Моя милиция - Хайдар Халикович Яхъяев

предполагаем, что нож. Преступников установить не удалось, очевидцев самого преступления также. Предполагаем, что преступление совершено 10-12 минут назад.

— А нам только позвонили. Ну что за люди! — с возмущением воскликнул Рустам. — Сколько выступаем, пишем, разъясняем, просим, чтобы сообщали в таких случаях вовремя.

— Ладно, Рустам, не кипятись, — успокоил его Сурков. — Это мы в любой момент к таким делам готовы — служба, а для народа это всегда неожиданность. Разъяснения продолжать, конечно, надо... Сейчас разберемся. И не будем отвлекаться.

— Да-да, — спохватился Абдуллаев.

Сурков, Махкам-ака взялись за опрос, а Абдуллаев занялся осмотром.

«Конечно, Имамов молодец, что догадался оцепить место происшествия, — думал Рустам, быстро заполняя первые строчки протокола осмотра. — Хотя что нам это дает! Здесь же ничего, кроме нескольких пятен крови на асфальте».

И тут же вспомнил наставления капитана Суркова: «А ты бы хотел, чтобы преступники оставляли свои визитные карточки? Тогда было бы неинтересно. Нужно искать, работать. Вот получим показания очевидцев. И начнем...»

— Нет свидетелей. Ни одного. Так, — сказал подошедший Максим Петрович, будто услышав мысли Абдуллаева, стоял рядом, продолжая внимательно оглядываться вокруг. — Представляешь, нашли нескольких человек, которые подбежали, едва парни упали на асфальт. А кто их ударил, не знают. Кругом уже никого. Может, они друг друга? Так. Никто ничего не знает. Нужно послать Имамова с дружинниками по домам вокруг площади.

— А мы-то чего здесь топчемся, Петрович? — Рустам заспешил и никак не мог запихнуть листы протокола в планшет. — Нужно действовать. Едем в больницу. Может, они пришли в сознание. Кильдияр-ака, заводи.

— Погоди, Рустам. Сейчас доложим по рации, туда пошлют кого-нибудь из отдела. Так, — Петрович о чем-то раздумывал, наблюдая, как люди медленно растекаются с площадки. — Кто-то же должен был видеть, что здесь произошло. Смотри-ка, Рустам, вон сидит девушка и плачет. Не из-за нее ли здесь сыр-бор разгорелся? Только не горячись, осторожнее с ней! — крикнул он вслед Абдуллаеву, который решительно направился через площадь к продовольственному магазину, где прямо на ступеньках сидела девушка в белом халате.

В отделе шутят, что совместный выезд Суркова и Абдуллаева уже гарантирует успешное раскрытие. Горячий, порывистый, но цепкий и сообразительный Рустам как нельзя лучше дополнял опытного, спокойного, рассудительного, но несколько медлительного Максима Петровича. А в каждой шутке, как известно, есть доля правды...

— Гражданка, я следователь Абдуллаев, — остановился Рустам возле магазина. — Разрешите задать вам несколько вопросов.

Девушка, казалось, не слышала ничего. Она сидела, спрятав лицо в колени.

— Расскажите, пожалуйста, что здесь произошло?

Согнутые плечи девушки затряслись еще сильнее.

— Да не ревите вы! — повысил голос Рустам, — не выносивший женских слез. — Что это такое в конце концов?

Девушка затихла, только плечи ее продолжали слабо вздрагивать.

— Поймите, нам очень нужна ваша помощь. Сейчас только вы можете описать приметы преступников.

Девушка наконец подняла голову, по щекам ее еще текли слезы.

— Каких преступников?

— Тех, которые здесь ранили ребят.

— Не было здесь преступников.

— Ничего не понимаю. Что же, парни сами порезали друг друга?

— Да нет же, он был один.

— Кто — он? Вы его знаете?

— Не знаю.

— Откуда же он взялся?

— Пришел со мной.

— Как это? — от неожиданности Абдуллаев опустился на ступеньки рядом с девушкой. И такое недоумение и растерянность были на его лице, что девушка как будто даже улыбнулась сквозь слезы.

— Я ездила в универмаг в обед. Он подошел ко мне, стал приставать.

— Какой он из себя? Во что был одет?

— Молодой. Светлые волосы, длинные. Худой, высокий, плечи широкие. Лицо как следует не разглядела, не смотрела. Голубая рубашка на нем.

— Так. Что дальше было?

— Села в автобус. И он рядом. Вошла в магазин, и он зашел и снова начал приставать, гадости говорить. А тут знакомые ребята с Файзабадской — Алик и Эргаш.

— Они что здесь, дрались?

— Нет. Когда ребята вступились, он вызвал их на улицу. Я выскочила следом, смотрю — Алик лежит, а Эргаш держится за живот. Я села, ни побежать не могу, ни закричать. — Девушка снова заплакала.

— Вы успокойтесь, не надо... Может еще что добавите?

— Всё. — Девушка встала, горестно покачала головой и, продолжая всхлипывать, зашла в магазин.

Рустам тут же на ступеньках торопливо дописал протокол допроса. Теперь нужно как можно быстрее сообщить в отдел приметы преступника. Только мало их еще, совсем мало.

— Ой, вспомнила! — воскликнула девушка, после того как прочитала и подписала протокол, по-детски подписала полным именем и фамилией. — У него еще на левой руке нет указательного пальца.

— Вот как? Спасибо, Назирахон. Пожалуйста, допишите это вот здесь. Еще напишите свой телефон, если имеете. Нет? Спасибо вам большое за помощь. До свидания.

Собирался пройти мимо Суркова и Имамова со спокойным и независимым видом, но у самой машины не выдержал.

— Порядок, Петрович, теперь дело пойдет! — воскликнул он, садясь к водителю.

Капитан Сурков хотел что-то спросить, шагнул к машине, но Рустам уже включил рацию.

— Первый, первый, я шестой, вызываю на связь. Прием. — В динамике некоторое время слышны треск, шорох, обрывки фраз и вдруг раздался громкий нетерпеливый голос дежурного по отделу:

— Первый слушает. Прием.

— Первый, я шестой. Записывайте: одет в голубую рубашку, серые брюки. Возможно, наденет коричневый плащ-болонью. Высокого роста, худой, широкоплечий, светлые длинные волосы, на левой руке нет указательного пальца. Очевидно выпивши. Фамилия, имя, отчество неизвестны.

— Понял вас, шестой, понял. Молодцы.

Рацию не выключали и пока ехали, долго еще слышали, как дежурный, вызывая по очереди оперативные группы, передавал им ориентировку о преступнике.

— Так, хорошо, — подытожил Сурков, — молодец начальник, за полчаса — шесть оперативных групп. Теперь его ищут на вокзале и на автостанции, на всех дорогах и в парке, в центре и в рабочем городке. Так. А ты ничего не упустил?

— Да что вы, Петрович, — даже обиделся Рустам. И вдруг осекся. — Стой, Кильдияр-ака. Поворачивай к универмагу. Быстрее, может успеем.

Сурков молчал, и Рустам в который раз оценил деликатность капитана: тот никогда не выговаривал за промахи во время самой операции, но зато был принципиален на разборах.

Через несколько минут машина резко затормозила возле универмага. Рустам первым выпрыгнул на тротуар и тут же резко хлопнул дверкой.

— Не успели,