Помощница для профессора - Аля Кьют

Вылетела из кабинета пулей, растолкала всех длинноногих в коридоре и сиганула мимо лифта к лестнице.

А вдруг он станет меня догонять?

Этаж был всего лишь пятый и только на третьем я поняла, что зря спешила. За мной Исаев не кинулся.

Да он и не смог бы бегать с переломом.

Но я успела забыть об этом. Смутно помнила, даже как вошла в метро, как шагнула в вагон и поехала. Только через несколько станций поняла, что выбрала направление, которое ведет к дому, а не в университет.

А мне ведь нужно было вернуться в МГУ. Только зачем? Ах да, отдать ведомости декану. Я закрыла лицо руками, качая головой.

Те самые ведомости, которые остались на столе у Исаева. Возвращаться за ними точно не стоит. Что я ему скажу?

«Здравствуйте, Роман Андреевич, кажется, я у вас кое-что забыла, пока извивалась на коленях».

«Да что вы, Настя? — отзовется он своим едким от сарказма голосом. — Вы про собственное достоинство? Простите, не находил».

Вообще, непонятно, как я дальше буду учиться. Как буду смотреть в глаза Роману Андреевичу.

Как же стыдно, Господи! Я ведь чуть не изнасиловала его в собственном же кабинете. А уж как извивалась, как стонала! А если бы снова вошли эти неугомонные уточки?

А если они вообще все слышали?!

Вот почему он так упрямо целовал меня, не желая отпускать мои губы. Я-то решила, что ему просто нравится меня целовать. А у него просто вторая рука в гипсе! А никак иначе от меня тишины он бы не добился, ведь рот зажать мне не мог. А я быть тише не умела.

Такая уж я. Всегда была шумной. Громко стонала, охала, вздыхала и тому подобное. Вот еще одна причина, почему у меня не получалось со сверстниками, они ведь не обладали собственными кабинетами в «Москве-Сити».

Самое большее — спальня в родительском доме. Или место в общежитии. А эти места обязывали, чтобы секс был тихий и беззвучный.

А я не могла быть тихой.

Господи! Как жить-то дальше, зная, что я могу быть настолько похотливой, шумной и развратной? Что могу вот так с радостью запрыгнуть на собственного профессора? Горячего профессора, который тоже не против, а поэтому если бы мне хоть еще раз представился еще один шанс оказаться с ним наедине…

Я бы только сделала все хуже!

А если… Ох, мамочки! А если он решил, что я поступила так только ради того, чтобы он исправил недопуск?!

Хотя связи я не вижу, в конце-то концов, это я получила оргазм, а не он, но блин! Чем я лучше тех уточек в коридоре?…

О чем я только думала!

О торсе, темных сосках и горячем твердом члене, на котором я так извивалась, скрупулезно подсказал разум, ясно же о чем.

Боже, как мне в глаза-то ему теперь смотреть?

Из вагона я вышла, могу поспорить, бордовая, как будто меня только что хорошенько отжарили в бане.

Ну почти. Только не в бане, не сдержалась моя саркастическая сущность.

Едва вышла, сразу на ходу набрала Таню. Нужно было срочно спасать положение, и я знала только один выход. Надо выпить. Причем срочно.

— Ты дома? — спросила я.

— Ага, тут с Павликом такая тоска, — зевнула сестрица.

О, в этом я не сомневалась.

— Давай прогуляемся. Может, по пинте в «Клевере»?

— Не вопрос, дорогая, — мигом откликнулась она. — Пойду, накрашусь. Слушай, на ловца и зверь бежит! Мне Гриша как раз написал. Хочет встретиться. Ты как? Не против?

Вот черт. Только его мне сейчас не хватало. А с другой стороны…

Гриша Иванов был одноклассником моей сестры. Именно с ним у меня случился торопливо слюнявый поцелуй и первый секс. Такой же торопливый и слюнявый. Мы расстались как-то безболезненно и просто, когда он поступил в универ. Никто ни о чем не жалел и при встрече мы не испытали неловкости, оставшись хорошими знакомыми.

Встретиться с ним сейчас было бы очень кстати. С небес «Москва-Сити» на грешную землю, так сказать.

Есть ли шанс, что и на Гришу я буду также реагировать, как на Романа Андреевича? Так, чтобы от одного только взгляда сразу захотелось избавиться от трусиков? Может, увижу его шею в вороте рубашки и тоже захочу вонзиться в нее зубами, облизать и станцевать ламбаду, сидя на его коленях? Ну есть ведь шанс, что это возможно?

Может, то, что случилось между мной и Романом Андреевичем, это просто физиология и ничего больше?

Ну у кого бывает хороший первый раз? Да редко у кого! Может, и не виноват в этом Гриша. Может, только теперь, давно став женщиной, я и познаю всю прелесть секса с ним. Вдруг Грише прошедшее время тоже только пошло на пользу.

Да и девственности он лишил меня на даче, где все окна были нараспашку, а родители в это время выпалывали сорняки. Ну такая себе романтика. Может, в этом все дело? А он на самом деле был неплохой любовник?

К тому же… Кажется, Таня говорила он квартиру свою снимал. Правда, я в детали не вникала и вообще слушала краем уха.

— Ладно, Тань, зови его тоже, — сдалась я.

После всего, что со мной случилось, дома я точно не хотела сидеть. Хорошо, что есть старшая сестра, легкая на подъем, а у нее такие же друзья.

Сейчас как встречусь с Гришей, как зажгу!

Ох, и берегись Григорий! Похотливая недоучка выходит на тропу войны.

Гриша пришел с девушкой.

Со своей, мать его, девушкой, с которой он и снимал квартиру. Надо было все-таки слушать, что сестра рассказывала, а не вчитываться в очередной закон конституции РФ.

Секретничать с сестрой в «Клевере» я все равно не собиралась, да и не осмелилась бы рассказать ей о случившемся в «Москва-Сити» даже под пытками. Но хоть и милой беседы не было в планах, в итоге все вышло даже хуже, чем я могла себе представить.

Половину вечера моя Таня обсуждала с девушкой Гриши бьюти-блоггеров, а мы с Гришей обменялись кивками и уткнулись в телефоны.

А потом вечер испортился еще сильнее. Тане неожиданно позвонил парень, к которому она давно подкатывала, а он ее все время отшивал.

А тут…

Сам!

Позвонил!

Разумеется, Таня не могла устоять.

Она, конечно, рассыпалась передо мной в извинениях, потому что понимала, я нечасто выбираюсь вместе с ней в пивнушку, и даже если у меня не было привычки выворачивать перед ней душу наизнанку, мне хотелось просто спокойной беседы за пинтой пива.

Не вышло.

Как только к Тане пришел ее Армен, — Господи! — Гриша уже дошел до нужной кондиции и теперь не чувствовал никакого стеснения. Он прижал к себе девушку, лапая ее всеми конечностями, и стал запихивать ей язык в рот на глазах у всех.