Колдун из Салема - Вольфганг Хольбайн
Шрифт:
Интервал:
Говард молчал до тех пор, пока я не закончил борьбу с влагой и не накинул на себя еще одно одеяло. Впрочем, одеяла не сильно защищали меня от холода. У меня даже возникло ощущение, будто я коченею изнутри. К тому же судно под моими ногами так сильно болтало на волнах, что я чувствовал, как ко мне медленно, но неумолимо подкрадывается тошнота.
— Вытрись насухо, — сказал Говард. — Ночью будет чертовски холодно.
— Неужели? — спросил я. Его слова вызвали во мне такой гнев, какого я от себя не ожидал. — Тогда объясни мне, пожалуйста, почему нам так необходимо ночевать на этой посудине, а не в теплом гостиничном номере?!
Говард хотел что-то ответить, но затем лишь покачал головой и вздохнул. Я тоже усилием воли заставил себя успокоиться. Мне следовало быть порассудительнее: сейчас было бессмысленно ввязываться в спор. Тем более в спор, в результате которого я все равно ничего бы не добился.
— Рольф приготовит нам грог, — сказал Говард через некоторое время. — Выпьешь, и тебе станет лучше. Кстати, как ты себя чувствуешь?
— Просто прекрасно, — ответил я.
Говард сделал вид, что не заметил насмешливых ноток в моем голосе, еще раз затянулся сигарой и снова посмотрел на меня со странным смешанным выражением озабоченности и облегчения — он уже смотрел на меня так в доме миссис Уинден.
— В самом деле? — спросил он.
— Со мной все в порядке, — пробурчал я. — Кроме того, что я мерзну, как цуцик, и что мне скоро станет дурно. К чему вообще подобные вопросы?
— А ты сам не знаешь? — спросил Говард.
— А я вообще ничего не знаю, — резко ответил я. — Хотя меня не покидает ощущение, что мало-помалу приближается время, когда мне крайне необходимо будет получить ответы на кое-какие вопросы. Что, собственно, произошло с той девушкой? И каким образом я смог ей помочь?
— С ней было как раз то, о чем я сказал миссис Уинден, — ответил Говард серьезно. — Ее дочь стала одержимой. Боюсь, что с другими больными, о которых говорил Син, та же самая история.
— Одержимой? — я впился в него взглядом, но дерзкая реплика, уже вертевшаяся у меня на языке, так там и осталась, а смех, которым я тут же разразился, показался неестественным даже мне самому. — Только не надо мне рассказывать, что в нее вселились бесы и довели ее до такого состояния!
Говард по-прежнему был серьезен.
— Бесы? — переспросил он, затем покачал головой, но тут же почему-то кивнул. — Вероятно, их можно назвать и так. Ты ничего не почувствовал, когда коснулся ее?
Его последние слова заставили меня вздрогнуть. Я до сего момента судорожно пытался не думать о тех странных видениях, которые промелькнули тогда перед моим взором — или они мне только померещились? Я теперь не был уверен в том, что действительно все это видел. Тем не менее, я догадывался, к чему клонил Говард. И уже одна мысль об этом приводила меня в ужас.
— Ты… ты имеешь в виду, что это был ДОИСТОРИЧЕСКИЙ ГИГАНТ? — спросил я.
— Возможно, — ответил Говард. — Я вообще-то надеялся получить ответ от тебя. Что ты тогда чувствовал?
— Чувствовал? — я судорожно сглотнул. У меня во рту появился горьковатый привкус. Я попытался вспомнить, но что-то в моем сознании отчаянно этому сопротивлялось. — Я… я не уверен. Но вряд ли это был кто-либо из них.
Говард затянулся сигарой. Он закрыл глаза, и на какой-то миг мне показалось, что на его лице отразилось разочарование.
— Возможно, это было что-то, связанное с ними, — продолжал я, запинаясь, не зная, как передать свои ощущения. — Но не…
Я запнулся, пытаясь подобрать нужные слова, но затем лишь покачал головой и вздохнул.
— Это невозможно описать, — сказал я. — Я не знаю, что это было. Я… я чувствовал какую-то ненависть, но не просто ненависть, а нечто большее.
На некоторое время я замолчал, пытаясь восстановить в памяти тот момент, когда я действительно почувствовал в себе некую часть ДОИСТОРИЧЕСКОГО ГИГАНТА. Но уже сама мысль об этом причиняла мне почти физическую боль. И я постарался об этом не думать.
— Это не было духом какого-либо живого существа, — сказал я. — Это были… какие-то галлюцинации.
— Галлюцинации?
Я кивнул.
— Мне… мне кажется, что я видел какой-то ландшафт, — пробормотал я.
Мне по-прежнему трудно было что-либо вспомнить. Видения, казалось, буквально ускользали от моего мысленного взора как раз в тот момент, когда я пытался их получше представить. Даже говорить об этом мне было трудно.
— Ландшафт, — повторил Говард.
Он искренне пытался выглядеть бесстрастным и спокойным, словно ученый, который расспрашивает об интересном феномене, к которому сам лично относится вполне нейтрально, но это ему не очень хорошо удавалось. Я почувствовал, что он внутренне просто дрожит от волнения. Даже сигара в уголке его рта слегка подрагивала.
— А что за ландшафт? — попытался уточнить Говард.
— Не знаю, — честно ответил я. — Я, собственно, не уверен, что это действительно можно назвать ландшафтом. Но, так или иначе, то, что я видел, не было частью нашего мира.
— И нашего времени, — мрачно пробормотал Говард.
Я впился в него взглядом:
— Ты имеешь в виду?..
— Я ничего не имею в виду, — грубо перебил меня Говард. — Но у меня есть кое-какие подозрения. И дай бог, чтобы я ошибался.
— Какие подозрения?
— Я не могу об этом говорить, — ответил Говард грубо. — По крайней мере, сейчас.
Однако на этот раз я уже не выдержал. В гневе вскочив, я сбросил одеяло со своих плеч и подошел к Говарду.
— Черт возьми, Говард, с меня довольно! — сказал я сердито. — Мне, в конце концов, надоело в ответ на все свои вопросы видеть лишь пожимание плечами или же слышать нечто невразумительное.
— Я пока что не могу об этом говорить, — сказал Говард. — К тому же я, возможно, ошибаюсь.
— А если нет? — гневно спросил я. — Черт побери, за кого ты меня принимаешь? За глупого мальчика, с которым ты можешь поступать так, как тебе вздумается? То ты требуешь, чтобы я находился на этой посудине и терпеливо ждал, пока меня не прикончит холод или морская болезнь, затем ты вдруг гонишь меня через весь город, жители которого с большим удовольствием расправились бы с любым из нас. Я чуть с ума не сошел, когда мне пришлось сцепиться с существом, вселившимся в ту девушку, а по пути обратно я чуть не околел от холода. И после всего этого ты требуешь, чтобы я оставался терпеливым.
— Да не нервничай ты так, малыш, — спокойно сказал Рольф.
Еще больше разгневавшись, я повернулся к нему, но его единственной реакцией была добродушная улыбка. А еще он сунул мне в руку стакан с горячим грогом.
— ГП не делает ничего такого, что могло бы причинить тебе вред, — сказал он. — Ты несправедлив по отношению к нему.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!