Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки - Юрий Колесников

– Ладно, ладно… Пригодятся! – тут он увидел слёзы на глазах Юрия, снова обнял его.

– Спасибо, дорогой Михаил Игнатьевич! – Юра тоже обнял Студенкова.

– Не расстраивайся. Мы ещё будем вместе! Ладно, Юрочка? Только береги себя. Ты стране, да и органам нужен. Запомни!

В тот же вечер Котельников прибыл в распоряжение командира группы Чайковского. Как раз перед началом проработки предстоящего задания. Зачитали отрывок из выступления Сталина. Особое внимание уделили словам: «Всё ценное имущество, в том числе цветные металлы, хлеб и горючее, которое не может быть вывезено, должно безусловно уничтожаться».

Стало быть, оперативной группе Чайковского предстояло обезвреживать важные военные и стратегические объекты, которым угрожал захват противника. Никому прежде подобное в голову не приходило.

В перерыве между бомбёжками Одессы группа Чайковского покинула город.

Впереди «эмка» с начальником, за рулём – Юрий и вслед с оперработниками грузовик «ЗиС-5», который Юрий невзлюбил. Прежде всего из-за неповоротливости, особенно когда его заводили ручкой! К тому же не сразу запускался мотор.

Невольно вспоминались ему грузовики «Опель-блиц» и дизельные «МАН», которые он ещё совсем недавно ставил на мойку во дворике гаража «Шенкер» в Бухаресте. Они запросто заводились стартёром.

Прибывшая в Херсон группа сразу подъехала к Городскому отделу НКГБ. Команда приступила к подготовке и началу своей деятельности. В связи с предстоящим заданием Чайковский сразу установил контакт с руководством горкома партии.

Подрывную команду в группе возглавлял младший лейтенант НКВД Виталий Богомолов. Но все звали его по имени – Витя или Витёк. Это был простодушный добряк. Молодой, тихий, приятный, всегда сосредоточенный на своей «бухгалтерии» – чертежах, проводах, механизмах.

Утром следующего дня небольшой порт Херсона и переправа через Днепр подверглись первой бомбардировке немцев. Были убитые, раненые.

Начальник опергруппы Чайковский велел Виталию временно взять к себе в команду Котельникова, не имевшего ни малейшего понятия, чем может быть там полезен. Юрий обращался к Виталию не иначе, как «товарищ младший лейтенант!» Но день-два спустя Виталий сказал своему подчинённому: «Чего ты называешь меня по званию, будто я бог весть какая шишка. Зови меня, как все в группе.»

Юрий не знал, как на это реагировать, и машинально называл его иногда по-прежнему. Привык к субординации. Но это было, когда оба не то что подружились, но уже симпатизировали друг другу. Виталий кое-что узнал из прошлого Юрия, и тогда они, можно сказать, стали друзьями.

В свою очередь, Юрий внимательно следил за работой Виталия, помогал ему во всём. И не переставал восхищаться, как внимательно и в то же время лёгко работает Виталий, что-то чуть слышно напевая. Он охотно отвечал на вопросы начинающего помощника, которому такая работёнка была совершенно незнакома.

Взрывали в основном красавцы-здания трёх и четырёхэтажные. В Николаеве выделялось несколько громадных четырёхэтажных корпусов из красного кирпича с огромными окнами – «Крекинг-завод».

Земля дрожала от оглушительного взрыва, всё вокруг взлетало в воздух! Огромные здания одно за другим, с грохотом оседая, рушились, но только внутри. Наружные стены оставались целыми, с оконными проёмами, но без стекол и рам. Словно они вылетели.

После того как густой туман рассеялся, становились видны лишь уцелевшие внешние стены. Фактически пустая коробка!

В стороне за процессом операции наблюдал начальник опергруппы Чайковский.

Юрий восхищался такой ювелирной работой. И любое поручение Виталия тотчас же выполнял по-прежнему почти бегом.

– Да у тебя, видать, та ещё муштровка. Будь здоров! – заметил Виталий.

Юрий помялся от неловкости и промолчал. Всё было для него ново, заманчиво, интересно. И в то же время больно, обидно. Ему было жаль этих мощных зданий, от которых оставались одни стены.

Виталий разводил руками. – Так приказано «сверху».

И без конца объяснял, где и как надо устанавливать заряды, почему каждый заряд должен быть установлен только по намеченной схеме. Показывал расположение проводов, соединяющих заряды, а также расположение каждой единицы, ведущей к пульту.

– Целая наука! – отметил Юрий.

– Это верно, – отреагировал Виталий. – Надо ко всему подходить внимательно, по несколько раз проверять, чтобы быть уверенным! Прежде чем крутануть! В общем, не так страшен чёрт, как его малюют.

Расчёты Виталия поражали точностью. В случае необходимости восстановления этих домов процесс был бы облегчён. Про себя Юрий радовался, что это было заранее предусмотрено и старший команды безукоризненно справился с таким непростым заданием. Ведь малейшая ошибка в расчётах могла повлечь за собой серьёзные неприятности. Это понимали все в команде. Постепенно и Юрий начинал кое-что смыслить в подобных делах. В основном благодаря Виталию.

Вечерами на коротких совещаниях Чайковский подводил итоги работы, проделанной подрывной командой.

В Херсоне опергруппа Чайковского провела больше недели. Питались в столовой горотдела НКГБ. Впервые с начала войны Юрий, наряду с остальными сотрудниками, получил зарплату. Настроение повысилось, хотя вряд ли кто-либо мог выразить недовольство по поводу задержки зарплаты, учитывая безрадостные события на фронтах и в стране.

Котельников набирался на практике знаний в подрывном мастерстве, с полуслова улавливал, что и как надо делать.

Однако руководителю подрывной команды младшему лейтенанту Виталию Богомолову не повезло. Подхватил нехорошее заболевание. Будучи абсолютно честным, до наивности порядочным, признался не Чайковскому, а секретарю парткома НКВД Херсона. В тот же вечер его исключили из кандидатов в члены ВКП(б) и из органов отправили в распоряжение военкомата как штрафника.

Чайковский узнал об этом, когда всё уже было решено. Пришёл в ужас! Чувствовалось, что переживает, но бессилен чем-либо помочь бывшему руководителю подрывной команды. Его, оказывается, не нашли нужным поставить в известность о столь серьёзном происшествии.

В опергруппе также все расстроились, помрачнели. Особенно Котельников принял близко к сердцу случившееся: отличный специалист, подлинный патриот, и такое к нему отношение! Не преднамеренно же он угодил. Терзался, как за него заступиться? Но сам был беспартийным. Считался комсомольцем, хотя всего однажды присутствовал на собрании, когда его принимали в комсомол, ещё в Болграде.

Озабоченный случившимся с Виталием, Юрий хотел встретиться с ним, но тот не появлялся в опергруппе. Разыскал военкомат, но там сказали, будто его направили в какую-то штрафную часть.

Это заметил начальник опергруппы Чайковский. Юрий коротко рассказал ему, что искал младшего лейтенанта и чем кончились его поиски. Чайковский посочувствовал ему, сам расстроился: ведь он остался без главного специалиста.