Всемирный потоп. Великая война и переустройство мирового порядка, 1916-1931 годы - Адам Туз

Казалось, что в Индии (как и в Ирландии) события быстро приближались к точке, за которой сопротивление имперскому либерализму сдержать будет невозможно. Индийские националисты, включая такие видные фигуры, как Ганди, который пытался договориться с британцами, осуждали недисциплинированность протестующих, которая дала Дайеру повод действовать. Но вряд ли от них можно было ожидать сотрудничества с режимом, построенном на столь неприкрытом и неоправданном применении силы. Со своей стороны, вице-король Челмсфорд и британский кабинет министров не могли не провести расследования действий своих агрессивно настроенных подчиненных, оказавшихся в осаде. Они были по-настоящему встревожены. Как говорил Монтегю вице-королю, «наше испытанное жесткое правление, предмет почитания в клубных курительных комнатах, вновь принесло все те же неотвратимые плоды»: насилие, смерть и дальнейшую радикализацию[1129]. Монтегю оставался верен своим личным убеждениям. В июле 1920 года, представляя в палате общин результаты расследования событий в Амритсаре, он осудил кровавое побоище как постыдный акт «расового унижения», рассчитанный на то, чтобы нанести ущерб репутации Британской империи. Он обвинил Дайера в «терроризме и пруссианстве». Члены правительства были сконфужены, когда на задних скамейках, где располагались рядовые тори, послышались грубые расистские и антисемитские возгласы, клеймившие не Дайера, а либерального министра иностранных дел.

Помимо волны возмущения, охватившей индийцев в начале 1919 года, британцы столкнулись еще с одной опасностью. Британия давно объясняла свое присутствие в Индии необходимостью защиты мусульманского религиозного меньшинства. После того как в 1916 году в Лахнау был заключен Договор между Индийским национальным конгрессом и Мусульманской лигой, это объяснение стало выглядеть сомнительным. К весне 1919 года, когда стало ясно, что заключить мир с Османской империей будет непросто, Британия превратилась, по выражению вицекороля Челмсфорда, в «самого главного врага ислама»[1130]. Движение за халифат стало выражением протеста обычно молчаливых мусульман против унизительного обращения с турецким султаном, который, как халиф, считался хранителем суннитской веры. В феврале 1920 года на конференции в Бенгалии, давнего рассадника антибританских настроений, большинство сторонников халифата выступали не за проведение реформ в «радже», а за всеобщее восстание против британского правления. Абдул Бари, один из наиболее радикально настроенных лидеров панисламизма, готовился объявить джихад. Вновь и вновь Монтегю и британская администрация в Индии указывали Лондону на необходимость изменить политику в отношении турок или, по крайней мере, позволить индийскому правительству занять независимую позицию и показать, что «радж» не имеет отношения к нападкам на Турцию. Лондон отказывался от подобных шагов. В результате против британцев объединилась вся Индия.

Уникальная способность Ганди координировать действия своей необычайной коалиции позволяла ему играть центральную роль. В ноябре 1919 года он участвовал в работе всеиндийской конференции движения за халифат, проходившей в Дели, в качестве единственного представителя индуистов. Именно на этой конференции он впервые заговорил о стратегии неучастия Индии, стратегии, которую он использовал, выступая против антиазиатского расизма в Южной Африке[1131]. Массовая поддержка, которой пользовался Ганди, повлияла на неспешную деятельность Индийского национального конгресса. На созванный в декабре 1920 года в Нагпуре съезд ИНК прибыло 15 тысяч делегатов – больше, чем когда бы то ни было. Ганди настоял на реорганизации ИНК и признании деревни «основным институтом» общественной жизни в Индии. Это должно было усилить всеиндийские органы руководства ИНК во главе с Ганди за счет ослабления региональных элит. Вопрос о постепенных преобразованиях уже не стоял на повестке дня. Под бурные аплодисменты собравшихся Ганди обещал, что самоуправление – сварадж – будет установлено в течение года. Для достижения этой цели ИНК принял решение использовать не только конституционные, но и все «законные и мирные средства»[1132].

Бросая вызов британскому правлению, Ганди говорил о неприменении насилия, играя тем самым на либеральных устремлениях министра иностранных дел Монтегю и нового вице-короля, лорда Ридинга. В декабре 1919 года обе палаты британского парламента приняли законопроект о правительстве Индии без изменений. Без особого желания парламент согласился с тем, что разделение избирателей будет проводится по согласованию между ИНК и Мусульманской лигой[1133]. Даже после кровопролитных событий в Амритсаре ИНК на своем декабрьском 1919 года съезде пусть и неохотно, но подтвердил свое согласие с реформами, предложенными Монтегю. Сам Ганди еще не отказался от сотрудничества. Лишь жесткие условия Севрского договора с Турцией и совершенно неадекватная официальная реакция на массовый расстрел, устроенный Дайером, убедили наконец Ганди в вероломстве Лондона. В августе 1920 года ИНК заявил о своем отказе от сотрудничества в ходе выборов, назначенных на ноябрь. Британцам не оставалось ничего иного, как проводить выборы. Они не могли себе позволить разочаровать тех индийцев, которые все еще были готовы сотрудничать с ними. Элита ИНК была озадачена возникновением нового массового движения, во главе которого оказался Ганди. Зимой 1918/19 года от ИНК откололась фракция так называемых умеренных, создавших Национальную либеральную лигу, которую вполне устраивало ограниченное избирательное право, предусмотренное реформами Монтегю – Челмсфорда.

К 1925 году, когда новая конституция начала приобретать окончательную форму, право участвовать в выборах в провинциальные законодательные советы получили 8 млн 258 тысяч индийцев. Около 1 млн 125 тысяч человек получали право голоса на выборах в Индийскую законодательную ассамблею, а членов Государственного совета избирала группа выборщиков, в которую входили 32 126 человек. В общей сложности на различных уровнях право голоса получало менее 10 % взрослого мужского населения страны[1134]. Несмотря на бойкот выборов, объявленный ИНК, на подавляющее большинство мест претендовали представители местных соперничающих фракций, при этом число проживающих в избирательных округах было значительно больше числа тех, кто имел право голоса. На первых выборах, состоявшихся в 1920 году, благодаря отказу ИНК от участия в выборах хорошие результаты показала Либеральная лига. Умеренные, склонные к компромиссу с британцами, получили численное преимущество в Ассамблее. Наиболее удивительный результат был показан в Мадрасе, где высшая каста бойкотировала выборы, что позволило кастам, не относящимся к браминам и представленным недавно сформированной Партией справедливости, получить беспрецедентное количество голосов, обеспечивших ей 63 из 98 выборных мест.