Хроники Червонной Руси - Олег Игоревич Яковлев

неблаговидную роль, а после снова объявится на Червенщине, моля о прощении и защите, лишённый и земель, и глаз. Так и будет он доживать свой век вместе с верной женой под крылышком у внука Володаря.

Была ли Мария счастлива — одному Богу, наверное, только и известно. Но никогда ни словом не пожаловалась она на свой удел. Впрочем, разве у других женщин той поры судьба складывалась намного более удачно? И могла бы жизнь её самой сложиться лучше, отдай её отец за какого-нибудь короля или князя? Ответов на такие вопросы нет. Ибо история сослагательного наклонения не терпит.

* * *

...Получив грамоту Святополка и выслушав повествование Биндюка, Володарь едва скрывал радость. Слава Христу, кажется, сбывалась его мечта, во владениях его и брата наступал мир. Никто больше не угрожал Червонной Руси ратными бедами.

Впереди были свадьбы, пиры на сенях, кружащие голову меды, были обильные урожаи, были порядок и покой на западном русском порубежье. Крепли под рукой Володаря Перемышльское и Теребовльское княжества.

...Спустя несколько лет, после разгрома дружинами русских князей в битве на Хороле половцев Боняка и Шарукана, из Кодымской степи к Свинограду подступили две большие орды, ведомые знатными солтанами. На телегах, крытых бычьими шкурами, везли половцы свои юрты. Вместе с мужчинами ехали женщины и дети. Пригнали с собой кочевники табуны мохноногих лошадей, стада баранов и коз. Пришли они на сей раз на Червонную Русь с миром, не стали грабить и воевать.

— Возьми нас к себе на службу, — просили солтаны Володаря. В степи стало плохо, очень плохо. Хан Боняк откочевал далеко на юг. Твои братья Мономах и Святополк стали хозяевами степей. Мы сумели сохранить наших лучших воинов. Знаем, что ты был другом хана Боняка. Многие из нас под твоим началом рубили злочестивых угров.

Солтанов и всех прибывших с ними половцев окрестили в водах Белки, после чего Володарь охотно принял их, расселив по пограничным городкам. Многих взял к себе в дружину, часть же, в основном молодых, поручил заботам воеводы Верена и оставил в Свинограде. Вызвав Верена вместе с юным Владимиркой в горницу своего свиноградского терема, князь объявил сыну:

— Пусть тебе, Владимирке, эти половцы послужат. Ратники добрые всегда пригодятся. Сильная дружина — сильный князь. Помни о том. Ты же, воевода, пригляди, чтоб не озоровали. А то ведь, сам понимаешь, лихие нравы половецкие. Хватать привыкли всё, что плохо лежит.

Первенца своего Ростиславич с улыбкой потрепал по густым светлым волосам. Мальчик слушал отца с серьёзным видом, заметно было, что старается он вникнуть в каждое его слово. Это Володарю нравилось. Думалось: будет в чьи руки передать княжеский стол.

ГЛАВА 104

Гридня этого Володарь узнал сразу. Вспомнил горницу терема в Бужске, пьяного, блюющего на пол Игоревича и молодого паробка, робко застывшего под дверью. Гридень сжимал в руках грамоту с восковой печатью.

— С чем прибыл к нам, добр молодец? — В словах сына Ростислава слышалась очевидная насмешка.

Гридень встрепенулся, заговорил быстро, взахлёб, словно боясь что-нибудь забыть.

— Князь мой, Игоревич Давид, шлёт тебе грамоту сию. Велит передать, что получил он от князя Святополка во владение Дорогобуж, куда ныне и направился. Ещё говорит, что пить более не будет и просит, чтобы ты, княже, воротил ему жену и сынов.

— Вот как! Пить, значит, не будет. Слыхали уже, стара сия песенка. А что до княгини Елены, так ведь она не вещь. Сама уехала, я её силой не забирал. Сама она и решит, возвращаться к твоему князю или нет, — строго заключил Володарь. — Ты грамотку Давидову оставь. Я с сестрой потолкую. Ответ тебе в скором времени дадим.

Гридень поклонился и вышел, Володарь же тотчас послал за Еленой. После отъезда из Бужска Ростиславна жила вместе с двумя сыновьями у княгини Ланки в загородном доме. К Володарю и Васильку приезжала она редко и, как правило, только если имела в чём нужду.

На зов брата явилась не мешкая, облачённая в малиновый летник с широкими рукавами, в высокой кике на голове, украшенной розовыми жемчужинами.

Володарь прочитал ей грамоту Игоревича.

— Вот, сестрица, решай сама. Если хочешь, возвращайся к своему мужу. Никто тебя здесь не держит. А не хочешь — живи у меня в Перемышле. Без куска хлеба тебя и твоих сыновей я не оставлю, — сказал он.

— Дак я поеду, верно, — задумчиво морща маленькое чело, промолвила Елена. — Сама б, может, и не воротилась николи ко пьянчуге сему, да вот чада. Шо ж им, без волостей потом мыкаться? А Дорогобуж как-никак богатый город, третий на Волыни опосля Владимира да Луцка.

— Твоя воля, сестрица, — согласился с её доводами Володарь. — Одно тебе скажу. Ежели что не так пойдёт, знай: ворота городов моих всегда для тебя открыты.

Елена, рыдая, бросилась ему на шею. Они долго стояли обнявшись. Володарь с любовью гладил прижавшуюся к нему сестру, говорил ласковые слова.

Имею надежду, схлынуло окончательно на Червонной Руси лихолетье. Всё к тому идёт. Мирно жить будем, — заключил он.

— Дай-то Бог, брате, — сквозь всхлипывания, тряся головой в кике, отвечала ему Елена.

ГЛАВА 105

Чёрное ночное небо, усыпанное жёлтыми огоньками звёзд, нависло над заснеженным куполом Черногоры. Было прохладно, отрывисто свистел в ушах ветер, качая стволы грабов и ветви разлапистых горных пихт. В шатрах и вокруг них собирались воины, русские и угорские, звучала речь и славянская, и мадьярская, и половецкая, иной раз слова причудливо мешались, но все друг друга, как ни странно, понимали. Лошади хрупали овсом из торб, вокруг станов разъезжали конные сторожа. В свете факелов и костров блестели дощатые брони, зерцала, шишаки, мисюрки.

Володарь расположился на кошмах в своём шатре, снаружи обшитом красной материей, смотрел пристально, с заметным недоверием на сидящего напротив Коломана. Решили двухродные братья встретиться на границе своих владений, было им что обсудить, о чём договориться.