📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгИсторическая прозаБояре, отроки, дружины. Военно-политическая элита Руси в X-XI веках - Петр Стефанович

Бояре, отроки, дружины. Военно-политическая элита Руси в X-XI веках - Петр Стефанович

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 135 136 137 138 139 140 141 142 143 ... 169
Перейти на страницу:

Такое понимание норм «Русской Правды» заставляет также поставить под вопрос представление о развитии древнерусского общества от «бессословности» к большей стратификации и связанную с ним идею, что особый слой боярства складывается медленно и лишь в эпоху после «Русской Правды».

Вообще тезис, что общество Руси X– первой половины XI в. было каким-то «общинно»-аморфным и слабо стратифицированным, конечно, не оправдан. Например, тот же договор руси и греков 944 г., данные которого подробно разбирались выше, свидетельствует, по крайней мере, о нескольких слоях в обществе руси того времени – слой quasi-правителей («архонты»), слой людей, им служащих («послы»), слой купечества, некая масса «всей руси», о которой говорят формульные фразы договора (очевидно, свободные люди) и, наконец, холопы, о которых упоминается в постановлениях договора. Кстати, этот договор ярко подтверждает мысль о том, что правовые памятники давали лишь особый срез социальной реальности, но далеко не отражали её полностью. В самих постановлениях договора, регулирующих положение руси в Константинополе и возможные конфликты с греками, единственное социальное деление руси, которое можно обнаружить, – это между «имовитыми» и «неимовитыми» (не считая рабов)[1049]. Опираясь на эти данные, надо было бы и в самом деле говорить о какой-то «общинности без первобытности». Но списки «архонтов», послов и купцов отражают реальность с другого ракурса, и общая картина выглядит уже совершенно иначе.

Если не абсолютизировать установление «Древнейшей Правды» о 40-гривенной вире и допускать, что обычное право предполагало повышение виры для людей выдающихся («по муже смотря»), то и общество первой половины XI в. надо рассматривать как достаточно сложное и дифференцированное. Во всяком случае, летописные известия 1016–1018 гг., которые описывают события, непосредственно предшествующие принятию «Древнейшей Правды», говорят об этом обществе как социально стратифицированном. В одном известии, как отмечалось выше, упоминаются старосты, новгородцы и смерды, в другом – бояре, старосты и мужи. И дифференциация между этими слоями выражена по тому же принципу, по которому построена шкала вир, – в денежных ставках.

С другой стороны, если умолчание «Русской Правды» о боярах не проецировать прямо на общественную реальность, то снимается противоречие между этим умолчанием и показаниями нарративных источников, разобранными выше, которые ясно и однозначно говорят, что боярство как особый социальный слой (знать) существовало уже в XI в. В этом случае нет необходимости в сложных и шатких конструкциях, предполагающих различие между «служилой» и «местной знатью», смену названия «высшего сословия» от XI к XII в. (вместо «княжих мужей» боярство) и т. д. Боярство оформилось, видимо, уже к началу XI в. как высший социальный слой и оставалось таким на протяжении XI–XII вв., и никаких принципиальных изменений в этом смысле не происходило ни в XI-м, ни в ХII-м, ни в последующие столетия.

Положения «Церковного устава Ярослава», на которые ссылается М. Б. Свердлов, едва ли могут доказывать предполагаемую им «консолидацию» боярского сословия в XII в. Текст этого правового памятника дошёл до нас в переработках XIII–XIV вв., но Я. Н. Щапов доказывал, что архетип восходит ко времени правления Ярослава Владимировича (поскольку в «Уставе» упоминается митрополит Иларион, надо вести речь о последних годах правления князя). Точный вид этого архетипа и, в частности, его терминология не восстанавливаются, хотя большую часть текста (общую для позднейших переработок, ходивших в XIV–XV вв. в разных землях Северо-Восточной и Северо-Западной Руси и Великого княжества Литовского) можно возводить к домонгольскому времени. Однако, даже если иметь в виду именно эту часть, методологически некорректно рассматривать данные, в ней содержащиеся, как свидетельство о неких (причём весьма существенных) изменениях, имевших место в какой-то определённый момент между созданием «Устава» в середине XI в. и монгольским нашествием в середине XIII в. Историки, конечно, пытаются датировать эти данные, сравнивая их с другими источниками домонгольского времени, прежде всего, «Русской Правдой». Но почва для такого сравнения шаткая, и какую-то динамику трудно уловить, потому что, с одной стороны, сама «Русская Правда» применялась на практике как действующий правовой кодекс не только в XI–XII вв., но и гораздо позднее, вплоть до XV–XVI вв., а с другой – в ряде памятников XII–XIV вв. (например, договорах Новгорода и Смоленска с немцами) отражаются «архаические» нормы, вполне соответствующие «Русской Правде»[1050].

Во всяком случае, если отрешиться от указанного абстрактного допущения о какой-то «бессословности» общества X–XI вв., а также ложной оценки шкалы вир «Русской Правды» как прямом отражении социальной иерархии, то ничто не мешает признать, что статьи «Церковного Устава Ярослава», общие для двух его редакций («Краткой» и «Пространной»), восходят к архетипу, то есть к середине XI в.

Социальная лестница, которая выстраивается по шкале штрафов, установленных в «Уставе», действительно, не соответствует шкале вир «Русской Правде», но она вполне укладывается в ту схему, которая была предложена мной выше на основе анализа нарративных источников XI в. На верху иерархии, согласно статьям 2–4 «Устава», находятся бояре, которые разделяются на «великих» и «меньших», за ними стоят «добрые» или «нарочитые» люди, а ещё ниже статусом «простая чадь» (так и в Краткой редакции, и в Пространной). В другой статье (в которой как раз можно подозревать позднейшую правку) этим «добрым» или «нарочитым» соответствуют «городцкие люди», а «простой чади» – «селские люди» или «селенци» (ст. 25 Краткой редакции, ст. 30 Пространной)[1051]. Высшие элементы этой иерархии (бояре и нарочитые люди) вполне соответствуют элите, представленной выше по летописным данным, которая состояла из двух главных слоев – боярства и городской верхушки. В разделении бояр на «великих» и «меньших» не надо видеть признак какой-то особо «развитой дифференциации», невозможной в XI в. На дифференциацию в среде боярства в это время намекает именование знати Вышгорода в «Повести о убиении Борисове», восходящей к XI в., с уменьшительным суффиксом как «вышегородских болярцев» – ясно, имелись в виду какие-то представители знати, менее значительные по сравнению с киевскими боярами – боярами в полном смысле слова[1052].

1 ... 135 136 137 138 139 140 141 142 143 ... 169
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?