Весенняя коллекция детектива - Татьяна Полякова

– Милая, мой бизнес не предполагает таких крутых конкурентов. Я фигура слишком незначительная, – засмеялся он.

– Но сегодня в тебя стреляли. То, что тебя могли с кем-то перепутать, в моей голове не укладывается. Значит, нужно хорошо подумать, кому ты перешел дорогу.

– Аня, давай оставим этот разговор. Лучше скажи, ты меня любишь?

– Разумеется, я люблю тебя. Поэтому и боюсь. Сегодня ты чудом остался жив, а что будет завтра?

– Завтра ты опять придешь ко мне, и я буду счастлив.

– Меня просто бесит твоя несерьезность.

– Аня, все нормально. – Он потрепал меня по руке. – Я не знаю человека, который бы желал моей смерти. Это просто смешно.

«Желал моей смерти», – эхом отдалось в голове, а вслед за этим я испугалась, что упаду в обморок. Стены палаты вдруг пустились в пляс. Я тряхнула головой, пытаясь избавиться от наваждения. Но, раз появившись, засевшая в мозгу мысль уж не покидала меня.

– Глеб, ты ведь не думаешь… ты не думаешь, что это мой отец? – решительно закончила я.

– Что за чушь? Конечно, нет.

– Вчера он сказал, что убьет тебя…

– Мало ли что говорят в гневе. Твой отец на такое не способен. Выбрось это из головы. В конце концов, за такой короткий срок найти исполнителя попросту невозможно.

Его слова меня не успокоили. Я держала Глеба за руку и думала о своем отце, о его словах, сказанных в запальчивости. И страх обволакивал меня, мешал дышать, хотелось вскочить и орать в голос. Вместо этого я сидела, сжимая руку Глеба в своей ладони. Его желание меня успокоить вполне понятно. А что делать мне? Теперь, когда я вовсе ни в чем не уверена?

Вскоре мне пришлось оставить Глеба, в палату заглянула медсестра и напомнила, что уже поздно. До офиса, где осталась моя машина, я шла пешком и думала об отце. Как я могу его подозревать? Своего отца, который все это время был самым близким мне человеком? Разве это не предательство? Впрочем, предательство мне не в диковинку, достаточно вспомнить Сергея. Я вспомнила о разговоре с Ильей, и страх вновь накатил тяжелой волной. Мне захотелось поскорее увидеть отца, чтобы эти подлые мысли меня оставили.

Папа был в своем кабинете, просматривал какие-то бумаги.

– Я звонил тебе несколько раз, – подняв голову, произнес он. – Где ты была?

– В больнице, – ответила я. – Сегодня какой-то тип стрелял в Глеба.

– Стрелял в Глеба? – переспросил отец, ничего, кроме удивления, в его голосе не звучало. – Да с какой стати?

– Следователь тоже хотел бы это знать.

– Он что, серьезно ранен?

– Говорят, кость не задета. Убийца попал в плечо.

– Убийца? – усмехнулся отец. – Хорош киллер.

– Что ты хочешь этим сказать? – растерялась я.

– По-моему, твой Глеб желает выглядеть в твоих глазах страдальцем. Вот и придумал…

– Папа, ты с ума сошел?

– Я тебя предупреждал, что он мерзавец. Он прекрасно знает, что я никогда не позволю своей дочери… Ну, вот, теперь ты чувствуешь себя обязанной быть возле постели умирающего. Хорошо хоть не додумался обвинить меня. А что? Неплохая идея.

– Папа, у Глеба и в мыслях не было ничего подобного. В него стреляли, он лежит в больнице, а ты… Как ты можешь?

– Я не допущу, чтобы какой-то мерзавец морочил голову моей дочери, – повысил он голос.

Я долго смотрела на него, потом сказала:

– Уверена, ты действуешь из лучших побуждений. Точно так же, как несколько лет назад.

– Что ты имеешь в виду? – нахмурился отец.

– Илья мне все рассказал, папа.

– Дурак, – в сердцах буркнул он. – Ну и чего он этим добился?

– Значит, это правда? Ты дал ему денег, чтобы он переспал со мной, а потом рассказал об этом Сергею?

– По-твоему, я должен был смотреть, как моя дочь идет на заклание, точно овца? Я должен был позволить искалечить тебе жизнь? И потом, моя милая, когда любят одного, не спят с другим. Так что нравится тебе это или нет, но я поступил правильно.

– Сергей погиб.

– Замолчи. Никто не ожидал от него такой глупости. И рассказывать ему о том, что произошло, я Илью не просил. Илья тебя любил, я это видел. И надеялся, что при благоприятном стечении обстоятельств он сможет отговорить тебя от безумной затеи. Ты засомневаешься и не станешь спешить со свадьбой. Но у него не хватило ни ума, ни терпения. Если бы он слушал меня, все были бы живы и счастливы.

– Надеюсь, ты в это веришь, – сказала я.

– Когда у тебя будут собственные дети, ты меня поймешь. И тебе станет стыдно за то, что сейчас происходит.

Я вышла из кабинета, слыша, как он досадливо чертыхается.

Несколько дней я пребывала в апатии, мир выглядел безрадостно, и как-то с трудом верилось, что он изменится к лучшему. Спасала меня только работа, привычная рутина не позволяла окончательно съехать с катушек. «Надо взять себя в руки», – каждое утро говорила я себе и морщилась от отвращения.

После работы я ехала к Глебу и сидела у него до тех пор, пока мне не указывали на дверь. С отцом мы практически не разговаривали. Я видела: он страдает, но что-либо изменить была попросту не в состоянии. Глеб о моем отце тоже предпочитал не говорить. Он вообще по большей части болтал о пустяках.

В пятницу, ближе к вечеру, он сбежал из больницы, заявив, что делать ему там нечего, ведь больным он себя не чувствует. В ответ на мои увещевания смеялся, но обещал, что ближайшие дни проведет дома, если я составлю ему компанию. Но еще раньше в моем кабинете появилась Сонька и заявила с порога:

– Нюся, я в совершенном расстройстве. Пашка пропал. В тот день, когда стреляли в Глеба, мы должны были встретиться. Но я была в таком состоянии, что даже не вспомнила о нем. И только на следующий день удивилась: чего это он не явился и даже не позвонил? А сегодня подумала: куда он делся?

– Найдется твой Пашка. В конце концов, позвони ему сама.

– Я звонила. Телефон выключен.

– Ну и радуйся. Не придется болтаться по улицам и сидеть в дешевых кафешках.

– А если с ним что-нибудь случилось?

– Что с ним могло случиться?

– Не знаю. Вдруг под машину попал. Он же экономит и пешком по городу носится.

– Типун тебе на язык. Соня, может, его хилый бюджет дал основательную трещину и он решил, что роскошные женщины не для него?

– Хочешь сказать, что он меня бросил? – хмыкнула подруга. – После того как я давилась гамбургерами? Нет, я совершенно не в состоянии поверить в такое. Приличные люди хотя бы врут по телефону, что отправляются в кругосветное плавание. Или покоряют Эверест. Нюся, он лежит где-нибудь без сознания, сам себя не помня. Уж поверь мне, я кое-что понимаю в людях, просто сбежать он не мог.