За двумя зайцами - Михаил Петрович Старицкий

сегодня обручился с Галей, только никому не говори, чтоб никто не знал, слышишь?

Мерония. Ой, грех! Да молчу, молчу… Отними у меня язык, святой Молчало!

Отходят и начинают перешептываться с сидящими, те передают дальше, удивляются, пожимают плечами.

Степан (услышав, о чем шепчутся). Нет, и здесь то же! Больше выдержать невмоготу… Того и гляди, что с кулаками кинусь, лучше уйти! (Вслух, обращаясь к Секлите.) Прощайте, Секлита Пилиповна!

Секлита. Чего это ты? Куда?

Степан. Да там работа есть…

Секлита. Посиди еще, закуси, выпей.

Степан. Спасибо, у вас и без меня довольно, мы уже лишние будем!

Секлита. Как знаешь… (Отходит.)

Степан (про себя). Ну, либо выведу тебя на чистую воду, либо голову проломлю! (Быстро уходит.)

Явление четырнадцатое

Те же, без Степана.

Секлита. Что это мы сидим, жмемся у стола, точно овцы. Сядем, кумы, на пол!

Кое-кто. Сядем, давайте сядем, а то которая уже и на стуле не усидит.

Секлита. Пидора! Давай ковер! Расстилай на полу, а столы эти отодвинь к черту!

Пидора постилает ковер, Марта берет стул и ставит на середине.

Устя. Вы, святая именинница, садитесь посредине на стульчик, а мы — на полу вокруг вас.

Садятся. Секлита на стуле.

Все. Вы, именинница, наше красное солнце, а мы ваши ясные звезды.

Голохвостый. Где же мне, светлому месяцу, притулиться?

Марта. Эх, такому месяцу не на небе место.

Голохвостый. Почему? Преподобницы не примут?

Устя. Преподобницы-то, может, и примут, а уж преподобные — это верно, что выгонят!

Голохвостый. Да садитесь же хоч вы коло меня, Галя!

Секлита. Садись, садись. Теперь уже можно. Глядите, какая парочка! Поздравляйте: это жених и невеста; Голохвостый посватался.

Галя. Мама, не делайте этого… послушайте, что я вам скажу…

Секлита. После! Сиди теперь и молчи.

Голохвостый (в сторону). Что это они, спятили? Привселюдно меня объявлять женихом! От тебе и раз, досиделся! Теперь пойдут языки чесать!

Мещанки (Голохвостому). Вот видите, а вы молчите…

Голохвостый (в замешательстве). Так то ж еще только так, меж нами… разговор был… Когда еще судит бог сватов прислать.

Секлита. Что там сватов! Вот повеличайте их, кумочки мои, да и запьем сговор! Правда, хороша парочка?

Голохвостый (в сторону). Ну и зажала в клещи!

Все. Хороша, хороша, что огурчики! Дай боже здоровья! (Поют.)

Где ж был селезень, где ж была уточка?

Селезень во ставку, а уточка на лужку!

А теперь они в одном болоте,

Пьют воду, едят ряску по своей охоте.

Где ж был Свиридко, где была Галочка?

Что Свиридко у отца, Галочка у неньки!

А теперь они в одной светлице,

Едят с медом пироги и паляницы,

Пьют вино и варенуху и рады-раденьки!

Секлита. Кумы мои, любы мои! Спойте вы мне, повеличайте меня, свою куму Секлиту Лымариху!

Все (поют).

И лед трещит, и комар пищит,

Это кум да куме порося тащит.

И кумочка, и голубочка!

Свари ты мне порося, чтобы юшка была.

И юшечка, и петрушечка!

Моя кумка, моя любка, моя душечка!

Секлита. Ой, не пойте, не рвите сердце, а то я уже плачу! (Вытирает глаза.) Так вы меня разжалобили, так растревожили! Ох, бедная я сирота; чурается меня моя родня: никто из Серков и в хату не плюнул через ту цаплю Проню!

Голохвостый (вскакивает, как ошпаренный). А вам что, Серки родня?

Секлита. А как же, сестра родная… А та носатая — племянница!

Голохвостый (в сторону). От влопался!

Секлита. Как же, богачи, загордились! На бедных родичей им начхать теперь! А все через ту дурноголовую!

Голохвостый (в сторону). Ну, пропал теперь, навеки пропал!

Секлита (плачет). А со мною, не то что как с теткой, хуже чем с наймичкой, да еще кричит, что от меня гнилицами несет, горилкой воняет! Вот какая у меня племянница! (Всхлипывает.)

Голохвостый. Что же мне на свете божьем делать? Прямо и ума не приложу.

Марта. Да я б этой вашей Проне!

Секлита. А ты думаешь как? Секлита Лымариха ей спустила? Ого! Не на такую напала! (Упирается в бока.) Да я этот носатый пенцион так отманежила, так отчехвостила на все корки, что аж буркалы вылупила! Плюнула в глаза, да и отчуралась: ни моей, ни Галиной ноги до смерти там не будет!

Голохвостый (в сторону). Славу богу, они, значит, в ссоре! Точно заново на свет родился, аж от сердца отлегло!

Марта. И то — чисто сова.

Устя. Цапля.

Голохвостый (подходя). Жаба кислоокая!

Секлита. А ты ее знаешь?

Голохвостый. Да видел раз эту колоду!

Секлита. Вот именно! Чтоб ее курка забрыкала!

Устя. Чтоб лунь ее ухватил!

Марта. Пусть ее святая пятница покарает!

Голохвостый. Холера на ее голову!

Секлита. Анафема, анафема, анафема!

Все (хором). Анафема, анафема, анафема!

Секлита. Тьфу на нее и все!

Все. Тьфу, тьфу, тьфу на нее, сатану!

Марта. Все, сгинь и пропади!

Устя. Давайте опять веселиться!

Секлита. Ну, плюнули и растерли! Гуляем всю ночь!

Мерония. А мне пора на Печерск!

Секлита. К черту! Гуляем, пока ноги держат, а там и завалимся спать здесь же! Завтра воскресенье. Никого не пущу!

Слышны звуки шарманки.

Голохвостый. От как раз кстати: явилась на выручку! Надо их так тут закружить, чтоб завтра и ног не чуяли! Давай сюда и шарманщика! (Выбегает.)

Марта. Э, тетка, в семье не без урода! Есть у меня родичка, так… не хочется только рассказывать.

Все. Да говори, говори! Чего там жалеть всякую шваль.

Марта. Так стены уши имеют.

Кто-то. А мы эти стены кочергой, да из дому.

Устя. Знаю я, о ком речь ведется…

Марта. На воре шапка горит! Знает, про чье племя слово молвится!

Устя (вскакивает). Про наше племя! Ну что ж, говори!

Марта. Не приставай, Устя, а то скажу, так звон пойдет на весь дом!

Устя. Звени, звени, вертихвостка!

Марта. Не испугалась, песья дочь, не испугалась. Твой род у меня в печенках сидит! Как вошла твоя сестра Степанида в дом к брату, так будто и брату, и мне на горло наступила. Все вы такие!

Входит шарманщик.

Устя (наступая). Так мы все такие? Так и я такая?!

Марта. И ты такая, и мать твоя была такой!

Устя (с кулаками). Какая же это была моя мать?

Секлита. Да будет вам!

Другие мещанки. Уже сцепились!

Шарманка заиграла польку, и все сразу угомонились.

Явление пятнадцатое