Коррида на раздевание - Дарья Донцова

Макс вернулся назад с полной чашкой кофе.

– Где он находит милых дам?

Филипп почесал нос.

– Понятия не имею. Они просто подписываются на педиатра, неожиданно появляются в его Инстаграме. Роман развивается на глазах у всех. Петя нежничает с милашкой, осыпает ее комплиментами, выставляет фото из кафе, кино. Девица тоже не требует соблюдения приватности, она – душа нараспашку, снимки чуть ли не из постели демонстрирует. Потом, упс! Прошла любовь, моль съела помидоры. Вот пример.

Экран опять посветлел.

– Три недели назад, – продолжал Филипп, – появилась Надя, далее в ленте много фото с ней со словами «муси-пуси», спустя восемь дней красотке дали отставку. Откуда ни возьмись появилась Галя, за ней Катя. Но я, правда, глубоко не копал его похождения, пороюсь еще в них.

Фил выдернул из коробки салфетку.

– Петя не мог завидовать Афанасию. У педиатра круговорот баб, он модник, каждый день в чем-то новом показывается, в его аккаунте толпа подписчиков. И он успешен в профессии. У Афанасия все иначе. Он тоже завел аккаунт в Фейсбуке, но там почти никого нет. Фитнес-клуб не особенно популярен, даже тридцати клиентов не набралось. И, похоже, у него не было любовницы.

Макс отправился за второй порцией кофе, говоря на ходу:

– Из того, что мы сейчас слышали, стало понятно, почему Петя изводил брата. Зависть.

Филипп громко чихнул.

– Я уже объяснил. Не мог младший брат к старшему разрушительное чувство испытывать.

Вульф обернулся.

– Зависть многогранна. Знавал я одну тетеньку, она мечтала подругу со света сжить за то, что та… смертельно больна и ей все внимание оказывают, жалеют, деньги на лечение собирают. Кого мама больше любит: успешного, веселого, беспроблемного ребенка? Или алкоголика? Ответ: второго! Нет, она к первому прекрасно относится, но об убогом сердце каждый день и ночь напролет болит.

Я решила закруглить беседу:

– Сразу после похорон вернем деньги Кирпичниковым.

Прошло несколько дней. Я решила связаться с Сергеем Леонидовичем и спросить, как ему передать аванс, который оставил Афанасий. Мне показалось, что владелец медцентра воспримет этот звонок спокойнее, чем Алевтина Михайловна. Да, он воспитывал мальчика с рождения, но все же он ему не родной отец.

Доктор не брал трубку, я взглянула на часы, подумала, что психиатр на летучке или совершает обход, его надо побеспокоить около полудня, и отправилась в ванную. Не успела я подойти к раковине, как раздался звонок домофона.

Я поспешила к двери, не посмотрела на экран и распахнула ее со словами:

– Кто-то повел Кису в школу и забыл ключи!

Но вместо ожидаемой няни Розы Леопольдовны на пороге возник Сергей Леонидович.

– Как вы сюда попали? – от неожиданности спросила я.

– Поднялся на лифте, – ответил гость. – Можно войти?

Я опомнилась.

– Пожалуйста, извините, вы застали меня в халате. Я никого не ждала. Откуда вам известен наш домашний адрес?

– Ну, это не проблема, – ушел от прямого ответа психиатр, – мне нужна ваша помощь. В офис не хотел ехать. Там глаз много. И ушей. И языков.

– Сотрудники агентства не болтливы, – возразила я, – и мы с мужем клиентов принимаем только в служебном кабинете.

– Сделайте один раз исключение, – попросил незваный гость. – Если хотите переодеться, я подожду.

Я живо сбегала в спальню, вернулась в столовую и вспомнила о гостеприимстве.

– Чай? Кофе?

– Спасибо. Нет необходимости, – отказался Кирпичников. – У нас новая беда. Заболела Тоня. Легла вскоре после вашего ухода на диван, заснула и не проснулась.

– Умерла? – ахнула я.

– Нет. Сейчас в реанимации, – пояснил отец, – в состоянии крайней тяжести. Ждем результатов анализов. Тогда, возможно, появится ясность: что с дочерью. Пришли результаты вскрытия Афанасия. Ничего не нашли. Инсульт, инфаркт исключены. Небольшие сосудистые изменения, соответствующие возрасту, но от них на тот свет не уходят.

– И какова причина смерти? – не поняла я.

– Под вопросом отравление, – пояснил гость.

– Под вопросом? – повторила я.

– Сделали токсикологию, ни один известный яд не обнаружен, – объяснил Сергей Леонидович, – но анализ крови у Афанасия невероятный, невозможный. Все наперекосяк! Все не так! Цифры запредельные. Лично я ни разу не видел человека с такими результатами. Странно, что он ходил, выглядел нормально. Сейчас все анализы еще раз переделывают, проверяют, может, в лаборатории ошиблись.

– У нас он жаловался на проблемы с терморегуляцией, – заметила я, – сообщил: его то в жар, то в холод бросало. И фонтан лжи тоже ненормальное явление. Афанасий был склонен к фантазиям?

– Никогда, – отрезал Сергей, – он из породы молчунов, не мелет языком без дела. Никак не могу привыкнуть говорить о сыне в прошедшем времени. И не могу понять, почему у него такие показатели крови. У патологоанатома возникло два предположения. Первое. Фася наркоман, но не колол героин, не нюхал кокаин. Он участвовал в таблеточных вечеринках.

– Это что за зверь? – удивилась я.

Гость поморщился.

– Отвратительное развлечение. Оно охватило многие страны после одного голливудского фильма, герои которого – подростки – брали в домашних аптеках всякие лекарства без разбора, приносили их на тусовку, высыпали содержимое в большую вазу, перемешивали, потом брали полные горсти пилюль и глотали. Поскольку члены их семей принимали разные средства, получался адский коктейль. Определить, от чего умирали школьники, было невозможно. Они съедали средства от повышенного давления, астмы, холестерина, онкологии, язвы желудка, антидепрессанты, пищевые добавки, снотворное, гормональные препараты, ветеринарные… Ни одна лаборатория не разберется. Но я сразу отмел это предположение, Афанасий не увлекался подобным, это не его путь. Второе, что пришло в голову эксперту: парень подцепил какую-то экзотическую болезнь, она анализ крови превратила в бред. Поэтому я приехал к вам.

– Чем мы можем помочь? – не поняла я.

Сергей Леонидович положил на стол визитную карточку.

– Сходите к Семипалатину Венедикту Платоновичу, он единственный, кто, возможно, поймет, от чего скончался Афанасий.

Я взяла визитку.

– Специалист по редким болезням?

Кирпичников поджал губы.

– В некотором роде.

– Почему вы сами не хотите к нему поехать? Или вы не знакомы?

Сергей Леонидович втянул голову в плечи.

– Мы много лет считались пальцами на одной руке. Если мизинец оторвать, безымянный заболит. Но сейчас Веня со мной беседовать не пожелает. Упаси Господь назвать при нем мою фамилию. Дружба лопнула давно. Я его в свое время заставил слепить кандидатскую, объяснил: «Пациентам нравится, когда ими занимается врач со званием. И оклад повысится. Можно потом на докторскую замахнуться, профессором стать. У тебя семья, не ленись! Помогу защититься». И активно включился, тему хорошую ему нашел. На кафедре, где Веня соискателем оформился, преподавательский состав с советских времен не менялся. Живые древности. Им нравилась тема, которую я придумал, и академик Кольцов, которого я упросил научным руководителем Вени стать, был мегаответственным. Да, он был не юн, девяносто с хвостом. Да, кое-что забывал. Да, еле ходил. Но каждого своего аспиранта в зубах тащил. Старая закваска. Всех Кольцов всегда отлично устраивал: оппонентов подберет, листочки с вопросами членам Совета сунет, каждому скажет: