Деникин - Георгий Ипполитов

Начался последний этап трагедии А. И. Деникина как военачальника.

Красные заняли Екатеринодар.

25 марта 1920 года они захватили город Дербент. А до этого, 11 марта 1920 года, Добровольческий корпус, две Донские и присоединившаяся к ним Кубанская дивизии под легким напором противника самовольно оставили занимаемые позиции и направились сплошной массой на Новороссийск.

В это время в обреченном на сдачу и эвакуацию Новороссийске, где скопились почти 20 тысяч офицеров, ненависть против начальника штаба ВСЮР генерал-лейтенанта Романовского достигла кульминационной точки. Дело дошло и до открытого обсуждения планов его убийства или предъявления Деникину ультиматума о его отрешении от должности.

Иван Павлович видел все. Он был прекрасно осведомлен об отношении к нему офицерской среды. Несколько раз он просил главкома сместить его, дабы разрядить обстановку. Однако Деникин неизменно отказывался. Мотив был один и тот же: он, Романовский, у него единственный человек, которому он во всем верит.

Г. Шавельский, последний протопресвитер армии и флота, попытавшийся убедить Антона Ивановича заменить начальника штаба для общего блага, получил такой же ответ:

— Не могу!.. Иван Павлович единственный у меня человек, которому я безгранично верю, от которого у меня нет секретов. Не могу отпустить его.

— Вы не хотите отпустить его. Чего же вы хотите дождаться? Чтобы Ивана Павловича убили в вашем поезде, а вам затем ультимативно продиктовали требования? Каково будет тогда ваше положение? Наконец, пожалейте семью Ивана Павловича! — пытался урезонить Деникина протопресвитер.

Главком, разбитый морально, так и не внял голосу разума. Что было в его власти, сделал полпред Англии Хольмэн: поезд ставки, стоявший на Каботажной пристани, оцепив колючей проволокой, взяли под охрану английские караулы с броневиком.

Антон Иванович сообщил Ксении Васильевне 17 марта 1920 года в письме следующее:

«В Новороссийске напряжение достигло предела. Но введением добровольческих частей и крутыми мерами порядок был сохранен до конца. Транспорты эксплуатировали; отстаивать позиции — трудно было заставить».

Конец был неизбежен и неотвратим.

«Новороссийская катастрофа» (так ее называли современники) продемонстрировала всю степень разложения войск и особенно тыла ВСЮР. По оценке Деникина, Новороссийск представлял собой в то время «военный лагерь и тыловой вертеп». Войск было много, а судов для эвакуации мало. Началась паника.

Меры, принятые для наведения порядка, не смогли изменить ситуацию. Командир Добровольческого корпуса генерал Кутепов заявил Деникину: моральное состояние войск, их крайне нервное состояние не дают возможности оставаться на позициях. Красные части почти без боя вошли в Новороссийск, что стало началом конца генерала Деникина.

И вот последний оплот Белого дела — маленький Крымский полуостров, где сосредоточилось все, что осталось от ВСЮР.

Деникин непосредственно стал командовать армией, которая была сведена в три корпуса (Донской, Добровольческий, Крымский), сводную кавалерийскую дивизию, сводную Кубанскую бригаду. Всего 35–40 тысяч бойцов, 100 орудий, до 50 пулеметов. Крымский корпус (5 тысяч человек) по-прежнему перекрывал перешеек. Главком поставил армии ближайшую задачу — оборона Крыма.

Деникина все более одолевала моральная и физическая усталость. Нервозность, потеря веры в дух войск, растерявших свои лучшие качества, смутная внутренняя и внешнеполитическая обстановка приводят его к крупным стратегическим и оперативно-тактическим просчетам…

Победные марши стихли быстро. В скором будущем Антону Ивановичу предстоит выпить до дна горькую чашу побежденного.

У шефа ОСВАГ, как всегда, важных дел невпроворот…

Когда на улице стало совсем темно, профессор Соколов наконец-то смог сесть за письмо эсеру Бурцеву в Париж. Тот уже в который раз просил дать объяснения, что за режим единоличной военной диктатуры установил генерал Деникин на юге России.

Соколов пишет, что действительно в руках главкома ВСЮР сосредоточена вся государственная и правительственная власть.

«Это режим военной диктатуры. Мы не произносим официально этого пугающего слова, но мы не боимся его и знаем, что оно отвечает существу вещей. Все мы, работники госаппарата, непоколебимо убеждены, что только в форме военной диктатуры мыслимо создание твердой власти…»[119]

Сомневаться не приходиться: режим, установленный Деникиным на подконтрольных территориях, имел налицо все признаки диктатуры, главным из которых можно считать право «veto», имевшееся у главкома ВСЮР при решении любых вопросов. Подлинные протоколы Особого совещания, хранящиеся в ГАРФ, буквально испещрены пометками генерала Деникина, отменявшими или существенно корректировавшими те или иные проекты документов[120]. Генерал Деникин соединил в одном лице военную и гражданскую власти.

Посредством единоличной военной диктатуры он мечтал построить новую модель государственного устройства, альтернативную большевистскому режиму. «Царь Антон», так его иногда величали в прессе белого юга России, видел в диктатуре созидательное начало. Весьма спорно… На белом юге России систематически нарушалась законность, царил произвол, хотя и были созданы институты судебной власти. Главком ВСЮР имел право утверждения и отмены приговоров судов, в первую очередь смертных.

Однако диктатура Деникина стремилась себя материализовать в мягких формах. Главком ВСЮР, судя по воспоминаниям профессора Соколова, понимая неподготовленность для роли диктатора, ввел обязательные политические совещания по средам. На них обсуждались важнейшие текущие вопросы политики, отношения с союзниками и новыми государственными образованиями на территории бывшей империи. Именно здесь был выработан тезис о твердости власти в сочетании с требованиями просвещенного русского либерализма.

На совещаниях по средам присутствовала и Ксения Васильевна. Нет, конечно же, не в роли политического функционера: Антон Иванович нежно любил свою супругу, оказывая ей всяческое внимание, но не допускал и мысли, что она может вмешиваться в его дела. Через несколько лет Ксения Васильевна стала верной помощницей мужа в историко-литературных трудах. А пока она на правах приветливой хозяйки потчевала участников совещаний чаем и скромным угощением.

По собственному признанию, участия в общем разговоре, обычно носившим политический характер, Ксения Васильевна тогда не принимала: большинство гостей были старше хозяйки, и их интересы не затрагивали молодую женщину, ушедшую с головой в заботы о дочери. Центром семейной жизни Деникиных стала маленькая Марина. Кроме ближайших помощников, бывали у Деникиных в Екатеринодаре лишь графиня С. В. Панина, Н. И. Астров, М. М. Федоров, активные деятели кадетской партии и еще, быть может, два-три человека.