Королевская кровь. Сорванный венец - Ирина Котова

Конечно. Это было по велению души.

– Тем не менее это приятный бонус, не так ли?

«Меньше эмоций, Марина!»

– Это большая честь для меня и моей семьи, – почти равнодушно ответил он.

– Не сомневаюсь, лорд Кембритч. Так зачем вы пришли?

Зашла горничная с кофе, аккуратно расставила чашки, шоколад, сливки. Мы молчали, наблюдая за ней, и Люк постукивал пальцами по рукоятке трости. Звучало раздражающе. Наконец девушка присела в книксене и вышла, а я перевела взгляд на своего нежеланного собеседника.

– Вы курите здесь? – спросил он вместо ответа.

Я кивнула на пепельницу, сама потянулась за сигаретой.

– Не стесняйтесь.

И, проигнорировав протянутую зажигалку, сама прикурила, приводя мысли и чувства в порядок.

– Ее высочество Ангелина высказала пожелание, чтобы я извинился перед вами. Так как я сам собирался это сделать, не счел возможным откладывать.

И зачем мне его извинения, если он все равно не раскаивается? Или предполагается, будто я поверю, что он поступил бы иначе? Спасибо, нет.

– Вы заранее прощены, – холодно ответила я. – Можете не утруждаться. Мне уже объяснили, что вы действовали в интересах государства. Я обещаю, что не стану создавать вам проблем. А после свадьбы я уеду, так что вы будете избавлены от моего общества.

– Куда вы собираетесь? – он аккуратно стряхнул пепел, взял чашку, глотнул кофе, а я смотрела на его пальцы и вспоминала эти руки на своем теле.

Я хотела ответить, что это не его дело. Но ответила другое:

– Ани любезно разрешила нам самим строить свою жизнь. Вернусь на работу, выучусь на врача. Это все, – я обвела взглядом гостиную, – не для меня. Мне нужна свобода.

Люк усмехнулся и стал похож на себя прежнего, живого.

– Я вас понимаю.

Помолчал, наблюдая, как я подношу к губам чашку с кофе.

– Мне бы хотелось, чтобы все было иначе, Марина.

Хрипловатый голос, разбивающий в прах всю броню моего самообладания. Видят боги, мне стоило огромных усилий сдержать слезы.

– Сейчас об этом говорить поздно, лорд Кембритч. Тем более, – я постаралась улыбнуться с превосходством и уйти от опасной темы, – я получила с вас компенсацию. Прекрасная машина.

– Спорткар последней модели, блакорийский, – с грустью сказал Люк. – Модель прокачивали специально для меня.

– Да? А мне показалось, что для меня. Вы ведь не будете требовать, чтобы я ее вам вернула?

Кембритч покачал головой, и в глазах его было… восхищение?

– Я переоформлю на вас документы, принцесса. Но, – добавил он после паузы, – я бы хотел, чтобы хоть эта девочка осталась со мной.

Ну зачем ты так со мной? Ну зачем, Люк?

– Закажете себе такую же, лорд.

– Такой уже не будет, принцесса.

Разговор-прощание, разговор-прощение выдохся, и мы долго молча курили, пили кофе, подливая его из кофейника, снова курили, и было вполне уютно, несмотря ни на что, и не было неловкости или потребности что-то сказать. Да и что тут говорить? Что теперь уже скажешь?

Он ушел, тихо попрощавшись, а я даже не отреагировала. За окном темнело, красное солнце играло с ветвями дубов и ив. Я ела шоколад, и не плакала, и думала о прошлом и будущем, пока меня не выдернула из темного морока мыслей горничная, пришедшая помочь переодеться к ужину в честь помолвки наследницы.

«Сегодня вечером ее высочество кронпринцесса Ангелина-Иоанна Рудлог и виконт Лукас Бенедикт Кембритч объявили о своей помолвке, – жизнерадостно вещала с экрана сильно накрашенная и одетая в вечернее платье репортерша. – В королевском дворце в данный момент продолжается торжественный ужин, на котором, помимо жениха с невестой, присутствуют члены королевской семьи и аристократы королевства. По понятным обстоятельствам эта помолвка станет самой короткой за всю историю первейших домов материка. Завтра в полдень состоится коронация ее высочества, которая по традиции пройдет в воинском амфитеатре, там, где всегда короновались властители дома Рудлог.

Напомним, что традиционно будущий король, перед тем как принять корону, должен был выдержать бой с теми, кто заявит свое право на трон. А за руку принцессы сражаться должен был ее избранник, что доказывало его право и силу.

И только после того как все претенденты были повержены, начинался обряд коронации. Сейчас, конечно, эта варварская традиция не соблюдается, последний бой, судя по летописям, состоялся несколько сотен лет назад. Но сама коронация по-прежнему проходит на арене для боев под ликом Красного Воина, покровителя и первопредка семьи Рудлог.

Сразу после коронации королева и ее избранник сочетаются узами брака…»

Я выключила телевизор. Смотреть там не на что, на ужине я присутствовала. Правда, сбежала оттуда так быстро, как только позволяли приличия, шепнув сестре, что у меня разболелась голова и я пошла спать. Чуть позже ушли и Василинка с Марианом – я слышала их тихие голоса через дверь. А бедная Ани осталась там одна. Но извини, сестренка, я честно отсидела пресс-конференцию, отвечая на редкие вопросы, – всех в большей степени волновали жених с невестой, а не я, но несколько любопытствующих нашлось и на меня. Выдержала почти полтора часа на ужине, стараясь не смотреть на спокойное лицо Кембритча и восхищаясь тем, как ты безмятежна и доброжелательна. Хотя я представляю, как тебе было одиноко и страшно. Прости, я должна была остаться и поддерживать тебя так, как ты всегда поддерживала меня. Но в какой-то момент я почувствовала, что не выдержу тостов за здравие, не вынесу этой толпы, где нет ни одного человека, который мог бы сесть со мной, выслушать, обнять и сидеть так всю ночь, и закричу во весь голос.

«Опять расклеилась, тряпка».

«Отвали».

«Хватит страдать, ты же Рудлог. У тебя просто слишком много нерастраченной энергии. Тебе надо размяться, снять напряжение».

И правда. Я выспалась и, хотя часы уже показывали около одиннадцати, не было привычной тяжелой головы и слипающихся глаз. Работа моя ранее предполагала серьезные физические и эмоциональные нагрузки, и сейчас мне катастрофически не хватало привычного движения и адреналина. Хоть иди и прыгай в ледяную ванну, чтобы получить необходимую встряску и отвлечься.

Рука сама потянулась к сигарете, я распахнула окно, и в проем ворвался влажный осенний воздух. Из парка пахло сыростью и свежеопавшей листвой. За окном была свобода.

«Не дури».

«Я только посижу немного».

Я выключила свет, накинула на плечи теплый кардиган, залезла на подоконник, свесила ноги вниз. В двух метрах под окном темнела земля, и очень хотелось спрыгнуть и погулять там, где я гуляла еще маленькой. Но я сдержалась, памятуя о том, что нужно быть благоразумной. Пусть будет хоть такая иллюзия свободы. Ну ничего, скоро я уеду и свободы возьму столько, сколько захочу.