Пастухи на костылях - Вадим Еловенко

Не оборачиваясь Илья покивал. Совсем от себя не ожидая он спросил:

— Умирать больно?

Виктор ответил со странным смешком:

— Конечно. И страшно. Но это надо… после этого уже точно ничего и никогда бояться не будешь.

Богуславский уже решился, но тянул паузу просто не зная как более достойно произнести свое согласие. В итоге он так же не поворачиваясь просто кивнул и сказал «Хорошо». Виктор ничего больше не комментируя и не прощаясь неспешно вышел за дверь.

Илья думал ему дадут какое-то время, чтобы обдумать все что произошло с ним. Обдумать то, что он да и другие просто игрушки в руках, нет, не инородцев… Они тоже солдатики в руках вселенских законов. Законов истории. Все созданное будет разрушено. Все рожденное умрет.

Отчего-то вспомнилась библия. Вся власть от бога… Ступая путем революции готовься к наказанию. Ведь ты выступаешь против бога. Бог переживший мятеж своих ангелов отчего-то особенно стал нетерпим к революционерам. Кажется органически их не переваривал.

Илья еще улыбался саркастически своим мыслям, когда почти не слышно через порог переступил совсем молодой офицер с погонами старшего лейтенанта. Даже услышав как кто-то за его спиной взводит пистолет Богуславский не повернулся. Оцепенение и холод сжали его грудь. Ноги готовы были подкосится, а руки в этот момент вдруг предательски задрожали. Но это был не страх. Это была лишь реакция организма. А может это душа вдруг осознала что все… Это последний миг жизни. И взвыла она прося спасения. Но разум по воле все того же Создателя всегда сильнее души. Разум всегда может удержать душу и не дать ей захватить своей паникой тело. И Богуславский только крепче сжал зубы, играя желваками. Только сильнее раздувал ноздри и наполнял грудь тяжелым воздухом бункера.

Выстрел и боль одновременно пронзили разум. И не было ни коридора ведущего в небеса, ни голосов, ни чувства мнимого спасения. Только темнота, нахлынув, все глубже и глубже утаскивала остатки бьющегося в агонии сознания.

5.

Ясное, необыкновенно яркое осеннее утро было омрачено только столбами жирного дыма поднимающегося во многих частях города. Сергей, стоя перед панорамным во всю стену окном высотного здания смотрел на указанные ему Путником районы. Именно там сконцентрировалась основная «армия» Владимира. Именно туда немыслимо как, прорываясь через кордоны, шла вся шваль столицы уже превратившая отряды Владимира в тридцатитысячный корпус.

— Их там столько. — Восхищенно сказал путник. — Очень удачная концентрация.

Сергей посмотрел на часы и ничего не ответил. Зараза невероятно быстро распространялась. Сквозь заградительные заставы уходили обратно в город вновь сформированные отряды, чтобы заняв оборону в совершенно другом месте оттянуть на себя прибывающие в город войска.

— Что они там делают? — спросил Сергей. Он выспался, как давно не высыпался. Он проспал никем не потревоженный целых восемь часов. Он был спокоен, и ни одна мысль сомнения более его не трогала. Кто-то должен это остановить, этим «кто-то» будет он.

— Веселятся. Всю ночь веселились. Выпивки там море. Радуются невесть чему. А как воинственный дух прорывается так им сразу вот вам винтовочка, вот гранатка… идите воюйте за СВОЕ счастье в СВОЕЙ стране.

Сергей покачал головой и снова посмотрел на часы.

— Три минуты осталось. — Сказал он, взглянув на молодое лицо Путника.

— Не волнуйся, они все сделают вовремя.

Сергей не волновался. Он в полном молчании прождал эти три минуты и когда мимо высотного здания, в котором они стояли с ревом пронеслись несколько тяжелых «Сушек» Сергей даже не вздрогнул. Ничем не смягченный рев ворвался в помещение через открытые вентиляционные забрала. А потом Сергей увидел белесые дымки отделившиеся от корпусов самолетов. С восхищением посмотрел, как самолеты красиво разошлись в воздухе, готовясь к очередному заходу и, наконец, увидел взрывы. Он смотрел абсолютно спокойно, как сначала вспышки четко обозначились в указанном направлении, а затем грохот сотряс воздух над Москвой. И вот уже на значительную высоту поднялись облака гари, пыли и осколков. Новый заход и новые взрывы. Первые здания, оседая, повалились во дворы, давя всех, кто в них уцелел. Дым, смог и пыль не позволяла дышать даже тем кто не попал непосредственно под удар. Те, кто были в ста метрах, поваленные взрывами на землю, поднимались и бежали прочь от этого рукотворного ада. Бежали прямо на огонь заградительных застав, где ополоумевшие от увиденного молодые полицейские тоже, скорее от страха, чем по приказу жали курки и гашетки. Они косили все и всех. Никто не должен был выбраться из «списанных» кварталов. Эта чума должна была быть остановлена.

Другие уже самолеты летели над Москвой и уже другие кварталы исчезали в клубах невозможно черного дыма. Тысячи, десятки тысяч погибших за не полных полчаса бомбардировок и ракетного обстрела.

Сергей смотрел на это и гнал, гнал от себя мысли о том, что он совершил абсолютно бесчеловечный поступок. Он не оправдывал себя тем, что был вынужден. Он не успокаивал совесть тем, что не сделай он этого и захвати власть в Москве Владимир, страна непременно канула бы в длительную невыносимо тяжкую гражданскую войну. Он просто не думал об этом. Он смотрел на взрывы и гигантские витые колонны черного дыма и невольно качал головой, словно в восхищении. Но это не было и восхищением. Это было сродни отрицанию. Словно он отрицал перед собой и миром что это сделано его руками и по его приказу.

Путник в рацию отдал команду зачистки. Сергей как-то брезгливо поглядел на него, но ничего не сказал. Такой же был хладнокровный офицер у Владимира? Так же он хладнокровно давал команды на убийство?

Странная ситуация. Все до невозможного банально. Революция, рожденная Богуславским, уже поглотила и его и Владимира. Владимир же тоже наверняка погиб. Разве можно выжить в том аду устроенном лучшими асами страны? Чтобы выжить теперь, Сергею как участнику нового мятежа нужно было просто завершить сделку с народом. Он должен как не странно выполнить то, что эти двое так хотели сделать, но так и не сделали. Он должен вернуть власть тем, кто обязан ей обладать. И он это сделает. Сделает, как восстановят работу телецентра. Он обратится к людям и все им объяснит. Медленно, методично, без эмоций. Он сможет им сказать, что у людей теперь просто нет выбора. Они стоят на грани, когда страна скатится в пропасть или оживет и рванет дальше к высотам… А окажутся правы противники путника, или путник будет долго смеяться, что они якобы людям хотели дать мир, а люди просто больны на голову… уже не важно. Уже ничего не важно в мире замершем на пороге энергетического голода. В стране на грани гражданской войны, на планете где как у себя дома хозяйничают чужаки и решают судьбы мира. Ничего уже не важно кроме самих людей.

Зараза уничтожена. Хирург сделал свое дело. Теперь ему надо объяснить больному, что дальше только силы организма… Только воля самого больного вытянет его или нет.

Оставляя Сергея одного на высотке, путник тихо вышел из комнаты и покатил на лифте вниз. Выйдя из здания, он с удовольствием вдохнул пропахший гарью воздух и довольно улыбнулся. Это задание он выполнил. Его не в чем упрекнуть. Осталось найти труп Владимира и запечатлеть его. Желательно найти раньше тех… других. Конкуренция все-таки.