Две королевы - Джон Гай

Мучительными были не столько условия содержания, сколько причина неволи. Мария чувствовала, что у Елизаветы не хватает духу исполнить свой долг и вернуть ей трон. Глубокая обида сохранялась на протяжении всего утомительного и травматичного заточения. Тем не менее Мария часто пребывала в хорошем настроении. Ее первый тюремщик, сэр Фрэнсис Ноллис, так отзывался о ней: «Это редкая женщина; никакая лесть не может ее оскорбить, и никакие откровенные речи не могут ее обидеть, если она считает собеседника честным человеком». Она не проявляла холодности или высокомерия, пока признавался ее «королевский статус». Она много говорила, но была смелой, приятной в общении и «простой». «Она выказывает великое желание отомстить своим врагам». Она презирала трусость, кто бы ее ни проявлял, друг или враг. «Она выказывает готовность подвергаться любым опасностям в надежде на победу». Ко всем остальным заботам она была «безразлична».

Мария прибыла в Англию без денег и без своего гардероба. Поначалу у нее было всего шестнадцать помощников, но через несколько месяцев вокруг нее собрались более ста человек из прежнего королевского двора. Среди вернувшихся были Мария Сетон, Бастиан Паже с женой, а также Джордж Дуглас («Красавчик Джорди») и «Малыш Уилли» Дуглас, герои ее бегства из Лох-Ливена. Мария Сетон, единственная из четырех Марий, с готовностью делила тягости жизни со своей госпожой на протяжении долгих пятнадцати лет, пока ее здоровье не сдало, и она удалилась в монастырь Сен-Пьер-де-Дам в Реймсе, аббатисой в котором была тетя Марии, Рене.

Ограничить размер двора Марии — самый наглядный способ «ощипать королевского орла». Через несколько месяцев численность прислуги уменьшили до шестидесяти человек, а через год еще наполовину. Через три года их количество снова увеличилось до сорока, но лишь для того, чтобы сократиться до тридцати одного — когда один из слуг оказался переодетым католическим священником. Впоследствии количество персонала вновь сократили наполовину, до шестнадцати человек, хотя в их число не входили около десяти человек из кухни, буфетной, прачечной и конюшни, выполнявших черную работу. Еду Марии готовили на собственной кухне. Белье стирали личные прачки, и у Марии были свои лошади, хотя верховые прогулки ей позволяли реже, чем ей хотелось. В последние и самые стесненные годы неволи, когда ее лишили почти всех привилегий, общее количество прислуги было по-прежнему велико — пятьдесят один человек.

Но Марию несколько раз принуждали распрощаться со слугами, которых ей очень хотелось сохранить. Когда она отказывалась выбирать, кого уволить, а кого оставить, это делалось без ее участия. «Она была очень расстроена, плакала и грустила», но к ней не прислушались. Одним из тех, кому пришлось уйти, был «Малыш Уилли» Дуглас. Проявив характерную для нее щедрость, Мария смягчила удар для тех, кто остался без работы, отправив их к своему послу в Париже, который распорядился выплачивать им содержание. Иногда ей удавалось найти слугам другое место. Одна из ее любимых служанок, парфюмер, которую ласково называли «Ангел Мария», была уволена, но Мария устроила ее на новую работу во французском посольстве в Лондоне.

Через несколько недель после прибытия Мария стала питаться нормально, и ей было позволено выходить из своих покоев в башне[94] в северо-восточном углу замка Карлайл, возвышавшегося над рекой Иден. Ей дважды разрешили наблюдать за мужчинами из числа ее слуг, которые играли друг с другом в футбол на ближайшем лугу. Впоследствии Мария участвовала в охоте на зайцев, причем пускалась в галоп так часто и скакала с такой скоростью, что ее охрана начинала паниковать, опасаясь, что она пытается пересечь границу и сбежать в Шотландию.

Несмотря на отсутствие денег, пока не поступила очередная сумма личного дохода как вдовствующей королевы Франции, Мария делала вид, что ничего не произошло. В первые полгода она почти не пользовалась косметикой, но по-прежнему тщательно следила за одеждой и прической. Когда она отказалась носить чужую одежду, покорный Ноллис отправил курьера, чтобы забрать ее гардероб из замка Лох-Ливен, а также попросил Морея прислать ее карету и платья из Эдинбурга. Королевские покои Холирудского дворца были разграблены людьми Мортона, и оттуда прислали лишь комплект сорочек, несколько пар надушенных перчаток и часы, но из Лох-Ливена прибыли пять повозок и четыре вьючные лошади с одеждой и личными вещами. Это было лишь начало; вскоре Мария заказала замену утраченному, и через год при переезде с места на место для ее вещей требовалось около тридцати повозок.

Когда приехала Сетон, Мария снова стала выглядеть как королева. Ее волосы требовали заботы, потому что она коротко постригла их во время поспешного бегства после сражения у Лангсайда, чтобы ее не узнали. Ноллис слышал, как она хвалила самую преданную из своих Марий, называя ее «лучшим „busker“», то есть лучшим женским парикмахером, которого можно найти во всех странах. Она умела все. «Среди прочих милых вещей… она так завивала волосы королевы, что они казались очень изящным париком[95]». Каждый день она делала Марии новую прическу, «без всякого ущерба, чему она была чрезвычайно рада».

Двадцать шестой день рождения Мария провела у лорда Скроупа в замке Болтон, уединенном месте на неприветливой возвышенности, откуда открывался живописный вид на долину Уэнслидейл в северном Йоркшире. Ее перевезли сюда из Карлайла в июле 1568 г., приблизительно через две недели после того, как Сесил принялся внимательно изучать досье Бьюкенена. За день до ее дня рождения, 8 декабря, Морей предъявил оригиналы «короткого» и «длинного письма из Глазго» в Вестминстере.

Замок Болтон больше напоминал убежище, чем тюрьму. Лорд Скроуп был главным английским чиновником, отвечавшим за западную часть границы с Шотландией. Обязанности требовали его присутствия в Карлайле, и он регулярно уезжал из дома. Марию развлекала леди Скроуп, сестра герцога Норфолка. Она была католичкой и симпатизировала Марии. Как и брат, она была невысокого мнения о Морее, и Марии, вероятно, пригодилось плечо, на котором можно было поплакать после того, как комиссии были предъявлены «письма из ларца». Более того, дом леди Скроуп был теплым и комфортным. В жилых комнатах холодного и сырого замка имелось центральное отопление, одна из первых таких систем в Британии. Но Марии не позволили долго оставаться здесь. Через несколько месяцев ее снова перевели в более надежное и суровое место. Сесил опасался не только влияния леди Скроуп; его очень беспокоило, что замок находился в непосредственной близости от границы и моря. Он принял меры, чтобы Мария не попыталась сбежать.

В конце января 1569 г. ей пришлось совершить длительное путешествие на юг, в замок Татбери в Стаффордшире; путь пролегал по крутым и утопавшим в грязи тропам Йоркшира и Дербишира и занял десять дней. Татбери находился в центральных районах Англии: достаточно далеко, чтобы затруднить католикам с севера страны попытку вызволить Марию, и в то же время на значительном удалении от Лондона и портов, что делало бегство маловероятным.