Своя-чужая боль, или Накануне солнечного затмения. Стикс - Наталья Андреева

– У меня теперь вообще нет никакой памяти.

– Что? Что ты такое говоришь?!

– Ничего. До свидания.

– Подожди. Ты откуда звонишь? Понимаю: с мобильного. Но где ты?

– Из дома. Я звоню из дома.

– Из…

Отбой. Все кончено с этой женщиной. Познакомились на юге, он наконец вспомнил. Море, солнце, двухнедельное опьянение любовью, когда показалось вдруг, что это всерьез и на всю жизнь. На сколько же их хватило? Три года взаимного лицемерия. «Ми-илый! Как хорошо!..» Серебряный брелок – от нее. Подарок. Дальше – больно. Не надо дальше. Мобильный телефон Ивана Саранского звонил, но он его отключил. Все: абонент временно недоступен. А для этой Ольги отныне недоступен постоянно. Он никогда к ней больше не вернется.

Утром следующего дня, который он засчитал как день пятнадцатый, проигнорировав эту злую Ольгу с ее упреками, пошел в РУВД, отыскал там Свистунова. Руслан был в кабинете один. Сидел, изучал какие-то бумаги.

– Иван? Почему не позвонил? Я бы сам к тебе зашел.

Он молча достал из кармана пистолет, положил на стол перед капитаном:

– Этот?

– Откуда? – округлил глаза друг детства.

– Нашел. Дома.

– Так он, выходит, не пропал?

– Как видишь.

– А мы его в розыск… Зря, выходит.

Руслан осторожно взял в руки пистолет. Взглянул на номера и кивнул.

– Погоди! – Иван тронул друга детства за плечо. – Разве не надо снять отпечатки?

– Отпечатки чьи?

– Мои.

– Ты, Ваня, детективов плохих начитался, что ли? Ну нашелся твой пистолет и нашелся. Ты зачем его сюда-то принес? Мог бы просто позвонить, поставить в известность.

– Я хочу, чтобы сделали экспертизу.

– Какую экспертизу? Зачем?

– Потому что уверен: из этого пистолета убили мужчину, которого нашли в Горетовке.

– Да ну? – Руслан прищурился. – Уверен?

– Да. Это мой пистолет, и из него убили человека.

Руслан тяжело вздохнул, полез в сейф и достал оттуда папку:

– Не хотел тебя вчера беспокоить. Сладко спал, Ваня?

Только тут тот заметил, что глаза у Свистунова красные от бессонницы.

– А ты что делал, Свисток?

– Я бодрствовал. Бдил. Твой покой в том числе. А в свободное от бдения время на коленях перед экспертом ползал. По-жа-алуйста! Ну по-жа-а-луйста, – дурашливо заблеял Руслан, – побыстре-е-е… Даже коньяк поставил. С тебя, Мукаев, причитается. Потому как пробило меня. Мы ж сыщики, Ваня. Ну и я попал. Понимаешь? Попал! Словил удачу за хвост на одной интуиции. Так что ты забери, пожалуйста, свой пистолет и иди с богом. На работу. Заодно заключение экспертизы прихвати, а дальше уж действуй из своих собственных соображений.

– Что это? – Он взял протянутый Русланом листок.

– Читать разучился? Тоже последствия амне́зии?

– Амнези́и.

– Один черт. Перевожу с русского письменного на русский устный. Потерпевший, обгоревшие останки которого найдены в поселке Горетовка, действительно убит из пистолета «макаров». Но не из этого «макарова», – Руслан показал на лежащее перед ним оружие. – А из того, что нашли в доме у Сидорчука. Из которого оный Сидорчук произвел по нам с тобой несколько прицельных выстрелов. Помнишь, как под ивой лежали?

– Не может быть, – прошептал он. – Этого просто не может быть!

– Может, Ваня, может. Так что мы сейчас поедем и допросим гражданина Сидорчука на предмет его причастности к убийству неизвестного нам пока мужчины. Бери телефон, звони, чтобы организовали его доставку. Хана господину Сидорчуку. Вот так-то.

Иван позвонил, выслушал ответ, данный на том конце провода, поморщился от непечатного словечка. Потом переспросил:

– Как-как?

И доложил Руслану:

– Выпустили его.

– Как выпустили?! – вскочил со стула Свистунов. – То есть как это выпустили?!

– Под подписку о невыезде. Личным распоряжением прокурора Цыпина.

– Да не может этого быть! – закричал Руслан.

– Может, Руслан, может. Ищи теперь ветра в поле. Опоздало твое заключение. – Он с усмешкой потряс листком.

– Так. Айда к Цыпину, – сказал Свистунов. – Такие вещи надо прояснять сразу.

Иван пожал плечами:

– К Цыпину так к Цыпину. Только ты успокойся.

– Я спокоен. Спокоен как… Спокоен! – Руслан забегал по кабинету. – Сволочи, все сволочи! Продают все, на что находится покупатель. На совесть так на совесть, дерьмо найдется – продадут и дерьмо.

– А ты? – тихо спросил он.

– Что я? – Руслан остановился, в упор посмотрел на Ивана.

– Ты-то сам? Чистый?

– Не понял, – прищурился капитан. – Ты на что, Ваня, намекаешь?

– Ты был в Ржаксах, – не выдержал он.

– Ну был. Все были.

– Ты был там до того, как убили Хайкина. Не Игната, а того, другого, Василия. Зачем ты ездил туда, искал Игната. Зачем?

– Вот оно что. Так, – Руслан подошел к двери, открыл ее, выглянул в коридор. Потом закрыл, повернул в замке ключ, вернулся и надежно уселся на стул. – Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец. По душам, значит, разговор. Ну давай, Ваня, объяснимся. Ну и откуда тебе известно о моем визите в Ржаксы?

– Какая разница?

– Да, собственно, никакой. Да, я там был. Да, искал Игната. Поговорить хотел.

– Поговорил?

– Допустим.

– В тот день, когда его двоюродного брата убили, поговорил? Я только не пойму: он-то здесь при чем? Василий Хайкин?

– А я и сам не пойму. А ты, значит, намекаешь, что это я кровавый маньяк. Ну и какая мотивация? Маньяками, Ваня, не рождаются. Ими становятся. Объясни. Мотивируй.

– Ты с детства мне завидовал. И Леся.

– Любовь, значит. Резал, пардон, за то, что одна тварь не дала. Замечательно. Самое то. Вы, господин Мукаев, гений-с! И что делать собираешься?

– Ничего.

– Да? Сажать меня не будешь? – Руслан как-то странно усмехался.

– Нет. Не буду.

– А почему?

– Не знаю. Ты мне друг.

– Вот мы и добрались до сути. Дружба. Настоящая мужская дружба. Чего для себя не сделаешь – сделаешь для лучшего друга. Сказать тебе, почему я так поступал с Хайкиным, значит, всю твою жизнь под откос пустить. Есть вещи, которые тебе вспоминать не надо. Я не знаю, как ты поступишь, если выплывет правда. Как бы тот Ваня Мукаев поступил, знал, – Руслан потер правую скулу. – А как поступит этот…