О психологии западных и восточных религий (сборник) - Карл Густав Юнг

в восточную йогу не более разумно, чем стремиться в одночасье сделать азиатские народы полуиспеченными европейцами. Блага западной цивилизации видятся мне крайне сомнительными, но и по поводу присвоения Западом восточной духовности я испытываю схожие сомнения. Впрочем, эти два несовместимых мира все равно встретились. Восток полностью преобразуется, претерпевая необратимые и губительные изменения, и там старательно воспроизводят даже новейшие европейские методы ведения войны. Что касается нас, то наши беды представляются, скорее, психологическими. Наша погибель — идеологии, это и есть давно ожидаемый Антихрист! Национал-социализм близок к тому, чтобы стать религиозным движением, как никакое другое народное движение после 622 г.[776] Коммунизм притязает на построение нового рая на земле. Мы куда лучше защищены от неурожая, наводнений, эпидемий и нашествия турок, чем от нашей собственной духовной неполноценности, которая не обеспечивает должной сопротивляемости психическим эпидемиям.

779 Запад экстравертен и по своей религиозной установке. Сегодня звучат оскорбительно слова о том, что христианство враждебно или хотя бы безразлично относится к миру и радостям плоти. Наоборот, добрый христианин — это жизнерадостный (jovialer) бюргер, предприимчивый делец, отличный солдат и вообще лучший во всем, за что бы он ни взялся. Мирские блага нередко рассматриваются как особое вознаграждение за христианское поведение, а из молитвы «Отче наш» уже давно выброшено относящееся к хлебу прилагательное ἐπιονσιοζ («насущный»), supersubstantialis (сверхсубстанциальный)[777]; ведь в настоящем хлебе, конечно, гораздо больше прока. Вполне логично, что такая далеко идущая экстраверсия не допускает существование в душе человека ничего такого, что не было бы привнесено извне — человеческим научением или божественной благодатью. С этой точки зрения утверждение, что человек несет в себе возможность собственного спасения, звучит откровенным кощунством. Наша религия нисколько не поощряет идею самоосвобождающей силы ума. Однако одно из новейших направлений психологии — «аналитическая», или «комплексная» психология — предполагает возможность существования в бессознательном определенных процессов, которые, благодаря своей символической природе, восполняют недостатки и искажения сознательной установки. Если эти бессознательные компенсации с помощью аналитических приемов доводятся до сознания, они вызывают такое изменение сознательной установки, что мы с полным правом можем говорить о достижении нового уровня сознания. При этом указанные приемы сами по себе не могут запустить процесс бессознательной компенсации как таковой; последняя зависит исключительно от бессознательной психики — или от божественной благодати, название в данном случае значения не имеет. Но и бессознательный процесс сам по себе тоже редко достигает сознания без специальной технической помощи. Попадая на поверхность, он раскрывает содержания, разительно противоречащие общему ходу сознательного мышления и чувствования. Разумеется, в противном случае эти содержания не оказывали бы компенсирующее воздействие. Впрочем, сначала они обычно вызывают конфликт, так как сознательная установка противится вторжению этих, явно с нею несовместимых и чуждых веяний, мыслей, чувств и т. д. При шизофрении можно наблюдать поразительные примеры такого вторжения абсолютно чуждых и неприемлемых содержаний в сознание. Конечно, в подобных случаях речь идет обыкновенно о патологических отклонениях и преувеличениях, но любой, кто хоть немного знаком с нормальным материалом, без труда распознает ту же схему в их основе. Кстати, ту же самую совокупность образов можно обнаружить в мифологии и других архаических формах мышления.

780 В нормальных условиях любой конфликт побуждает психику к деятельности, направленной на выработку удовлетворительного исхода разрешения. Обычно на Западе сознательная точка зрения выносит произвольный приговор против бессознательного, ведь все, идущее изнутри, расценивается в силу предубеждения как низшее или не совсем правильное. Но в части случаев, которые мы здесь обсуждаем, сложилось мнение, что несовместимые, смутные содержания вновь вытеснять не следует и что конфликт надлежит принять и терпеливо пережить. Поначалу никакое решение не представляется возможным, но и это следует перетерпеть. Создаваемая таким образом ситуация «подвешенности» и неопределенности в сознании ведет к констелляции бессознательного; иными словами, проволочка со стороны сознания порождает в бессознательном новую компенсаторную реакцию. Эта реакция (обычно она проявляется в сновидениях) доводится в свою очередь до сознания и осмысляется. В результате сознательный ум сталкивается с некоей новой стороной психики, что оборачивается новой проблемой — или же неожиданным образом видоизменяется текущая проблема. Данная процедура продолжается до тех пор, пока исходный конфликт не получает удовлетворительного разрешения. Весь процесс в целом называется «трансцендентной функцией»[778]. Это процесс и метод одновременно. Производство бессознательных компенсаций представляет собой спонтанный процесс, а сознательное осмысление выступает в качестве метода. Функция называется «трансцендентной», поскольку она обеспечивает выход за пределы наличного душевного состояния и переход к другому посредством столкновения противоположностей.

781 Это лишь общее описание трансцендентной функции, за подробностями отсылаю читателя к литературе, приведенной в примечании. Но я считаю своим долгом обратить внимание на эти психологические наблюдения и методы, поскольку они намечают путь, ведущий к той разновидности «ума», которую описывает комментируемый текст. Это ум, создающий образы, своего рода лоно, порождающее те схемы, которые определяют особый характер апперцепции. Указанные схемы неотъемлемо присущи бессознательной психике, выступают ее составными элементами и служат единственным объяснением того, почему определенные мифологические мотивы оказываются распространенными более или менее повсеместно, — даже там, где их перенос в результате миграции практически исключается. Сновидения, фантазии и психозы вызывают к жизни образы, явно тождественные мифологическим мотивам, о которых данный человек не имеет ни малейшего представления, и даже косвенно не знаком с ними через риторические фигуры речи или символический язык Библии[779]. Психопатология шизофрении, наряду с психологией бессознательного, наглядно показывает производство психикой архаического материала. Каково бы ни было устройство бессознательного, одно можно сказать наверняка: оно содержит бесконечное множество мотивов и схем архаического характера, в принципе тождественных основным идеям мифологии и подобных ей форм мышления.

782 Поскольку бессознательное служит порождающим умом, оно обладает творческим признаком и потому является тем же местом рождения форм мысли, каким наш текст признает Вселенский разум. А поскольку какую-либо определенную форму бессознательному приписать невозможно, восточное утверждение о том, что Вселенский разум не имеет формы (арупалока[780]), но одновременно есть источник всех форм, представляется психологически оправданным. Эти формы или схемы бессознательного не принадлежат какому-то конкретному времени, они мнятся вечными; при осознании они создают своеобразное ощущение вневременности. Подобные утверждения можно найти в психологии первобытных народов. Австралийское слово aljira[781], например, означает и «сновидение», и «страну духов», и «время», в которое жили и до сих пор живут предки. Это, как говорят дикари, «время, когда времени еще не было». Все это выглядит как явная конкретизация и проекция бессознательного со всеми ее характерными чертами — проявлением во сне, родовыми формами мышления и вневременностью.

783 Интровертная установка, которая придает первоочередное значение