Жребий брошен - Егор Токарев

Юний ворочался, крутился на своем ложе, но уснуть никак не получалось. Днем генерал заражал своей энергией других, помогая им советом, подбадривая, вселяя уверенность в своих людей, но сейчас в его голове роились тысячи мыслей, жаля и вгрызаясь в плоть, подобно диким пчелам. Случалось, что по ночам солдаты видели Юния блуждающего по лагерю. Генерал подсаживался к легионерам, беседовал с ними и переходил к следующему костру. Днем Юний всегда был окружен верными товарищами и солдатами, вместе с которыми прошел десятки кровавых битв, но ночью прославленный полководец сражался со своими демонами в одиночку. Они грызли, терзали его душу, цепляясь когтями, разрывали ее в клочья.

«Демоны всегда приходят ночью, и самый страшный из них – это демон одиночества.»

В палатках вокруг него спали сотни солдат, рядом за тонкой тканью, не смыкая глаз, дежурили верные ему люди, готовые отнять и отдать жизнь за него, но генерал был одинок. Невидимый барьер отделял его от других. Насколько подчиненные не были бы верны, но пост легата, как и капитана корабля, всегда сводился к одиночеству, и это было невыносимо.

Серые лучи восходящего солнца пробивались в палатку сквозь отверстия в пологе. Сизые столпы света падали на предметы в комнате, казалось, наделяя их сокровенным смыслом и предназначением. Септим наблюдал за светом воспаленными от усталости глазами, пытаясь понять, что Боги хотят донести до него. Бронзовый кубок, меч и доспехи на стойке, карты на столе. Все они словно светились изнутри, излучая собственную энергию.

Хватит. Тьма прошла, а с зарей ушли и демоны, пора идти. Легат поднялся, с трудом управляясь с заиндевевшими за ночь полу-забвения членами, и начал облачаться в доспехи. В лагере трубили подъем, как обычно, в шатер вошел Григор с докладом.

– Генерал, префект лагеря докладывает, что поймали соглядатаев врага.

– Далеко? – Юний застегивал наколенник доспеха.

– Далеко от главного лагеря. Их задержал конный патруль.

– Я разберусь по дороге, спасибо Григор.

Юний бодрым шагом вышел из палатки, на ходу застегнув ремешки шлема. Взлетев в седло приготовленного для него жеребца, генерал поправил меч на боку и пустил животное легкой трусцой. Проезжая по лагерю, он поднимал руку, отвечая солдатам на звучавшие отовсюду приветствия и возгласы одобрения. Отряд кавалерии двигался следом, а когорты, выбранные для похода, строились и выступали за ним. Солдаты прощались с товарищами и возносили короткие молитвы Богам, прося даровать им силу и мужество.

Весна здесь не походила на тёплое благодатное время, как в центральных провинциях. Приближалось короткое лето, и все вокруг пробуждалось ото сна, воя и гремя всполохами молний. Вновь пошел дождь с мокрым снегом, и легионеры шли, утопая в вязкой жиже, в которую превратилась земля, в мыслях проклиная дикую северную природу. На границе территорий, контролируемых войсками Юния, на дорогу выехал конник.

– Генерал, – всадник приложил кулак к сердцу. – Пойманные разведчики ожидают вас.

Приказав когортам следовать дальше, Юний свернул с дороги и последовал за солдатом к небольшому фермерскому хозяйству.

Главный дом представлял собой жалкое зрелище: крыша обвалилась и теперь напоминала припорошённый грязным снегом скелет кита, ветхие каменные стены поросли мхом, а дверь скалила зубы выломанными досками. Следы гари на окнах даже спустя столько времени напоминали о мрачном прошлом. Рядом с заросшим огородом стоял покосившейся сарай. В прежние времена, когда в доме кипела жизнь, там хранили инструменты или держали собак.

Около входа дежурили два легионера. При виде легата они отдали честь и расступились, освобождая проход. Опершись рукой о дверной проем, он поднырнул под низкий потолок. В помещении воняло мочой и гнилым деревом, внутрь свет просачивался лишь сквозь вход и трещины в деревянных стенах, отчего было трудно что-либо рассмотреть. Юний напряг зрение и увидел двух связанных человек, лежащих ничком на куче старой соломы.

– Они видели нашу диспозицию и количество войск? – обратился Юний к префекту лагеря первого легиона, солдаты которого и задержали соглядатаев.

– Нет, генерал. Их схватили далеко от лагерей легионов. Они ничего не видели.

– Отпустите их, – Юний вышел из сарая на морозный воздух.

– Но как отпустить, разве так поступают с лазутчиками? – префект лагеря казался растерянным.

Юний развернулся и ответил:

– Префект, не забывайте, они – наши соотечественники и такие же солдаты Республики, как и мы, просто их командиры выбрали не ту сторону. К тому же, они ничего не видели. Не стоит попросту проливать кровь наших легионов. Слабостью Республики рано или поздно воспользуются, и тогда каждый солдат будет на счету.

– Так точно, генерал.

Септим сел на коня и поскакал за ушедшей вперед колонной.

Шел холодный дождь, промозглый ветер пронизывал до костей, солдаты прятали лица в капюшонах, на ходу плотнее кутаясь в плащи. Конь под Юнием ритмично переставлял ноги, успокаивая седока и, навевая тревожную дремоту. Разведчиков разослали вперед колонны солдат, и можно было не опасаться попасть в засаду дикарей.

Легат был погружен в свои мысли. Десять лет назад, только отправляясь на север по поручению Сената сражаться с северными дикарями, он не мог и догадываться к чему все приведет: война с лживым, прогнившем сердцем Республики во благо граждан, даже если они сами этого пока не понимают. Но это ли главная причина…?

Десять долгих лет Юний шаг за шагом приближался к своей цели. Он создавал армию верных людей, готовых пойти за ним на самое страшное – войну со своими братьями. Одних легатов переманивал на свою сторону уговорами и долгими беседами один на один, других ставил перед выбором: быть за него или против. Все деньги, полученные от войны с племенами варваров, Юний хранил и сберегал и даже свою личную казну перевез на север так, как знал, что как бы не были преданы легионы, солдаты не смогут сражаться голодными и безоружными. И теперь время, о котором он так долго думал, наступило. После получения приказа Сената явится в Рэм Септим понял, что надо действовать.

Раньше мысли о поражении не тревожили разум Юния, но что будет, если Боги отвернутся от него? Если он проиграет, потомки будут знать его лишь, как предателя Республики? Отцы будут учить своих сыновей мужеству и любви к родине, приводя в пример продажный Сенат, а в пример труса и изменника рассказывать о мятежном полководце Септиме Юние?

– Генерал? – голос командира отряда телохранителей отвлек Юния от тяжелых мыслей.

– Да, центурион?

– Разведка докладывает, что впереди замечен отряд дикарей, они двигались по направлению на деревеньку, недалеко от нас.

– Сколько их?

– Около сотни. Сейчас варвары на привале, похоже, обедают, – лицо солдата исказила хищная улыбка.

– Хорошо, обустраивайте лагерь. Я беру с собой три центурии и кавалерию за исключением всадников, необходимых для охраны лагеря. Выполнять!