Мой идеальный смерч. Часть 3. За руку с ветром - Анна Джейн

Отдам я тебе свое сердце,

Горящее пламенем диким.

Ты сможешь надолго согреться.

Стать солнцем, но только безликим.

Когда факел жизни погаснет,

Когда растворится в предсердьях,

То небо ему данной властью

Проявит свое милосердье.

Это была одна из последних песен НК, и она была одной из самых спокойных и мелодичных, но в то же время она позволяла голосу певца раскрыться полностью, и тот, кто недавно шутил надо мной и спорил с Дэном, пел так, что его голос касался скрытых струн души, и играл с ними, заставляя дыхание сбиваться. И припев он почти шептал, обводя полубезумным взглядом огромную толпу и заражая ее своим творческим сумасшествием.

И будем гореть, гореть, гореть.

Будем пылать, пылать, пылать.

И, выбирая не жизнь, а смерть,

Будем для вас мы себя убивать.

Слушатели не желали отпускать группу, а я с улыбкой, от которой болели щеки, смотрела на сцену. Денис обхватил меня сзади за талию и прижал к себе. По-моему, сейчас он тоже был счастлив и совершенно не притворялся таковым, а это не могло не радовать.

Я оглянулась на него, и на миг мне показалось, что весь этот мир – нет, не мой – он наш.

Сердца мы свои вырывали,

В толпу с громким криком кидая.

Однажды к созвездиям – знали,

Мы взмоем, все так же играя.

Для радости или печали?

А может, эмоций так мало?

Сердца мы свои отдавали,

Чтобы… душа оживала

Твоя.

И будем пылать, пылать, пылать.

Будем гореть, гореть, гореть.

Звёздами чтобы потом взлетать,

Чтобы потом с неба светом вам петь…

Когда концерт закончился и мы с Дэном шли к палаточному городку, где должны были встретиться с его друзьями, мне казалось, что я пьяна, хотя не сделала ни глотка алкоголя – пила только холодную газированную воду. Люди вокруг тоже были под впечатлением и много улыбались.

– Ну как тебе, Бурундучок? – весело спросил Смерчинский, тянув меня за собой за руку. Голоса и у него, и у меня от криков были хрипловатыми.

– Отпадно! Дэн, это просто супер! – прокричала я. – Спасибо тебе!

– А мне-то за что? Я не организатор феста, – хитро сощурился он, явно разводя меня на дальнейшие комплименты.

– Ты организатор моего счастья! Доволен, господин Ящерица? – отозвалась я, перепрыгивая грязевую лужу – грязь, островками встречающаяся кое-где, была одним из немногих небольших минусов фестиваля.

– Какой у меня сентиментальный Бурундук, – засмеялся он.

– Хватит называть меня Бурундуком, Сморчок, – на автомате сказала ему я.

– Окей! Мой сладкая куколка! Так подойдет? – продолжал веселиться синеглазый дурачок. Идущие рядом шумные девушки и парни услышали это и заулыбались.

– Не надо меня так приторно называть! – испугалась я.

– Почему, цыпленочек?

– Потому что, динозаврик. Моя маленькая послушная ящерка, – просюсюкала я в ответ. – Пупсик.

– Маша, тебя так на нежность пробило? Ты от меня совсем без ума, да?

Я только хотела сказать ему в ответ привычное «балда», как головастики заставили меня прикусить язычок и только улыбнуться своему Смерчу.

– Ой. Простите! – вдруг услышали мы заинтересованный, чуть смущенный голос позади и синхронно обернулись. На нас уставились несколько любопытных глаз следующих за нами ребят и девчонок. Одна из них, тащившая флаг с гербом города, сказала:

– Ой, простите, а это не вы та девушка из видео?

– Какого видео? – обалдела я.

– Ну, в Интернете которое. «Как парень признавался в любви девушке и просил выйти за него, а весь клуб ему помогал», – любезно пояснила девушка, а я, наверное, побурела от ужаса. Узнали! Быть не может.

– Нет, вы что, – вежливо-вежливо отвечала я. – Я не из видео.

– Жалко, – огорчилась девушка, – а так похожи. Извините! И ваш молодой человек тоже.

– Я не молодой человек, – вмешался Смерч, прекрасно понявший мое состояние души, – я ее муж. Пошли, женушка. Палаточный городок близко. Пока, ребята, – попрощался он и увел меня, едва сдерживаясь от смеха.

– Ненавижу твоих друзей, – прошипела я. – Сволочи они все…

– Они хорошие, – возразил с улыбочкой Дэнв, вглядываясь в даль, в многочисленные палатки, которые, казалось, уходили далеко за горизонт. – Это ты просто людей не любишь. Пойдем-пойдем, дорогая, я вижу Ланде.

– Только ты можешь в огромной толпе сразу найти тех, кого надо, – проворчала я.

– Гоу, моя милашка.

Я махнула головой, великодушно пропустив мимо ушей «милашку», и мы направились к нему и его друзьям, среди которых я опять узрела Марину, около которой стоял Микаэлька собственной долговязой персоной. Они о чем-то разговаривали.

* * *

– Тебе понравился концерт? – спросил Ланде, наблюдая за черной прядью волос Марины, на которую попал лепесток какого-то полевого цветка.

– Не знаю, – пожала плечами та. Ее больше впечатлило не самое выступление, а огромное количество самых разных людей, собравшихся на фестивале. Ей было интересно и необычно, но вот поступок Черри и собственные взбунтовавшиеся чувства не давали покоя. Концерт только выступил своего рода анальгетиком, на какое-то время приглушив печаль. – Прикольно, конечно, но я как-то рок не очень… Хотя у последней группы песни были красивые. Интересные.

– У «На краю»? – уточнил молодой человек.

– А, да, это, наверное, они были. Красавчики, кстати. Их Машка очень любит, – девушка улыбнулась. – Если бы не они, не клюнула бы она на план Дэна.

– Да, но тогда, думаю, он придумал бы что-нибудь другое. И не менее фееричное. Марина, слушай… Марина, мне нужно кое-что тебе сказать, – сказал Ланде нервно.

– Что же? – спросила девушка. Из-за вероломства Черри, которого она больше не видела, сейчас ей было очень и очень грустно. И она очень сильно хотела поговорить с ним, дабы разъяснить ситуацию. Его поведения она не понимала.

– Это очень важная вещь. Слушай внимательно и не… – начал Микаэль, но его тут же перебили, причем сама Марина.

– Черри! – увидела она вдруг Александра, все так же бережно обнимающего блондиночку, для которой, казалось бы, не должно было быть места на фесте. – Подожди немного, я сейчас! Мне нужно кое-что выяснить. Черри. Черри!

– Что? – обратил на нее внимание зеленоволосый. Сейчас он был без майки, в одних бриджах, и его татуировки на худощавых руках, на которых очень хорошо просматривался рельеф мышц, очень и очень привлекали внимание не только Марины, но и прочих девушек. – А, это ты, Маша. Хай, хай.

– Я не Маша, я Марина! – возмутилась брюнетка, зло рассматривая соперницу. Блондинка, зевнув и прикрыв вишневый, чуть капризный ротик ладошкой с длинными тонкими пальцами, без интереса посмотрела на Марину.