Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки - Юрий Колесников

В тот же день пришлось ему вместо Виталия назначить сотрудника, проработавшего некоторое время под его началом. Тот согласился, но попросил начальника опергруппы оставить вместе с ним ответственным в команде и Котельникова. Дескать, тот набрался у Виталия знаний. Не хотел брать на себя ответственность.

Командир поддался уговорам и заявил, что он будет отвечать за подрывную работу вместе с Котельниковым, которому Виталий в последней операции доверил участие в подготовке взрывов.

Понимая создавшееся положение, тот согласился вдвоём возглавлять команду. Юрий признался, что во многих вещах ещё плавает. Но сказал, что будет стараться.

В Николаеве предстоял подрыв ряда огромных четырёхэтажных кирпичных корпусов завода Марти.

Чайковский без конца напоминал, что необходимо всё выверять по несколько раз и самим быть осторожными.

Котельников энергично и с огромной опаской без конца вместе с напарником выверял правильность размещённых зарядов. Несколько раз проверили правильность подготовки. Разумеется, помогали и остальные товарищи по подрывной команде. Но все они выполняли подсобную работу, в которой у них был опыт, хотя тоже подключились, подсказывали, как что надо делать. Наконец, затаив дыхание, Юрий крутанул ручку «динамки»… Казалось, небо свалилось!

Когда всё осело, он смог взглянуть на результат. Стены уцелели! Как и следовало, осталась одна пустая коробка. Успокоился. Разумеется, и напарник был счастлив, что не провалили важное задание.

– Значит, не сплоховали, – подвёл итог проделанной работе Чайковский, издали наблюдавший за их работой.

Подойдя, он похлопал Котельникова по плечу, а второму старшему команды пожал руку.

Юрий осваивал подрывное мастерство во фронтовой полосе, где пришлось участвовать во взрывах заводов-гигантов.

Между тем Котельникову не хватало Виталия, настолько возмутила расправа с ним, что он без конца говорил об этом, по наивности хотел дать телеграмму в Москву в Наркомат государственной безопасности.

По этому поводу командир группы Чайковский заметил, что почта теперь вообще не принимает телеграммы.

Котельников остался на всю жизнь благодарен Виталию за необычную науку. Такое не забывается!

Подрыв бывших заводов продолжался, но в гораздо меньшем объёме. Серьёзно пришлось поработать в Мариуполе, меньше – в Мелитополе. В дальнейшем эта деятельность опергруппы прекратилась из-за отсутствия «объектов» на пути её продвижения.

Теперь на всём пути опергруппе Чайковского предстояло заниматься делами иного рода – в Цюрупинске, Осипенко-Бердянске, Голой Пристани, Белозёрках, Береславле, Горностаевке. Вплоть до Каховки, где пришлось бороться с заброшенными противником агентами – вредителями и шпионами.

Небольшой очаровательный городишко Осипенко-Бердянск так понравился Котельникову, что он задумал после войны, если уцелеет, непременно вернуться сюда, чтобы полюбоваться городом! Чистенький, тихий, и люди совсем мирные, неторопливые, правда, настороженные: вдруг война докатится и до них?

Фронт тем временем продолжал настигать опергруппу.

Котельникова стали переправлять в ближний тыл противника. Если вначале это происходило в основном в расположении румынских войск, то теперь на территорию, захваченную немцами. Это было сложнее.

Легковушка Чайковского с Котельниковым вкатила на крохотный хутор. Вокруг колодца с журавлём вразброс лежали вконец уставшие, с мокрыми от пота гимнастёрками, красноармейцы. Некоторые не в силах были даже снять с плеча скатку шинели. Оказалось, что с журавля свисала цепь без ведра.

Не раздумывая, Котельников подъехал к единственному добротному дому, стоявшему несколько на отшибе. Подошёл к распахнутой настежь двери. С крыльца увидел рослую немолодую женщину, окликнул и попросил ведро.

Она отозвалась грубым тоном:

– Нету никакого ведра, и катись отсюда.

– Пол в хате свежевымытый, а у вас нет ведра? У колодца сотня наших красноармейцев умирают от жажды. Пожалуйста, сжальтесь над ними!

– Сказала, ведра у меня нет! Непонятно?..

– Ничего, мы ещё придём и рассчитаемся за ваше бездушие.

– Уж рассчитались.

Когда Юрий возвращался к машине, ему навстречу попался едва державшийся на ногах боец. Сказал:

– Это же Кубань…

– Не знаю я, что означает Кубань, но здесь обитают не люди. Ничего, придёт время…

Услышанным возмутился и Чайковский:

– Стерва. Чем-то, видимо, ей насолили.

– Не будь вас, товарищ капитан, – признался Юрий, – я бы её пристрелил. Честное слово!

Чайковский махнул рукой:

– Поехали.

Короткую остановку сделали в селе Горностаевке. Под вечер достигли Каховки. С согласия местных властей расположились в пустовавшей школе. Сюда накануне отступили передовые части Красной Армии.

Начало сентября тысяча девятьсот сорок первого года. Оперативная группа, сформированная в июле в Одессе, претерпев в Херсоне изменения в личном составе, одолев во главе с капитаном Чайковским огромный маршрут, сделала очередную остановку в Каховке. Это на западном берегу Днепра, к которому, несмотря на ожесточенное сопротивление Красной Армии, неумолимо приближался фронт.

Из Каховки в бинокль виднелся противоположный берег Днепра. По нему бродили скот, лошади, стояли полуторки, трактора. Но ни одного человека! По данным каховцев, там был большой совхоз «Червонный маяк». Подошли ли уже немецкие войска? Если нет, то было решено принять срочные меры для вывоза на пароме всех там застрявших. Или хотя бы часть.

Котельников получил задание переправиться и уточнить обстановку. Но для этого необходимо было ему соответственно выглядеть. Не в гимнастерке же и сапогах оставаться? И не в шикарном костюме, из-за которого в Одессе были неприятности.

Начальник райотдела милиции обеспечил его одеждой, снятой с задержанного забулдыги. Лицо и тело Котельников смочил водой, обдал себя густой пылью… У одной штанины оборвал нижнюю часть, оставив её растрёпанной, накинул на плечи рваную замызганную рубаху, видавшую виды телогрейку, на ноги надел старые резиновые сапоги.

Ночью двое местных милиционеров начали переправлять его в лодке на противоположный берег Днепра. Гребцы старались тихо работать вёслами. Они сочувствовали пассажиру, но сами хотели побыстрее высадить его, чтобы до рассвета одолеть хотя бы половину обратного пути.

Котельников испытывал беспокойство, да и, чего греха таить, некоторый страх: всё время в ночной темноте чудилось, будто на противоположном берегу лодку уже заметили немцы и теперь подпускают её. Приближаясь к берегу, Юрий зорко всматривался вдаль. Заподозрил, что на берегу стоит замаскированная пушка. Хотел поставить об этом в известность гребцов, сидевших спиной к тому берегу, чтобы они были готовы развернуть лодку, но воздержался.