Золото Ариеля - Элизабет Редферн

Она, прошла дальше в комнату и задумчиво колупнула стену, где осыпалась штукатурка.

— Я пробуду здесь неделю или около того, — сказал он.

— Тебе не удалось разбогатеть, да?

— Пока нет.

Он прошел мимо нее к двери и открыл ее.

— Рад был снова увидеть тебя, Элис. Но мне нужно кое-чем заняться. И разве Мэтью не будет спрашивать, куда ты делась?

Нед заметил искру разочарования, даже обиды, промелькнувшую в ее темных глазах с тяжелыми веками; но она пожала плечами и ответила:

— Ничего, Мэтью подождет. Кто бы мог подумать — ты снова здесь, в Аллее Роз. В конце-то концов, ты всегда презирал своего брата.

— Это не так, — быстро сказал он. — Я очень ему благодарен. Он это знает. Спасибо, что принесла одеяло.

И он выставил свечу наружу, на лестницу, чтобы посветить ей.

Она пошла было, но обернулась, ее глаза цвета дикой сливы сверкали от злости.

— Да, кстати. Ты, верно, не слыхал, поскольку был в отъезде и все такое, о девушке, с которой ты и Мэтью когда-то были знакомы, о девушке, которая изображала из себя изысканную леди. Ее звали Кейт. Кейт Ревилл.

— И что с ней? — спросил Нед.

— Замуж вышла, — сказала она. — И у нее ребенок. Маленький мальчик по имени Себастьян.

— Я знаю.

— Ребенок у нее больной, — продолжала Элис. — Ее маленький мальчик. Родился весной в прошлом году, вот как. Еще и двух годиков нет. В доме всегда толкутся врачи.

— Грустно слышать это.

Он все еще держался за ручку двери.

— А Пелхэм — он строгий с мальчиком, он ругает миссис Кейт, говорит, что она его портит; он заставляет ее плакать. Я знаю, потому что у меня есть подружка, которая иногда помогает там со стиркой. Она слышит все новости.

— Так это или не так, это не мое дело.

И он шире открыл дверь. Она сердито посмотрела на него и наконец пошла вниз.

Нед захлопнул дверь и прислонился к ней. Он думал, что алхимия не так уж странна, как странна реальная жизнь, реальные люди. Как судьба меняет мужчин — и женщин. Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними. «Разложение мертвого остова надежды…»

Колокола церкви Святой Бригитты на Флит-стрит сообщили, что сейчас десять часов. Он распаковал свои скудные пожитки, потом вышел, насвистывая, в темноту и отправился на встречу с братом в «Корону». Варнава бежал рядом.

По всему Лондону догорали праздничные костры, и все церковные колокола города звонили по случаю ночи Порохового заговора.

Дождь лил в узком переулке, идущем от Кингз-лейн, что между Темз-стрит и рекой. Там, на земле, залитой темнотой, в заброшенном углу за большим складом пеньки, лежало тело Сэма Тернера, бывшего завсегдатая «Трех песенок», прикрытое грудой гниющих парусов, кишевшей крысами. После того как он рассказал напавшим на него все, что мог, о письме к Ариелю и о лютнисте — точнее будет сказать, что он выкрикивал все это снова и снова, лишь бы они оставили его в покое, — его мучения наконец прекратились. Кроме небольшого кровоподтека на руках и лице, не было никаких признаков, по которым можно было бы определить, что он умер насильственной смертью; вот только у него не хватало мизинца на правой руке, отрубленного острым орудием. И при этом крови вроде бы не было, разве только дождь смыл ее полностью.

Шпион, ты светишь, как свеча из сала

Прогорклого: сгорела, завоняла,

И выбросили прочь…

Бен Джонсон (1572–1637). Эпиграмма LIX

До времени правления Тюдоров Дептфорд, расположенный в трех милях от Лондона ниже по реке, был глухой деревушкой, стоящей между болотами и рекой, где мальчишки охотились на бекасов или ходили рыбачить на поросшие камышом берега Темзы. Но теперь деятельные конторы Ост-Индской компании соперничали из-за места для новых складов леса и пеньки. Доки и стапеля для строительства больших морских судов протянулись вдоль берега. Пильные ямы и мастерские, где делают мачты, возникали на местах прежних пастбищ, теперь повсюду слышались голоса бочаров и корабелов.

Только одинокие крики морских птиц и пустота далекого горизонта, где широкая река текла между солеными болотами, направляясь к морю, напоминали об исчезнувшем прошлом Дептфорда.

Было время прилива и реку покрывало множество пенных бурунов, когда Нед вышел из нанятой лодки, которая привезла его сюда, и пошел к тому месту, где по его предположению находился Нортхэмптон.

Нортхэмптон, как и его главный соперник Сесил, да и другие богатые аристократы, в том числе Генрих, принц Уэльский, имел здесь, в Дептфорде, хорошо охраняемые склады, где можно было некоторое время держать в полной неприкосновенности ценные товары, ввозимые с континента — итальянскую живопись, мраморную скульптуру, дорогие шелковые ткани, — пока их не перевезут в его великолепный особняк в Гринвиче. Догадка Неда оказалась правильной — он увидел барку графа, позолоченную и украшенную его штандартом, пришвартованную у ступенек, спускающихся к воде. Телохранители графа в черных ливреях, стоявшие с равнодушным видом у склада, заметили появление Неда. Один из них молча поманил его, и Нед вошел за ним в помещение склада, прекрасно понимая, что может оказаться в ловушке.

Он постарался привести себя в порядок. Несмотря на холодный ноябрьский рассвет, разделся и вымылся под водокачкой на дворе у брата. Он также побрился, потом одолжил одежду из запасов краденого у Мэтью и оставил Варнаву со старым поваром Тью.

Теперь он жалел, что Варнавы нет рядом. Понадобилось мгновение, чтобы зрение приспособилось к темноте. Единственный светильник горел на стене, освещая неровным светом статуи в человеческий рост и писанные маслом портреты, прислоненные к стене. Неда обыскали на предмет оружия, и телохранители ушли. Большая дверь громко захлопнулась за ними.

Из тени появился сам граф, и Нед круто повернулся. В руках граф держал хрупкую фарфоровую чашу. «Китайская, — решил Нед, — и весьма ценная».

— Итак, Варринер. Ты не передумал насчет желания снова поработать на меня?

— Милорд, я в течение всего моего изгнания не переставал работать на вас.

Тут Нед осекся, потому что по теням у большой двери он понял, что позади него двигаются люди. Нортхэмптон поднял руку, резким жестом приказывая им отойти. Потом поместил фарфоровую чашу обратно в выложенную соломой клеть, стоявшую у стены, и тихо сказал Неду:

— Твои письма были, конечно, интересны, Варринер. Ты провел два насыщенных года в армии принца Мориса. Но твои старания, как я уже сказал, стали не нужны с недавним подписанием мирного договора. Жаль, что ты не смог понять это. И я никогда — никогда не предполагал, что ты вернешься домой.

— Милорд, я не думал два года назад, что моя ссылка будет вечной…