Очень утешительно. Да, что и говорить, сджиленбоунских времен вы изрядно преуспели. Видели статью в «Гералде» по поводувашего нового повышения?

Ральф поморщился.

— Да, видел. Вы научились язвить, Фиа.

— Да, и притом получаю от этого удовольствие. Скольколет я держала язык за зубами! И даже не понимала, как много теряю! — Онаулыбнулась. — Мэгги поехала в Джилли, но скоро вернется.

С веранды вошли Дэн и Джастина.

— Бабушка, можно мы возьмем лошадей и съездим кВодоему?

— Вы же знаете порядок. Ездить верхом можно только смаминого разрешения. Прошу извинить, но так распорядилась мама. И как вы себяведете? Подойдите, поздоровайтесь с гостем.

— Я с ними уже познакомился.

— Ах, вот как.

Ральф улыбнулся Дэну:

— Я думал, ты учишься в Сиднее.

— Так ведь сейчас декабрь, святой отец. Летом насотпускают на каникулы, на целых два месяца.

Слишком много лет прошло, он уже и забыл, что в южномполушарии у детей самые длинные, самые счастливые каникулы приходятся надекабрь и январь.

— А вы долго у нас поживете, святой отец? —спросил Дэн, по-прежнему завороженно глядя на кардинала.

— Святой отец побудет у нас так долго, как толькосможет, Дэн, — сказала бабушка. — Но, мне кажется, ему будет довольноутомительно слушать, как его все время величают святым отцом. Может быть, можнопопроще? Хотя бы дядя Ральф?

— Дядя?! — воскликнула Джастина — Ты же знаешь,бабушка, чужих мы дядями не называем. Наши дяди — только Боб, Джек, Хьюги,Джиме и Пэтси. А он будет просто Ральф.

— Не груби, Джастина! Ты что, вдруг разучилась вестисебя прилично? — строго спросила Фиа.

— Ничего страшного, Фиа. Мне, право, будет гораздоприятнее, если все станут называть меня просто Ральф, — поспешно вмешалсякардинал де Брикассар. Почему она сразу так его невзлюбила, эта страннаямалышка?

— Я не могу! — ахнул Дэн. — Не могу я васзвать просто Ральфом!

Кардинал перешел комнату, положил руки на обнаженные смуглыеплечи, улыбнулся, глядя сверху вниз на мальчика, синие глаза его в защищеннойот солнца комнате казались очень яркими и смотрели очень по-доброму.

— Конечно, можешь, Дэн. Греха в этом нет.

— Пошли, Дэн, нам надо назад в наш домик, —приказала Джастина.

Кардинал Ральф и его сын обернулись к Фионе, разомпосмотрели на нее.

— О, Боже милостивый! — сказала Фиа. —Ступай, Дэн, беги играть в сад, слышишь? — Она хлопнула в ладоши. —Брысь!

Мальчик пустился бежать со всех ног, а Фиа нетерпеливопокосилась на свои гроссбухи. Ральфу стало ее жаль, и он сказал, что пройдет накухню. Как мало изменилась Дрохеда! В дом, видно, даже электричество до сих порне провели. И по-прежнему густо пахнет воском и розами, что стоят повсюду вбольших вазах.