Хрустальный шар - Станислав Лем

– Он как-то это комментировал?

– Нет.

– Хорошо. Постараемся вам помочь. И все-таки я считаю, что было бы разумнее войти с ним в непосредственный контакт. По-хорошему. Это лучший метод. Вы не могли бы послать кого-либо из своих сотрудников? Суть в том, чтобы это был человек из той же отрасли, то есть я хотел сказать – той же специальности. Разумеется, он и пикнуть не смеет, что работает в Принстоне. Это должна быть серьезная сила, специалист, внушающий доверие… Наши люди во Франции помогут ему во всем. Повторяю, этот человек должен внушать доверие.

Профессор задумался:

– Гм… эта мысль мне кажется очень хорошей… Кого бы туда послать? Он должен знать французский… Ага, ведь Веланд знает этот язык. К тому же он психолог-энтомолог. Правда, сейчас он в отпуске, но это не важно… Так, отлично. Благодарю вас, генерал. Будем ковать железо, пока горячо.

Доктор Веланд сидел, удобно вытянувшись и укрыв ноги пушистым пледом, у раскрытого настежь окна и читал книгу. В комнате, несмотря на ясный день, царил полумрак. Его усиливал черный, будто прокопченный, свод, на котором пересекались толстые, пропитанные смолой балки. Паркетный пол был сделан из деревянных плит, стены сложены из толстых бревен. Через окна виднелись лесистые склоны Ловца Туч, далее массив Кракаталга и отвесный обрыв самого высокого из всех пика, похожего на буйвола с отломанным рогом, который индейцы много веков назад назвали Взятым В Небо Камнем. Над серой от валунов долиной поднимались широкие склоны, в тени поблескивающие льдом. За Перевалом Северного Ветра сверкала синева равнин. В большом отдалении поднималась в небо узкая струйка дыма – след действующего вулкана.

Доктор Веланд был погружен в чтение. Из глубины большого гостиничного дома не доходило ни малейшего шороха. Огоньки свечей неподвижно стояли в холодном воздухе. Их блеск гротескно удлинял контуры мебели, изготовленной по древним индейским образцам. Большое кресло в форме человеческой челюсти бросало на потолок чудовищные тени зубатых подлокотников, заканчивающихся вывернутыми клыками. Над комодом улыбались вырезанные в стене безглазые маски, а круглый стол опирался на скрученного змея, голова которого отдыхала на ковре, блестя глазницами. В них красным цветом сверкали полудрагоценные камни.

Вдали прозвенел звонок. Веланд отложил книгу.

Столовая находилась этажом ниже. В широко открытых дверях стояла коляска, которой пользуются парализованные. В ней сидел полный мужчина с мясистым лицом и носом, почти утонувшим меж щек, одетый в кожаную куртку. Это был хозяин горного отеля доктор Мондиан Вантенеда.

Хозяин любезно поклонился Веланду, который ответил кивком головы, и направился в столовую. Одновременно с ним вошла худая как палка дама с черными волосами, которые посередине разделяла седая прядь.

Стол не был накрыт скатертью. На черных досках сияло серебро и яшмовая зелень посуды. Между большими буфетами стоял массивный камин из шершавых булыжников. Когда официант в вишневой ливрее подавал первое, вошел кто-то опоздавший – седой мужчина с раздвоенным подбородком. Напротив Веланда сидел священник в высоком воротнике.

– Мистер Космо еще не вернулся с экскурсии? – спросила худая женщина.

– Сидит, вероятно, на Зубе Мазумака и смотрит в нашу сторону, – ответил Мондиан, который вкатился в коляске в специально для него оставленное пространство между стульями. Он ел быстро, с аппетитом. Если не считать этого обмена репликами, обед проходил в молчании. Когда официант подал последнюю чашку кофе, аромат которого смешался со сладковатым дымом сигар, худая женщина вновь заговорила:

– Доктор Вантенеда, вы сегодня должны рассказать нам продолжение той истории о Глазе Мазумака.

– Да-да, – поддержали остальные.

Мондиан несколько надменно сплел пальцы на толстом животе и обвел взглядом присутствующих, как бы замыкая круг слушателей. Догорающее полено треснуло в камине. Кто-то отложил вилку, звякнула ложечка, и наступила тишина.

– А на чем я остановился?

– На том, как дон Эстебан и дон Гильельмо, услышав легенду о Кратапульке, отправились в горы, чтобы добраться до Долины Красных Озер…

– За все путешествие, – начал Мондиан, – оба испанца не встретили ни человека, ни зверя, только иногда слышали клекот парящих в небе орлов да однажды пролетел над ними сип. С большим трудом удалось им добраться до берега Мертвой Реки. Они увидели перед собой высокий хребет, похожий на коня, вставшего на дыбы, с бесформенной головой, поднятой к небу. Гребень хребта, похожий на лошадиную шею, окутывал туман. Тогда дон Эстебан вспомнил странные слова старого индейца из долины: «Берегитесь гривы Черного Коня». Они посовещались, стоит ли идти дальше. У дона Гильельмо, как вы помните, на предплечье была вытатуирована схема горной цепи. Запасы еды уже заканчивались, хотя в пути они были всего шестой день. Они подкрепились остатками соленого и сухого, как веревка, мяса и утолили жажду у родника, вытекающего из-под Отрубленной Головы. Однако никак не могли сориентироваться на местности, ибо вытатуированная карта оказалась неточной. Перед заходом солнца начал подниматься туман, как прилив в море. Они двинулись вверх, на хребет Коня, и хотя шли так быстро, что кровь шумела в голове, и ртами судорожно хватали воздух, как задыхающиеся животные, туман поднимался быстрее и догнал их как раз на самой шее Коня.

В том месте, где объял их белый саван, гребень хребта сужался до толщины рукоятки мачете. Идти было нельзя; окруженные со всех сторон влажной белой мглой, они сели на гребень верхом, прямо как на коня, и таким образом передвигались до наступления темноты. Когда же совершенно обессилели, гребень закончился. Они не знали, был ли это обрыв в пропасть или спуск в Долину Семи Красных Озер, о котором рассказывал им старый индеец. Всю ночь просидели они, спина к спине, согревая друг друга и сопротивляясь ночному ветру, который свистел на гребне, как нож на точиле. Задремлешь – и свалишься в пропасть, поэтому семь часов они не смыкали глаз. Потом взошло солнце и туман рассеялся. Они увидели, что скала уходит из-под их ног так круто, как будто они сидели на вершине стены. Перед ними зияла восьмифутовая расселина. Туман разбивался на части о шею Коня. И тогда вдали они узнали черную Голову Мазумака и увидели клубящиеся столбы красного дыма, смешанного с белыми облаками.

Сбивая в кровь руки о камни, они спустились по узкому ущелью и добрались до котловины Долины Семи Красных Озер. Здесь, однако, силы оставили Гильельмо. Дон Эстебан первым забрался на скальный уступ, нависавший над пропастью, и втащил товарища за руку. Они шли так, пока не набрели на осыпь, где смогли передохнуть. Солнце взошло высоко, и Голова Мазумака стала плевать в них камнями, срывающимися со скал. Они побежали вниз. Когда голова Коня стала им казаться не больше детского кулачка, они увидели первый Красный Источник, брызжущий облаками ржавой пены. Тогда дон Эстебан достал из-за пазухи связку ремешков цвета дерева аканта с бахромой из шнурочков, выкрашенных в красный цвет и завязанных на множество узелков. Он долго перебирал их, читая индейские письмена, пока не нашел нужную дорогу.