Любовь и война. Великая сага. Книга 2 - Джон Джейкс

Кавалерия растянулась почти на двадцать миль. За ней двигались пехотные корпуса генерала Ли, готовые, по слухам, в любой момент ударить по Пенсильвании. Вдали, за смутно видневшимися холмами, из Вашингтона подходила армия Макклеллана, подкрепленная новыми силами. Пусть, как всегда, медленно, но все-таки подходила. Вдоль Потомака шпионили переодетые крестьянами лазутчики с вражеской стороны, наблюдая за движением войск через Уайтс-Форд.

Хэмптон разбил лагерь у Хайатстауна, в нескольких милях южнее Урбаны. Чарльз уложил все, кроме самого необходимого, в походный сундук, где лежали его первая сабля и золингенский клинок. Из сундука он достал свой серый капитанский мундир. Было совершенно очевидно, что вторжение повлечет за собой тяжелые бои, и Чарльзу совсем не хотелось, чтобы свои приняли его за врага. Когда сундук ставили на одну из багажных повозок, он смотрел на него так, словно видел в последний раз.

Сильно поношенный мундир, купленный когда-то новеньким в Колумбии, он привязал сзади к седлу. Это седло было придумано по прусскому образцу, человеком, который теперь так истово стремился уничтожить их. Все-таки странная это была война.

И голодная к тому же. Эб Вулнер ныл полвечера:

– Никто не хочет нас кормить. Одно зеленое зерно – что для двуногих, что для четвероногих. А не назвать ли нам эту войну «Кампанией зеленой кукурузы»? А, Чарли? Как тебе?

Чарльз промолчал, он сосредоточенно проверял порох и пули, надеясь хоть немного поспать после этого. Оружие могло им понадобиться, и уже очень скоро.

Десятое сентября. Чарльз и еще восемь разведчиков выехали после наступления темноты. Вскоре они наткнулись на конный патруль федералов и даже атаковали их на размокшей дороге, но на этот раз не услышали, как бывало раньше, испуганных криков: «Черные всадники! Черные всадники!»

Вместо этого раздались ответные выстрелы. Один из разведчиков упал, сраженный пулей, а невезучий Доан потерял еще одного коня. В результате им пришлось отступить, увозя двоих раненых. Чарльз вез Доана, и горячий ветер бил ему в лицо, когда Бедовый несся галопом в бледном свете луны. Неужели они натолкнулись на людей Плезантона, думал Чарльз. Эти парни стреляли лучше и скакали быстрее, чем все те янки, которых он видел до сих пор. Быть может, торговцы обувью и заводские работяги тоже научились ездить верхом? Быть может, им вскоре придется всерьез опасаться кавалерии Севера?

В тот же вечер в Урбану, в здание одной из школ, привезли раненых из бригады Хэмптона, и как раз тогда, когда там шел очередной бал, устроенный неуемным Стюартом, которому, очевидно, не казалось, что таких балов было уже чересчур много. Вид окровавленных мужчин отчасти подпортил праздник. Почти все девушки засобирались домой, и лишь немногие остались, чтобы помочь. И все же, несмотря на эту безусловную храбрость, даже их хорошенькие глазки округлились от ужаса, когда во двор школы въехали грязные, оборванные, пропахшие по́том мужчины довольно дикого вида и объявили, что к ним приближается огромная армия.

Их было почти девяносто тысяч, но об этом Боб Ли пока не знал. И, как ни странно, эта новая армия Макклеллана двигалась вовсе не с обычной для генерала медлительностью. Не то чтобы она неслась во весь опор, но и не ползла. Но Старина Боб и этого не знал.

Двенадцатое сентября. На западе генерал Ли пошел на опасный шаг и разделил свою армию – об этом Чарльз знал наверняка, об остальном мог лишь догадываться. Старина Боб хотел сохранить в безопасности путь снабжения армии до самого Винчестера, перед тем как пойти на Хейгерстаун или даже, чем черт не шутит, на Филадельфию. Это означало, что он решил взять гарнизон северян в Харперс-Ферри. Это означало, что силы конфедератов теперь были раздроблены. Приказ был отдан еще девятого, но Чарльз узнал о нем только сейчас.

Он встречался с Ли в Техасе, ужинал с ним, много разговаривал, но там не было сражений – просто обычная служба и редкие стычки с индейцами. Кроме того, Ли надолго уходил из действующей армии, поэтому Чарльзу, как и многим, приходилось заново знакомиться с ним только по слухам.

Все говорили о генерале как об исключительно учтивом и выдержанном человеке, никто никогда не слышал из его уст ни одного ругательства и не мог бы обвинить его в неблаговидных поступках. Но звуки пушек всегда будоражили его кровь, и в войне он готов был делать самые отчаянные ставки, как какой-нибудь раззадорившийся игрок с миссисипского парохода. Чарльз с Эбом решили, что так произошло и на этот раз. Видимо, он посчитал, что может разделить армию, а потом снова соединить ее, сэкономив таким образом драгоценное время, хотя даже сама эта идея наверняка бы вызвала приступ бешенства у составителей учебников по стратегии. Главный расчет Ли сделал на чрезмерную осторожность и медлительность своего противника, полагая, что и на этот раз Макклеллан не пойдет на внезапное нападение. К тому же генерал обратился с пламенной речью к жителям Мэриленда, призвав их поддержать своих освободителей. К сожалению, его слова остались без ответа.

Утром двенадцатого числа Стюарт выступил из Фредерика на запад, следом за Ли. Чарльз и Эб вместе с бригадой Хэмптона держались в арьергарде, высматривая появление синих мундиров, которые, как ни странно, показались уже очень скоро. Северяне двигались с невероятной скоростью. Что излечило Малыша Мака от его вечной заторможенности? Чашка чая сорта «Оскорбленное самолюбие», выпитая после фиаско на полуострове? Или обещание доктора Линкольна дать ему дозу Эликсира Отставки?

Ни средств, ни времени для ответа на этот вопрос сейчас не было. И пока они пересекали Катоктинский хребет, Чарльз, изнемогая от усталости, думал о том, что все это продлится еще много дней, а то и недель.

Ощущение угрозы и близости сил противника возрастало, как температура. Что-то было не так, но что?

Освободителей почему-то встречали без особой радости. Рядом с Буркиттсвиллем, когда преследующие их в клубах пыли всадники в синем были уже ясно различимы, Чарльз на скаку заметил девчушку со светлыми косичками, она сидела на изгороди вокруг поля и размахивала маленьким звездно-полосатым флажком. Однако это было единственным проявлением патриотизма, которое он смог увидеть. Доан, забравший лошадь одного из убитых, закричал на девочку, веля ей уйти подальше, потому что синепузые уже одолевали ближайший холм. Но малышка продолжала махать своим крошечным флажком.

Сын Хэмптона Престон поддержал честь своего отца в небольшой стремительной схватке. Чарльз метким выстрелом вышиб из седла одного янки, он первый раз выстрелил почти в упор в человека и почувствовал, как живот свело судорогой, однако уже в следующую секунду ему пришлось увернуться от сабли другого северянина, когда она скользнула вдоль его левой щеки. К счастью, им все-таки удалось уйти.

Тринадцатое сентября. Солдаты Дядюшки Роберта[28] быстро двигались по живописному перевалу северного отрога хребта Блу-Ридж, который местные называли Южными горами. Теперь армия была действительно разделена: Джексон пошел кружной дорогой через Потомак, его босые демоны без устали шагали вперед, чтобы обойти Харперс-Ферри с юго-запада, в то время как дивизия Маклоуза должна была захватить Мэрилендские высоты, а дивизия Уолкера – Лаудонские. Таким образом, предполагалось, что все силы сойдутся в месте слияния Потомака и еще одной реки со сладкозвучным, воспетым в стихах названием Шенандоа.