Молочная даль - Александр Малов

силой сжиматься. Михаил вдавливал и сжимал свои пальцы все сильнее, но делал это несознательно, покорно давая своему телу закончить начатое. Тут же он ощутил, как его лицо омыла влага. Мелкими теплыми каплями, жидкость стекала по щекам и лбу, приводя вдовца в сознание и полностью восстанавливая связь между разумом и телом.

И в этот момент, Михаил увидел себя со стороны в последний раз, отчетливо и ясно: он что-то кричал, но голос был украден неведомой силой и разобрать хоть что-то совсем не представлялось возможным. Капли, стекающие по лицу оказались кровью, брызжущей из поддона во все стороны. Вместе с кровью на пол падали ошметки мяса и частицы плоти, копившиеся на самом дне долги годы под влиянием безумных жертвоприношений мясника. Руки вдовца успели погрузиться в поддон по локоть и что-то активно там искали.

«Нет, не искали – подумала та часть Михаила, что наблюдала за всем из стороны, а когда она заметила шапочку мясника, плавающую на поверхности поддона, то ей окончательно все стало ясно»

А потом Михаил очнулся.

2

Когда вдовец понял, что происходит, его решимость немного ослабла, но лишь на мгновенье. Руки, обхватившую толстую шею мясника и погружая ее все глубже на дно поддона, действовали машинально, а потому Михаил ощущал себя не причастным ко всему происходящему. Сейчас он не мог думать о своих поступках. Тело говорило само за себя.

«Кушать подано! – кричала каждая клеточка его мозга – Кушать поданоооо!!!»

Несмотря на то, что мясник был втрое крупнее, казалось, что он вовсе не сопротивлялся. Порезанную ладонь Михаила неумолимо жгло, стоило рукам опуститься в содержимое поддона. Заполнявшая его кровь казалась настоящим кипятком. Левая лодыжка наливалась свинцом, немела и разрывалась от колкой боли одновременно. Однако ярость и злоба вдовца затмевала всю навалившуюся на него боль.

Так же Михаил отметил размеры и форму поддона. Они изменились. Теперь поддон напоминал детский надувной бассейн, что родители надувают в жаркие дни лета и ставят на задний дворик на радость своим детям. Да, он определенно стал значительно шире и глубже.

«Эта пасть – подумал Михаил, и эта мысль заставила его пальцы сжимать шею мясника еще сильнее – Ее пасть. „Молочная даль“ готовит ее, чтобы принять новую жертву и я ей в этом помогаю.»

Оторвавшись от своих раздумий, Михаил взглянул на поддон и увидел лицо, перепачканное и ухмыляющееся. Голова мясника барахталась в крови, словно на последним издыхании, но вдовец знал, что никакой опасности для себя этот жирдяй не ощущает. Для него это была такая же игра, как и для его хозяйки.

Пригнувшись и обхватив шею мясника покрепче, вдовец перенес весь вес своего тела в руки и вдавил их вниз до упора, уводя под кровавые воды ухмыляющееся лицо. Жар в порезанной ладони достиг небывалого уровня.

– Ну и кто теперь жертва?! – кричал вдовец – кто теперь жертва?!

Михаил не хотел убивать мясника. Как только его руки уходили на достаточную глубину, а барахтанья жирного ублюдка сходили на нет, он тут же вытаскивал свою жертву обратно, давая возможность сделать еще один драгоценный глоток воздуха. В глубине души вдовец знал, что никакой воздух мяснику не нужен. Он был лишь образом, таким же не настоящим, как и все вокруг. Став частью декораций, созданной «Молочной далью», мясник лишь выполнял свою функцию – изводил разум и душу вдовца.

И все же Михаил подыграл создателю всего этого ужаса. Он мог не признавать этого, но в глубине души ему это нравилось. Нравилось ощущать свои пальцы, сомкнувшиеся на толстой шеи мясника. Нравилось погружать ублюдка на глубину, все дальше и дальше, заставляя взахлеб испить кровавые массы тех, кого он с таким удовольствием отправлял на тот свет. Но больше всего ему нравилось ощущение контроля, полного контроля над ситуацией, которого ему так не хватало в жизни. И сейчас он был ведущим этого шоу. Мясник был прав: никакой оболочки больше нет. Молочная даль не просто поглотила вдовца. Михаил стал с ней единым целым.

Вытащив голову мясника в очередной раз на поверхность, вдовец, искаженный злостью и безумием, закричал своей жертве прямо в лицо:

– Ну как тебе там, поросенок?! Что видишь на дне? Может быть обглоданные кости своих зверюшек? Они тебя явно заждались, сранный ты гавнюк! Иди, поздоровайся с ними!

И прежде чем мясник успел сказать хоть слово, Михаил вновь принялся топить его. Руки и ноги мясника всплывали на поверхность, но даже не пытались оттолкнуть своего мучителя. Нет, все это было для виду и только. Ну и черт с ним.

Этот приступ злости чуть не взорвал вдовца изнутри. Однако причиной этому стала не обида за всех тех, кто пал от руки этого жестокого ублюдка. Нет, Михаилу было не выносимо смотреть на выражение лица мясника, с которым он каждый раз всплывал наружу.

Лицо с кривой и мерзкой ухмылкой победителя.

3

Михаил не знал, сколько времени он простоял так, полусогнувшись над кровавой пастью чудовища из потустороннего мира и скармливая ей свою же пешку. С каждым разом мясник выныривал все больше походив на изуродованную версию самого себя. Его борода становилась то намного короче, то длиннее. Порой она исчезала и вовсе. Вместо них виднелись пятна, разбухшие, оливково – зеленого цвета. Такие пятна имеют утопленники, но сейчас они были на живом человеке и принимали куда более отвратительный вид. Часть лица мясника была обглодана. Изъетая часть щеки открывала вид на бледные десна и большие желтые зубы, рассыпающиеся на глазах, подобно песку. Правый глаз выглядел как варенное яйцо. Кроме белка в глазнице не было видно ничего. Нос, как будто отгрызенный кем-то, теперь казался дулом старого проржавевшего обреза.

«Она переваривает тебя. Теперь ты точно выглядишь так, как и должно – не без удовольствия подумал Михаил – теперь ты выглядишь так, словно мясницким ножом позабавились с ТОБОЙ»

Но даже это уродство не убрало с лица мясника его чудовищную ухмылку. Теперь, с обнаженной кожей и ничем не прикрытым задним рядом зубов, она выглядела еще более мерзко. В любой другой