Хрустальный шар - Станислав Лем

– Почему? Он что, тоже сгорел? – спросил Веланд. Спокойствие старой женщины начинало его злить.

– Он никого не принимает.

– Меня примет, – бросил Веланд, все больше злясь. «Зачем я разговариваю с ней?» – возмутился он про себя, однако, подтянув ремень рюкзака, спросил: – А что за тип этот Шарден?

Ему пора было идти, но он стоял. Может, потому, что старая женщина смотрела ему в лицо. Голову она слегка наклонила. Смотрела снизу вверх так пристально, что Веланд второй раз почувствовал беспокойство. За отвернувшимся воротом показались ее плечи. Она начала дрожать. Тряслась все сильнее. Слезы блеснули в ее глазах, но это еще был не плач. Веланд оцепенел.

– Муравьи… – вымучила она наконец.

– Что?!

– Он… пасет…

– Что делает? – непослушными губами спросил Веланд.

– Муравьев. Пасет муравьев…

Веланд кашлянул, энергично поправил ремень рюкзака, кивнул старухе и спросил:

– Это там, да?

Он пошел, она ответила вслед:

– Там, за Скалой Епископа.

Она снова начала трястись, как бы сдерживая неожиданный кашель, и вышла наружу, до пят укутанная в одеяло, колючее от приставшей соломы. Веланд прошел уже несколько шагов и неожиданно понял: это был не кашель, а смех.

Он резко обернулся. Она все еще стояла на том же месте и смотрела на него. Губы ее беззвучно шевелились. Дрожь пробежала у него по спине, и он быстро зашагал прочь.

Скала Епископа – это группа крутых известковых пиков. В свете луны она выглядела как беловатый и призрачный скелет летучей мыши, плотно сложившей гигантские костистые крылья. В нескольких сотнях шагов за сожженным постоялым двором дорога исчезала в тени скалы. Здесь росли низкие кусты, через которые Веланд пробрался с трудом. Его одежда намокла от упавших с листьев капель росы. Когда он миновал эту низину, вдруг показался дом. Свет луны окрасил в белый цвет окружавшую его высокую стену. У дома были плоская широкая крыша и темные окна. Приблизившись, Веланд заметил, что над стеной натянута стальная сетка с мелкими ячейками. Кирпичи были соединены цементом и не оштукатурены. В глубине сада залаяла собака. Голос у нее был грубый, как у медведя. Доктор пошел вдоль стены. Странное дело, на четыре фута от стены трава не росла, как будто была выжжена. Мелкий щебень (или уголь) хрустел под ногами. Наконец показалось углубление, обозначенное густой тенью. В стене была калитка. Она была похожа на шлюз: массивная дубовая дверь, обитая жестью, плотно подогнанная к нише. Сбоку виднелся звонок. Веланд нажал на него раз, другой, потом третий. Собака яростно лаяла. Ни намека на движение. За спиной у Веланда была низина, наполовину залитая черной тенью, а за ней каждый стебель травы виднелся ясно, освещенный мертвенным сиянием. Там фосфоресцировали Скалы Епископа. Вдруг среди полной тишины раздался голос:

– Кто там? Что надо?

В калитке имелось круглое отверстие, закрытое шторкой. В нем блеснул глаз – неожиданно дверь как будто ожила. Веланд кашлянул.

– Я турист, – сказал он быстро, – мой автомобиль сломался и стоит на шоссе. Я пошел… Не знаю окрестностей… Еле нашел дорогу к постоялому двору, но там застал пепелище. Мне сказали, что вы здесь живете и могли бы предоставить мне приют на ночь…

Веланд опасался, не выдаст ли преждевременно его акцент. Как же он будет через дверь излагать прогрессивные взгляды? Но голос отозвался:

– Да? А вы один?

– Совсем один.

– А багаж у вас есть?

– Только рюкзак.

– Ха-ха!.. Только рюкзак, – передразнил голос. – Только рюкзак, ничего себе. Рюкзак вы должны оставить снаружи.

– У меня там только рубашка, туфли, зубная щетка и… и мыло.

– Гм, да? Это можете взять. Рюкзак же оставьте, никто его не заберет.

Веланд сделал, как ему было сказано, раздражаясь, ибо в боковом кармане рюкзака находился маленький фотоаппарат. Он побоялся его переложить в карман, оставаясь в поле зрения этого обезличенного глаза, неподвижно на него уставившегося.

Когда Веланд выпрямился, держа в обеих руках вещи, дверь приоткрылась. Он увидел голову в старой фетровой шляпе, а под ней – темное лицо с острым носом.

– Минуточку, – на входе остановил его хозяин. – А в карманах ничего у вас нет?

– В карманах, – пролепетал Веланд, не ожидавший такого приема. – Нет, ничего нет, только сигареты и бумажник…

– Ну-ну… – сказал тот и наконец впустил его.

Дверь была толстая, как будто вела в сокровищницу. Хозяин закрыл ее. При звуке защелкивающегося замка Веланд весь внутренне напрягся. Начиналась настоящая игра.

Двор был забетонирован: не было ни следа травы, деревьев или другой растительности. От стены бежал гладкий панцирь бетона вплоть до фундамента дома, построенного из огромных валунов. Окна, оснащенные ставнями, были наглухо закрыты. «Подогнано все как на подводной лодке, – подумал Веланд. – Да, старику есть что прятать от мира».

Из будки выскочила огромная собака. Ощетинившись, она молча смотрела, скаля зубы. Сверкнули клыки.

– Лежать! Лежать! – скомандовал хозяин и пошел вперед.

На нем был длинный суконный халат, очень свободный и сильно топорщившийся, стянутый широким поясным ремнем, на ногах – резиновые туфли. Когда он открыл дверь, Веланд увидел, что в комнатах горит свет, – значит, профессор еще не спал, это только ставни закрывали окна снаружи. В воздухе чувствовался едва уловимый запах каких-то химикатов.

В кирпичном камине пылали круглые поленья. Под легкой сеткой пепла крошился слоями вишневый жар. Колеблющийся свет добегал до середины комнаты, сталкиваясь со светом большой лампы под зеленым абажуром. На стенах блестели сотни стеклянных трубок и цилиндров. На всех играли красные и зеленые огоньки. Пол застилали разбросанные шкуры, недостаточно хорошо выделанные, потому что были жесткими, с торчащей космами шерстью. Самая большая, тигровая, лежала перед камином. В стеклянных глазах бестии мерцали медовые искры. Пасть была зажата, только белые клыки спускались поперек почерневшей нижней губы.

Веланд, переступив порог, в нерешительности остановился. Хозяин не обращал на него внимания. Он подошел к камину и долго поправлял поленья, распаляя огонь, потом грел возле него ладони, так что даже кожа порозовела. Привлеченный теплом, Веланд приблизился к пламени. В камине громко трещали дрова. Шарден выпрямился, снял с головы шляпу и ловко бросил ее на резной стол, она упала как раз между двумя стопками книг. Потом повернул голову в сторону гостя и с опущенными руками посмотрел на него.

– Садитесь, – сказал он наконец, закончив его изучать.

Веланд придвинул к камину единственный стул. Он предпочитал пока молчать. Шарден перекладывал бумаги на столе, Веланд начал разглядывать стены. На них висели, прикрепленные узкими скобами, трубки и банки разного калибра, наполненные синеватой жидкостью. Внутри емкостей белело нечто неподвижно-удлиненное, вроде огромных гусениц. Веланд заложил ногу на ногу и терпеливо ждал, пока хозяин заговорит. Тепло подступало опьяняющей волной. Нежное течение горячего воздуха, пропитанного запахом смолы, плыло по комнате. Профессор открыл шкафчик в углу, вынул длинный белый батон, несколько кружек и графин. Наливая вино в фарфоровые кружки, разрисованные цветами, он несколько раз посмотрел не столько на самого Веланда, сколько в его сторону, как бы проверяя что-то вокруг него. Взгляды эти уже начали беспокоить доктора. Он проследил за взглядом Шардена, но не заметил ничего подозрительного.