Жуков. Портрет на фоне эпохи - Л. Отхмезури

Все пошло неудачно с самого начала. Атаки Конева (30-я и 29-я армии) захлебнулись почти сразу. Свое собственное наступление Жуков перенес на 4 августа. Сталин передал под командование Жукова две армии из Калининского фронта. Итак, 4 августа 31-я и 20-я армия, впервые действуя скоординированно, прорвали оборону Моделя и продвинулись на 10 км в направлении Сычевки. На следующий день Жуков приказал немедленно вводить в бой мобильную группу, которая прошла еще 10 км до рек Гжать и Угра. Там танки наткнулись на новую линию обороны, поспешно возведенную Моделем, который, кроме того, подтянул туда дополнительно две танковые дивизии для контратаки. Всю следующую неделю шли ожесточенные бои. Чтобы разблокировать ситуацию, Жуков 5 августа бросил 5-ю армию на Гжатск, потом, 13-го, 33-ю армию в направлении Вязьмы. 5-я армия 23 августа освободила город Карманово. 33-я, насчитывавшая 90 000 человек и танковый корпус, смяла три дивизии немецкой III танковой армии и продвинулась вперед на 25 км. Но и здесь немцам удалось остановить наступление советских войск. К началу сентября атаки прекратились.

Ржевско-Сычевская операция закончилась советским поражением: ни Ржев, ни Сычевку, ни Гжатск, ни Вязьму взять не удалось. Потери войск Жукова неизвестны; судя по его просьбам к Ставке в сентябре, они должны быть не менее 60 000 – 70 000 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести. О противоположной стороне известно, что Модель неоднократно просил у ОКХ подкреплений. Он удержал свои позиции только потому, что бросил в бой все имевшиеся у него силы и ценой огромных потерь, которые вермахт не мог себе позволять. 16 августа он доложил своему начальнику фельдмаршалу фон Клюге, командующему группой армий «Центр»: «IX армия почти разгромлена, ей необходимы еще три дивизии подкрепления. Если же их не предоставят, ответственность за последующие события целиком ляжет на командование группы армий»[567]. Модель не допустил советского прорыва, лишь удержав – и бросив в бой – три танковые и три пехотные дивизии, уже готовые к переброске под Сталинград. Хуже того – в то время, когда Паулюс на подступах к Волге нес огромные потери, Берлину приходилось отправлять танки и самолеты группе армий «Центр». В своих «Воспоминаниях» Жуков рассуждает об упущенной возможности: «Если бы в нашем распоряжении были одна-две [дополнительные] армии, можно было бы… не только разгромить ржевскую группировку, но и всю ржевско-вяземскую группу немецких войск и значительно улучшить оперативное положение на всем западном стратегическом направлении. К сожалению, эта реальная возможность была упущена Верховным Главнокомандованием»[568].

Сам того не зная, Жуков, атакуя Ржевский выступ, сорвал амбициозный немецкий план наступления – операцию «Оркан» (ураган (нем.). – Пер.). В соответствии с этим планом предполагалось окружить 10, 50 и 16-ю армии Западного фронта и уничтожить 43, 49 и 61-ю армии на Сухиничском выступе – советском аналоге Ржевского выступа, расположенном южнее его. Предполагалось, как обычно, взять этот выступ в клещи, северной клешней которых была бы IV армия, а южным – II танковая армия. Но наступление Жукова на Ржев и Сычевку заставило перебросить туда все резервы IV армии, из-за чего германское командование оказалось вынужденным отказаться от операции «Оркан». В проведенной вместо нее операции «Вирбельвинд» (смерч (нем.). – Пер.) была задействована только II танковая армия и предполагался гораздо меньший размах окружения. 11 августа 3 танковые дивизии немцев перешли в наступление и вклинились на 30 км в расположение 61-й армии. Жуков среагировал немедленно, бросив против них танковый корпус, и немецкие танки оказались блокированы перед лесами, растущими на берегах Жиздры. 22 августа операция «Вирбельвинд» была остановлена по просьбе командующего группой армий «Центр» Клюге, опасавшегося, что Модель не сможет остановить наступление Жукова.

Гитлер потребовал возобновить наступление с новыми силами. От этих планов пришлось отказаться 24 августа, когда яростная контратака русских крепко потрепала пять танковых дивизий немцев, расположенных вдоль реки Жиздры. Жуков ничего не рассказывает об этой операции в своих «Воспоминаниях», так же как о том, что основу советских сил, участвовавших в ней, составляла 3-я танковая армия генерала Романенко – первое такое формирование в Красной армии, несмотря на свой номер. Как и в предыдущем случае, причина молчания – желание скрыть неудачу. Операция, проведение которой было возложено на 16-ю и 61-ю армии, а затем на 3-ю танковую армию, имела целью окружение и уничтожение немецко-фашистских войск вокруг Бело-Камня, но за пять дней 218 000 человек при 700 танках удалось лишь остановить немецкие танки, а затем отбросить их на 10 км. За это пришлось заплатить неимоверную цену: из строя выбыли 30 000 человек и 500 танков. 29 августа Жуков прекратил безрезультатные атаки. Среди участвовавших в операции генералов, кроме Романенко, следует упомянуть молодого генерал-майора Черняховского, которого тогда заметил Жуков, как и особенно инициативного командира-танкиста Богданова. Повторяющиеся неудачи приводили Жукова в бешенство, но он успокоился сам и успокоил Сталина, напомнив ему, что Красной армии предстоит еще многому научиться, прежде чем она сможет успешно атаковать немецкие танковые соединения. «Накапливался опыт, появлялись новые командиры», – резюмирует он позднее в разговоре с писателем Симоновым.

Во время этого сражения произошел неприятный инцидент. 20 июля генерал-лейтенант Владимир Голушкевич был арестован лично Виктором Абакумовым, начальником военной контрразведки. С января по май 1942 года Голушкевич был у Жукова начальником штаба Западного фронта, то есть являлся одним из ближайших его помощников. Его долго пытали, а потом посадили в тюрьму без суда. Он обвинялся в принадлежности к «антисоветской организации» в Академии имени Фрунзе. В 1948 году беднягу вытащат из камеры и снова начнут пытать, на сей раз выбивая из него показания на Жукова. После смерти Сталина тот быстро добьется реабилитации Голушкевича. Дело о заговорщицкой организации в Академии имени Фрунзе по сей день остается загадкой. Поэтому трудно увидеть в нем некую интригу, направленную против Жукова, тем более что того в ближайшее время ожидал фантастический взлет.

«27 августа 1942 года, когда я находился в районе Погорелое Городище, где мы проводили наступательную операцию, мне позвонил А.Н. Поскребышев [секретарь Сталина]. Он сообщил, что вчера, 26 августа, ГКО, рассматривая обстановку на юге страны, принял решение о назначении меня заместителем Верховного Главнокомандующего.

Александр Николаевич предупредил, чтобы я в 14.00 находился на командном пункте и ждал звонка И.В. Сталина. […] Я понял, что Государственный Комитет Обороны находится в большой тревоге за исход борьбы в районе Сталинграда.

Вскоре по ВЧ позвонил Верховный. Справившись о положении дел на Западном фронте, он сказал: „Вам нужно как можно быстрее приехать в Ставку. Оставьте за себя начальника штаба. – А затем добавил: – Продумайте, кого следует назначить командующим вместо вас“»[569].