Мировая история в легендах и мифах - Карина Кокрэлл

С Бартоломео Христофор виделся за это время только раз. Брат по-прежнему держал снова захиревшую лавку портоланов, продолжал шпионить в Лиссабоне вместе с доной Исабель и, кажется, умудрился по-настоящему в нее влюбиться. Во всяком случае, во время последней встречи в Лиссабоне у Бартоломео только и разговоров было, что об Исабель Мониз, чем он Христофора страшно раздражал. Оба — Исабель и Бартоломео — казались счастливыми, что раздражало еще сильнее. У Исабель появилось больше морщин, но годы ничего не сделали ни с лукавым, загадочным выражением ее кошачьих глаз, ни с округлостью ее груди, ни с ленивой мягкостью ее движений. И даже то, запомнившееся ему, зеленое платье она все еще носила: видимо, служба кастильской королеве была не слишком доходным делом.

…Исабель приходила к нему ночами. Он видел ее в каких-то полузатопленных, разрушенных домах со множеством сумрачных комнат, с низкими потолками, как на кораблях. С крутых ступеней под резкие, близкие звуки рожка опять и опять к нему спускается женщина-кошка. И он бросается к ней и бьется о невидимую стену. Опять и опять. А она, недоступная, издевательски улыбаясь, расстегивает платье на груди все ниже и ниже. И, бесстыдно сияющая белизной, высвобождается вся из зеленой ткани, словно из змеиной кожи… И он все пытается разрушить эту невидимую стену, раня руки до крови. И все в мире исчезает, кроме одного желания — впиться губами в эту недоступную женщину, так, что только смерть и смогла бы оторвать его от ее тела.

Не забыла о нем и донна Исабель и в 1484 году все-таки сумела устроить ему аудиенцию с королем! Немаловажным оказалось то, что теперь Христофор был женат на португальской дворянке.

Христофор много слышал о молодом короле Жоане. И, конечно же, о том, что тот, как умелый мясник или тореро, заколол собственного шурина прямо во дворце, и о том, с какой жестокостью казнил он своих дворян.

В общем, если честно, Христофор здорово побаивался быть с ним дерзким, на чем изначально основывался его план, и требовать у него четверть всех найденных богатств, и вице-королевства, и адмиральства. Надо ли говорить, что накануне аудиенции Христофор не спал всю ночь. Но обратного пути не было. Его воодушевляло, что мудрая, хитрая Исабель одобрила его план. Главное — привлечь к себе внимание, заявить о себе, пусть множатся слухи, пусть дойдут они до других королевских дворов.

Адмиральство и вице-королевство Христофор все-таки у короля потребовал, хотя и дрогнувшим голосом. И увидел глаза толпящихся придворных вокруг, наполненные веселым ужасом в предвкушении зрелища — расправы над генуэзским наглецом. Зрелище последовало, но не совсем то, которого ожидали. Нога навигатора в новом, высоком сапоге темно-красной толедской кожи отчего-то понравилась огромному королевскому боевому мастифу. И тот подошел к нему и, обняв его ногу, попытался надругаться над ней, мерзкая псина. Христофор сначала просто обмер под громовой хохот короля. Клыки здоровенного мастифа, что, тяжело дыша, пристраивался к его сапогу со своей извращенной кобелиной любовью, были чуть выше самых уязвимых частей его тела. Жоан хохотал, окруженный как всегда грызущейся сворой.

Сапог услаждал любвеобильного мастифа недолго: Христофор топнул «свободной» ногой, прикрикнул на боевого испанского охальника и бесстрашно ударил его по здоровенной голове кулаком. Тот заскулил и убежал как болонка. Стыдно сказать, но именно эта смелость Христофора произвела на Жоана даже большее впечатление, чем обещания навигатора открыть новую землю за Океаном (о которой Жоан уже, вполне возможно, и так знал) и его предложение открыть «короткий» пути в Индию, плывя все время на запад от Азор. Мореплаватели короля достигли Мыса Бурь, откуда туда было — рукой подать. И даже большее впечатление, чем наглое требование Христофором адмиральского и вице-королевского титула (и где он только о таком титуле слышал?).

Исабель мысленно аплодировала зятю: он все рассчитал верно. О некоем отважном мореплавателе Колоне-Колумбе, который был дерзок с самим грозным Жоаном, вскоре и вправду узнали и Изабелла Кастильская, и английский король Генрих VII, и король Франции Людовик XII. Шпионов при португальском дворе подвизалось, действительно, более чем достаточно.

Слухи росли и множились. Кто-то говорил, что этот Колон зарезал на глазах у короля его любимую собаку, кто-то — что совсем наоборот: собака напала на него и едва не разорвала ему горло, но он задушил мастифа голыми руками. Кто-то шептал, что навигатор уже открыл остров Антилла за океаном и лично познакомился с Пресвитером Иоанном, который теперь чуть ли не на пути в Лиссабон, а кто-то судачил, что этот Колон открыл новый путь в Китай, где обратил в истинную веру великого хана. А кто-то перебивал всех и уверял, что ничего подобного этот Кристофер Колумбус не открывал, а просто нашел в океане точное месторасположение Рая, описанного в Библии, побывал там и вернулся обратно. И что у него есть единственная карта этих мест, которая хранится неизвестно где.

В любом случае при европейских дворах его имя зазвучало, им заинтересовались.

Жоана в Европе не любили и симпатизировали человеку, который посмел быть с ним дерзким. А кастильская королева Изабелла проявляла особенное любопытство… Христофор знал об этом из тайного письма Бартоломео, переданного на остров.

Он был в восторге: его план начинал работать! По этому поводу, конечно, стоило открыть бочонок лучшей мадеры, и они с Педро да Кунья продегустировали его тщательно, до донышка! Излечив похмелье, Христофор ожидал теперь приглашений на аудиенции от европейских монархов. Ожидал долго, но почему-то дальше слухов о нем и несколько скандальной известности дело не шло — никаких приглашений не поступило ни от одного европейского двора. Судьба опять забыла о нем? Жена Фелипа говорила, что все это — от слабости веры, и он пробовал до исступления молиться рядом с ней на коленях перед Распятием. Он доверял жене: она гораздо лучше знала о таких вещах.

Если Судьба видит, что ты упорствуешь в чем-то очень долго, что ты неисправим, и даже горе и постоянные неудачи не смогли тебя образумить, даже она наконец сдается. И невесть откуда задувший попутный ветер сдвигает вдруг с места тяжелый, черный, дегтярный корпус твоего, казалось, безнадежно заштилевшего корабля, и казавшиеся незначащими вещи вдруг обретают значение и смысл. И события начинают следовать одно за другим, и вдруг сами приходят единственно нужные слова, и совершенно случайно появляются в жизни необходимые люди, и происходят непостижимые совпадения.

Так и в жизни Христофора Колумба начали одно за другим происходить события, которые изменили его жизнь, хотя не совсем так, как он ожидал. А немного позже — они изменят весь наш мир.

По обычаю, который завел сам, на Рождество Христофор вернулся домой.

Его сразу поразила перемена, произошедшая в жене. На пристани Vila Baleira она поцеловала его необычно долгим поцелуем. Ее взгляд стал более земным, губы — ярче, голос — глубже, зазывнее. Она стала сильнее напоминать ему Исабель. Это и обрадовало его, и немного обескуражило. В доме больше не пахло свечным ладаном. Не было и монашек. Служанки переглядывались странно и прятали взгляды. Он почувствовал: что-то неладно. В постели жену словно подменили. Она стала требовательной, ненасытной и бесстыдной (хотя по-прежнему не снимала длинной льняной рубашки). Когда улеглась страсть, вся эта внезапно пробудившаяся чувственность показалась ему тоже тревожным знаком.