Жизнь на грешной земле - Анатолий Иванов
Шрифт:
Интервал:
И в этот момент Алей, издав воинственный клич, направил своего коня в реку, высоко подняв саблю.
Последним усилием воли Ермак устремился ему навстречу.
Сквозь пелену дождя еще виден был струг, оттуда донесся истошный вопль Савки Керкуна:
— Атама-а-ан!
— а-ан… — колотился голос под низким потолком избенки, в которой жили Алена с Марией. Алена прохватилась ото сна, села на кровати, тяжело дыша, прижав руку к сердцу.
Была еще глубокая ночь, лампадка под образами освещала комнату желтоватым светом.
— Что ты? — приподнялась на своей постели Мария.
— Я слышала смертельный… прощальный крик по Ермолаю.
— Ну сколь изводиться можно? Даст Бог — вернется Спи.
Помолчала Алена. Сказала:
— На Москву поеду. Буду там, пока не узнаю чего об Ермолае.
Колокольный перезвон плыл над бревенчатой Москвой, над каменным Кремлем…
В Грановитой палате полно бояр. Новый 28-летний царь Федор Иоаннович как-то безучастно сидел на троне. Неподалеку от трона стояли с непокрытыми головами Матвей Мещеряк да Черкас Александров.
Дьяк громогласно объявил:
— Божию милостью государь всея Руси Федор Иоаннович объявить повелел всем людям русским и иностранным, что отныне и во веки веков он берет под свою руку Сибирское царство. И на оное Сибирское царство государь ясаку в год положил по двести тысяч соболей, да по десять тысяч черных лисиц, да по пятьсот тысяч белок больших сибирских…
Молодой царь все так же безучастно глядел куда-то, но качал согласно головой.
Гул не то изумления, не то удовлетворения такой громадной данью прошел по палате.
— А чтобы с Сибирского царства имать дань на государя исправно, учредить государь повелел против безбожного царя Кучума новое войско под началом воевод Василия Сукина да Ивана Мясного. А с ними на Камень-горы идти атаманам казацким Черкасу Александрову да Матвею Мещеряку.
…И снова падают в воду десять пар черных весел.
Вереница из тридцати стругов медленно движется против течения.
На переднем струге стоят под Ермаковой иконой-знаменем Черкас Александров да Матвей Мещеряк, смотрят вдаль.
На одном из стругов мужики, бабы, кучей навалены сохи и бороны. Там же Савка Керкун и остячка Анна, занятая кормлением своего семейства.
На носу струга стоит, замотанная в темный платок, Алена, как и атаманы Мещеряк с Александровым, смотрит вдаль.
Жена Савки Керкуна сует в рот ложку с едой самому младшему, уже полуторагодовалому сынишке, поит из кружки. А старший, уже почти пятилетний, широкоскулый парнишка бросил кусок хлеба на скатерть, потянулся к отцовской сабле, прислоненной к борту струга.
— Не трожь пока, — оторвался Керкун от каши. — Обрежешься!
Мальчишка захныкал.
Завертел головой и младший, отказываясь от еды Заплакал.
— Ну-к, веселей, казачки-остячки! — проговорил отец. — В Сибирь родимую возвращаетесь! Домо-ой!
Позади Алены возникла Мария, проговорила тихонько:
— Ох, Алена… Гляди не гляди — Ермак не встретит.
— Встретит! — возразила Алена. — Мертвым его ни кто не видел. Он живой. — Мария присела рядом с Керкуном.
— Упрямая…
Керкун глянул на Алену, произнес:
— Правду говорит. Людская память об Ермаке никогда не помрет.
Домой идти не хотелось.
Петр Ильич Скороходов долго стоял на берегу реки и смотрел на воду. Солнце давно село, купающихся уже не было. Только несколько белых лодок в беспорядке чертили спокойную, начинающую чернеть гладь залива. На одной из лодок играли на гитаре. Где-то испуганно и вместе с тем восторженно повизгивал девичий голосок.
Вот так же испуганно и восторженно вскрикивала Вера Николаевна, тогда просто Верочка, когда он умышленно делал неловкое движение и качал лодку. По ее озорным, чуть прищуренным глазам Скороходов видел, что ей еще хочется испытать это хватающее за сердце мгновение, когда от неожиданного толчка лодка чуть не опрокидывается. И он снова, как бы невзначай, качал лодку…
Все это было несколько лет назад, перед свадьбой. А сейчас… Сейчас домой, к Вере Николаевне, идти не хотелось.
Когда совсем стемнело, лодки одна за другой стали приставать к берегу, и катающиеся с хохотом прыгали на влажный песок. Неожиданно Скороходов услышал:
— Ба, инженер Скороходов! Здравствуй, Петр Ильич. Заждались вас, батенька. Как командировка?
Главный бухгалтер завода Потапов долго тряс руку Скороходова. От Потапова чуть слышно пахло водорослями, и Скороходов даже подумал, не запутался ли в пышных усах бухгалтера стебелек речной травы.
— Съездил, в общем, удачно, — неопределенно ответил Скороходов. — Что нового на заводе?
— Э-э, батенька, какие в воскресенье деловые разговоры! Пойдем, по кружке пива выпьем, — благодушно откликнулся Потапов. Потом, взглянув на маленький чемоданчик, который Скороходов держал в руках, спросил:
— Ты что, дома не был еще? Каким же поездом приехал?
— Любопытен же ты, Иван Васильевич, — невесело улыбнулся Скороходов. Мимо них торопливо проходили возбужденные, смеющиеся люди. Скороходов смотрел им вслед и думал, что жизнь, стремительная и говорливая, несется мимо него, не задевая, а он беспомощно и растерянно смотрит ей вслед.
Такие мысли приходят Скороходову не первый раз. Но почему они приходят, он не знал. А может быть просто боялся признаться себе в этом… В такие минуты Скороходову было грустно. И почему-то всегда вставала перед глазами одна и та же картина: на пустынной улице одиноко стоит старое, обломанное дерево. На нем почти не осталось уже листьев, холодный осенний ветер пронзительно свистит в редких, почерневших от сырости ветвях. Скороходову казалось даже, что он слышит этот свист. Два-три листочка еще сопротивляются бешеным порывам ветра, изо всех сил прижимаются к холодной, уже совсем чужой и безжизненной ветке. Но вдруг ветер налетает с удвоенной силой, листочки мелко-мелко дрожат в последней агонии, потом отрываются и стремительно летят куда-то, перемешиваясь с холодной пылью, обрывками бумаги, мелкими щепками…
— Любопытство тут ни при чем, Петр Ильич, — услышал вдруг Скороходов глуховатый голос Потапова и удивленно посмотрел на бухгалтера.
— О чем ты, Иван Васильевич? — Но потом, вспомнив, о чем шла речь, поморщился и протянул: — А-а…
— Вижу, не хочется тебе домой идти, вот и бродишь с чемоданом по городу.
— Не хочется, — грустно сознался Скороходов.
— Насмотрелся я на Веру Николаевну, пока тебя дома не было. Хоть с квартиры съезжай.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!