Конфидентка королевы. На службе Ее Величеству - Софи Нордье

Но разве можно явиться на церемонию присяги, пусть и к неотесанному северянину, в старом платье? Этого Агнессе не позволяло ее женское тщеславие! Она задействовала свои связи и все-таки приобрела несколько отрезов великолепной материи. Срочно привлекли к работе портних с ближайших улиц, сама баронесса с дочерью и племянницей день и ночь вышивали сложные узоры, но к назначенному дню умопомрачительные туалеты были готовы.

Наряд Агнессы состоял из пурпурной котты и бордового сюрко, проймы которого были отделаны мехом серебристой лисы. На голове баронессы красовался затейливо драпированный вимпл из тончайшей реймской ткани. А вот юные дамы повздорили из-за цвета ткани. Обе пожелали быть в ярко-зеленом.

— Девочки, не ссорьтесь, у меня голова идет кругом! Сделаем так, — сказала наконец баронесса, — ты, Сабина, наденешь голубое платье и привяжешь к нему зеленые рукава, Аделаида же сделает наоборот.

— Хорошо, — тут же уступила племянница, понимая, что подобные торжества очень важны для ее кокетливой кузины.

Сабине же и без них прошлой зимой было весело. Она прекрасно проводила время с Кретьеном (поздней осенью он вернулся в Тулузу, возмужавший и загорелый). К тому времени воспоминания о Габриэле почти стерлись у нее из памяти, а вот тоска по катару, сплетенная из детских романтических грез, лишь усилилась. Юноша продолжал педантично навещать дом Лонжеров раз в неделю, и Сабина очень радовалась этим встречам. Они с Кретьеном с неугасаемым интересом говорили обо всем на свете, уютно устроившись у камина с бокалом гипокраса[24] в руке, а чаще прогуливаясь по заснеженному зимнему саду и наслаждаясь свежим морозным воздухом. Но повсюду за ними следило недремлющее око Агнессы. Именно тетю Сабина считала виновницей того, что их с Кретьеном отношения не шли дальше невинных бесед. Ничего не замечая, мечтательная девушка упорно ткала в своем воображении полотно истинной любви.

— Накиньте эти плащи. — Агнесса вернулась с подарком Раймона Тулузского.

Девочки, только что весело кривлявшиеся друг перед другом, мгновенно сникли. Настроение им испортила одна и та же мысль: в плащах, подаренных графом Тулузским, они отправятся к нему в замок, но хозяйничает там уже другой человек. Охваченная праведным гневом Сабина уже собиралась заявить, что никуда не пойдет, но, перехватив строгий взгляд тети, осеклась.

Утром седьмого дня весны[25] представительная кавалькада, состоявшая из благородных дам, конюших и камеристок, двинулась в сторону Шато-Нарбонне.

Замок, построенный из местного розового камня, стоял в стороне от основных городских кварталов. Окаймленный полем, заросшим мелким кустарником, он напоминал коралловое облако, воспарившее над Тулузой. Когда-то этот замок славился турнирами, и не столько рыцарскими, сколько соревнованиями трубадуров, во время которых певцы и музыканты с разных земель демонстрировали свое искусство. Зеленое поле эспланады в дни состязаний пестрело разноцветными шатрами, и казалось, что каждый куст разговаривает стихами. Большой рыцарский зал донжона, где происходили главные события, украшали гирляндами из живых цветов, пестрыми лентами, многочисленными свечами и факелами. И замок Любви, подхваченный хохочущим вихрем музыки и вина, уносился в волшебный мир песен.

От воспоминаний об этом на глаза Агнессе навернулись слезы.

Из-за поворота перед баронессой и ее спутниками предстал Нарбоннский замок. Все то же розовое строение посреди широкого поля, но свежевырытый вокруг замка ров походил на траурную ленту. Увиденное казалось настолько символичным, что Агнесса не сдержала горестного восклицания.

Миновав новый мост, они спешились и проследовали в большой зал донжона, где было много знакомых лиц. Кланяясь и расточая улыбки, баронесса отметила про себя, что явились почти все. От обилия цветов, золота и меха у нее зарябило в глазах.

Симон в нарядной бархатной тунике, под которой отчетливо проступала кольчуга — нельзя забывать об угрозе покушения, — возвышался возле графского кресла. Его напряженное лицо, обрамленное аккуратно подстриженной бородой и ухоженной шевелюрой, было взволнованным. И это понятно — настал миг его торжества. Теперь он — владелец мелкой сеньории, затерянной в лесах Северной Франции — стал хозяином богатейших земель и принимает присягу у огромного города, не случайно названного Жемчужиной Юга. И тулузцы пришли к нему, причем нарядно одетые, с женами и детьми. Это успокаивало — открытого бунта не будет.

После того как консулы, старейшины города и представители знати произнесли клятву верности новому сюзерену, Симон де Монфор в свою очередь пообещал защищать Тулузу и соблюдать установленные для горожан вольности. Говорил новый граф на языке своих подданных. Для него это было непросто, но де Монфор старался. О том, что крепостные стены и оборонительные сооружения Тулузы будут снесены, он сообщит на следующий день. И ему плевать, что это лишь подбросит дров в топку ненависти. Ну не любил Симон этого чужого и непонятного ему города!

Но сегодня он еще заигрывал с тулузцами. Де Монфор предложил отпраздновать знаменательное событие во дворе замка, где под навесами ломились накрытые столы, а жареные быки и поросята на вертелах наполняли аппетитным ароматом всю округу, проникая даже в зал. В начале марта на улице было еще довольно холодно, поэтому все понимали: этот символичный пир не продлится долго.

***

Еще во время присяги Габриэль, стоявший за спиной барона в толпе его приближенных, разглядел Сабину и радостно ей подмигнул. Он и не подозревал, какая мощная буря чувств поднимется в его груди при виде девушки, чей образ за прошедшие месяцы так и не стерся из памяти. Сабина еще больше похорошела. Еле дождавшись окончания официальной церемонии, сияющий шевалье подбежал к семье баронессы де Лонжер — с радушным приветствием и твердым намерением завязать на этот раз прочные дружеские отношения.

Во время пира Габриель то исчезал — дела все еще требовали его присутствия, — то вновь появлялся возле Агнессы и девушек, чтобы собственноручно налить им вина или отрезать ломоть сочного мяса и подать его на тренчере[26]. Шевалье без устали шутил и сыпал комплиментами, стараясь почтить вниманием каждую даму, хоть и с трудом отрывал взгляд от давно приглянувшихся ему зеленых глаз. Польщенная Сабина с удовольствием принимала знаки его внимания, открывая для себя неизведанный, опьяняющий мир мужской галантности.

Веселье вокруг также нарастало. С каждой выпитой бочкой вина гости становились все более оживленными; вскоре послышался первый взрыв смеха. Под аккомпанемент виртуозных музыкантов запели голосистые певцы, и в крепости зазвенел привычный гомон веселого пира.

— Рад приветствовать у себя в замке мадам де Лонжер, демуазель Сабину и вас, сеньора, к сожалению, не знаю вашего имени! — Симон де Монфор неожиданно появился перед дамами и галантно им поклонился.