Наполеон. Голос с острова Святой Елены. Воспоминания - Барри Эдвард О'Мира

18 июля. Сэр Хадсон приехал в Лонгвуд и обговорил с генералом Монтолоном некоторые вопросы, связанные с реконструкцией дома. Вся эта работа ведётся под руководством подполковника Виньярда. Ему помогает лейтенант Джэксон из губернаторского штаба. В Лонгвуд доставили бильярдный стол.

24 июля. Адмирал прислал лейтенанта с небольшим отрядом матросов, чтобы разбить палатку, используя для неё в качестве материала взятый с парусного корабля нижний лисель, поскольку деревья в Лонгвуде не дают никакой тени. Полковник Маунселл из 53-го пехотного полка обратился ко мне с просьбой постараться добиться через графа Бертрана аудиенции у Наполеона для д-ра Уорда (который находился в Индии восемнадцать лет). В соответствии с моей просьбой граф Бертран обратился к императору, который ответил, что «д-р Уорд должен лично обратиться к графу Бертрану».

25 июля. Я сообщил Наполеону, что накануне вечером из Англии прибыл корабль «Грифон» с новостями о приговоре генерала Бертрана к смертной казни заочно. На какую-то минуту он произвёл впечатление человека, полностью поверженного в состояние крайнего изумления и притом весьма обеспокоенного; но, взяв себя в руки, высказался в том смысле, что, по законам Франции, человек, обвиняемый в совершении преступления, за которое предусматривается смертная казнь, может быть предан суду и приговорён к смертной казни заочно, но подобный приговор не может быть приведён в исполнение: преступника должны судить вновь, но уже в его присутствии; если бы Бертран сейчас находился во Франции, его бы оправдали, как это случилось с Друо. Однако Наполеон выразил глубокое сожаление по поводу того отрицательного эффекта, который, вероятно, может произвести на госпожу Бертран эта новость. «В революции, — продолжал он, — любая вещь забывается. Привилегии, которые ты жалуешь сегодня, завтра забываются. Отношения меняются, благодарность, дружба, родственные и другие связи исчезают, и все стремятся добиться личной выгоды».

26 июля. Застал Наполеона во время его утреннего туалета. Одеваться ему помогали Маршан, Сен-Дени и Новерраз. Один из двух последних держал перед Наполеоном зеркало, а другой — необходимые принадлежности для бритья, Маршан же ждал своей минуты, чтобы затем передать ему одежду, одеколон и прочие вещи. Когда он заканчивал брить одну сторону лица, то спрашивал Сен-Дени или Новерраза: «Все в порядке?» и после получения утвердительного ответа принимался брить другую. После окончания процедуры бритья к свету подносили зеркало и Наполеон внимательно смотрел, хорошо ли он выбрит. Если он чувствовал, что что-то осталось на лице, он иногда щипал одного из слуг за ухо или слегка шлёпал по щеке провинившегося и добродушно восклицал: «А! Мошенник, почему ты мне сказал, что всё в порядке?»

Этот забавный, часто повторяющийся эпизод, вероятно, послужил основанием для досужих разговоров о якобы укоренившейся в характере Наполеона привычке избивать или грубо обращаться со своими слугами. Затем он умывался водой, в которую добавлялась небольшая доза одеколона, и этой же водой слегка опрыскивал грудь, весьма тщательно чистил зубы, часто сам массируя себя массажной щёткой, сменял своё льняное бельё и фланелевую жилетку, потом надевал белые бриджи из кашемира (или из хлопчатобумажной ткани «китайка»), белый жилет, шёлковые чулки, туфли с золотыми пряжками, зелёный однобортный китель с белыми пуговицами, чёрный шарф, полностью прикрывавший воротник белой рубашки, и треугольную шляпу с чуть-чуть поднятыми полями и с небольшой трёхцветной кокардой. Поверх одежды он всегда прикреплял орденскую ленту с большим крестом ордена Почётного легиона. После того как он надевал шинель, Маршан вручал ему небольшую бонбоньерку, табакерку и носовой платок, надушенный одеколоном, и затем Наполеон покидал спальную комнату.

Наполеон жаловался на слабые боли в правом боку. Я посоветовал ему это место хорошенько массировать фланелевым платком, смоченным одеколоном, а также увеличить дозу физических упражнений. Что касается последнего совета, то он в ответ на мою рекомендацию рассмеялся и слегка похлопал меня по щеке. Он спросил меня о причинах жалоб на боли в печени, в настоящее время весьма частых у местных жителей. Я перечислил несколько причин и среди прочих пьянство и жаркий климат. «Если, — заметил Наполеон, — причиной заболевания печени является пьянство, то я никогда не должен страдать от этой болезни».

28 июля. Как мне рассказал Киприани, в начале 1815 года его послали из Эльбы в Легхорн, чтобы закупить для дворца Наполеона мебель на сумму в 1 007 000 франков. Выполняя порученное задание, Киприани близко сошёлся с неким господином по имени N, у которого в Вене на связи был господин NN. От последнего поступило тайное сообщение о том, что на Венском конгрессе зреет решение отправить императора на остров Святой Елены. От него же поступил документ, излагавший содержание соглашения Венского конгресса. Киприани, получивший копию документа, сразу поспешил на Эльбу, чтобы обо всём доложить императору. Эта информация, вкупе с подтверждением её достоверности, полученным в дальнейшем Наполеоном от господ М., А. и М., находившихся в Вене, способствовала принятию Наполеоном решения об осуществлении попытки вернуть свой императорский трон во Франции.

Сопровождал Наполеона во время его вечерней поездки в карете. Сообщил ему, что сэр Томас Рид обратился ко мне с просьбой известить его о том, что русский полномочный представитель не принимал участие в подготовке официальной ноты, адресованной губернатору и содержащей пожелание повидаться с ним (Наполеоном). Наполеон заметил, что если они хотели видеть его, то для этого они выбрали совсем неподходящий способ, так как все державы Европы не заставят его встретиться с ними в качестве официальных представителей. Затем Наполеон обратил внимание на тот факт, что книга[5], описывающая время его последнего правления во Франции, была недавно послана автором (англичанином) сэру Хадсону Лоу с просьбой передать её ему.

На корешке книги была сделана золотыми буквами дарственная надпись: «Императору Наполеону» или «Великому Наполеону». «Теперь же, — продолжал Наполеон, — этот тюремщик не разрешает передать эту книгу мне, потому что на ней написано «император Наполеон», так как он посчитал, что эта книга доставит мне удовольствие видеть, что не все люди подобны ему и я пользуюсь уважением некоторых его соотечественников».

Со времени прибытия сэра Хадсона Лоу на остров резко сократилось количество газет, присылаемых в Лонгвуд. Вместо регулярно получаемых, как это было до сих пор, номеров некоторых газет, а также отдельных номеров других газет в Лонгвуд приходят нерегулярные номера «Таймса» и изредка «Курьера». Это обстоятельство вызвало большое беспокойство в Лонгвуде у тех, у кого остались родственники во Франции, а также резкое недовольство самого Наполеона, для которого сэр Джордж Кокбэрн часто посылал газеты ещё до того, как сам просматривал их.

5 августа. В Лонгвуд приехал сэр Хадсон Лоу. Отозвав меня в сторону, он с таинственным видом спросил, не считаю ли я, что «генерал Бонапарт» хорошо воспримет приглашение посетить бал в «Колониальном доме» по случаю дня рождения принца-регента? Я ответил, что при всех обстоятельствах наиболее вероятной реакцией на это приглашение будет то, что Наполеон расценит его как оскорбление, особенно если приглашение будет прислано на имя «генерала Бонапарта». Его превосходительство возразил, что он постарается избежать этого, так как он лично пригласит Наполеона. Я сказал, что я бы порекомендовал ему проконсультироваться по этому вопросу с графом Бертраном. Сэр Хадсон Лоу ответил, что он так и сделает. После этого губернатор перевёл разговор на тему о книге г-на Хобхауза, заметив, что он не мог послать её в Лонгвуд, поскольку она поступила на остров, минуя каналы государственного секретаря; более того, лорд Каслри чрезвычайно дурно отозвался об этой книге и у него и в мыслях не было, чтобы позволить генералу Бонапарту читать книгу, в которой образ британского министра подаётся в плохом свете. Лорд Каслри даже не знал, что книга, позволяющая автору очернять британского министра, могла быть опубликована в Англии. Я позволил себе заметить его превосходительству, что Наполеону очень хотелось видеть эту книгу и что его превосходительство не мог бы оказать большей любезности Наполеону, чем послать ему эту книгу.