Апельсинки. Честная история одного взросления - Ольга Савельева

— Потому что зять настроил дочку против меня. Муж у нее придурок.

— Не-е-ет. Ваша дочка взрослая тетя. Как ее можно настроить? У нее же своя голова на плечах. Она взрослая, она же мама! У нее уже свой ребенок. Она просто не хочет у своего ребенка разбитых губ. Свои запомнила навсегда.

— Ой, ну что вы привязались. Я не так часто их лупила.

— Да это неважно. Я образно. Я вот тоже не очень хочу приезжать к маме. Потому что я еду не гостить, а слушать воспитательные беседы про то, какая я плохая мать, какой ужасный у меня муж, и все это в сигаретном дыму. И бесполезно просить не курить. Маме неважно, что хочет ее дочь. «Мало ли что она хочет!» — думает моя мама, а потом удивляется, почему я редко приезжаю. Это я к тому, что вы не одна такая. Я просто хотела вам показать, как выглядит этот ваш посыл глазами ребенка. То есть уже даже не ребенка. Очень важно не отмахиваться от того, что хочет ваша дочь. Не отмахиваться и не замахиваться. Потому что в материнском авторитете не должно быть страха. Только уважение и любовь, но не страх. Поэтому так важно слышать, что они хотят, ваши дети. Вот вам сколько лет?

— Мне? — удивилась Тортила. — Пятьдесят четыре.

— Вам хочется прыгать по лужам?

— Я взрослая женщина…

— Хочется?

— Нет, конечно!

— Во-о-от. Мне тридцать — и то не хочется. Потому что хочется именно в три года. Так и пусть прыгает! Уже через тридцать лет ему просто не захочется, понимаете?

— Но он же сейчас упадет!

— Блин, вы опять как моя мама говорите. Если бы она сейчас с нами гуляла, то же самое бы сказала!

— Конечно! Он же упадет!

— Вот зачем вы пророчите падение? Хотите предостеречь? Просто скажите: «Будь осторожен!» Почему сразу «упадет, ударится, убьется»? Что за страсть к худшим сценариям? Вы как самураи, которые, вступая в бой, проживают худшие сценарии схватки (то, что их убьют) и потом уже дерутся так, как будто им нечего терять. Моя мама, например, провожая нас, анонсировала сыну обморожение, вы — падение. Зачем? К чему пророчить плохое?

— Ну а как же? Ведь сопли лечить потом вам? Неужели хочется?

— Не хочется. И я не буду этого делать, потому что не кликаю беду, а значит, сын не упадет, не отморозит ноги и не заболеет.

У нас за спиной стоит ангел-хранитель и записывает все то, что мы произносим. Если произносить «упадет» и «сопли», то ваш заказ будет тут же выполнен, а значит, ваш сопливый ребенок немедленно упадет. Если же говорить: «Прыгай, сынишка, смотри, какие брызги!» — то всем будет весело. Даже ангелу-хранителю.

— Весело и мокро…

— Ну и мокро, да. Куда ж деваться! Весна все-таки. Весна-а-а! А мы сегодня купили эти чудесные желтые резиновые сапоги!

Тортила молчала. Думала о своем.

— На самом деле эти сапоги по акции стоят совсем не дорого, — говорю я в сторону, будто просто рассуждаю. — Вот в том магазине, через дорогу, на втором этаже… Вы знаете размер ножки внука? Может, купить ему резиновые сапожки, позвонить дочери и сказать: «Привези на выходные мне внучка, а то мы весну пропустим, а у нас тут такие чудесные лужи!»

— Она не привезет…

— Хм. Ангел-хранитель записал… Не привезет.

— Куда я их потом дену, эти сапоги?

— Вот опять. Самурай. Вы думаете о плохом. Еще ничего не случилось, а уже все плохо. Не привезет в эти выходные — привезет в следующие. А если не успеет весной, привезет летом. Резиновые сапоги — это вообще вещь внесезонная. Я бы на вашем месте купила. И сказала бы: «Дочка, милая, я люблю тебя. Я очень хочу видеть внука. У меня для него подарок, который будет ждать его столько, сколько нужно…» И дочка услышит. И привезет внучка. А даже если и нет, то, знаете, эта тысяча рублей, потраченная на сапоги надежды, того стоит. Надежда, знаете, вообще бесценна.

Тортила отвернулась, смотрела вдаль. Не хотела, чтобы я видела ее слезы.

Мимо пронесся мой счастливый сын. Он немного подслушал нашу беседу. Спросил у меня:

— Мам, а что такое ангел-хринитель?

Я засмеялась.

— Ангел-хринитель — это тот, кто исполняет только плохие мечты и запросы…

Тортила уже смотрит на моего сына и улыбается:

— Ну как там, в луже?

— Вон в той лутьсе всего, — машет ладошкой Дася. — Там глубоко…

— Может, скоро к тебе друг приедет. Ванечка. Будешь с ним играть?

— Буду! Я люблю длузей. А сколько ему годиков? А у него есть самоёт? Или лего?

— Ему три годика, а про самолет я не знаю… — растерялась Тортила.

— А ты узнай! — дал задание Дася.

— Хорошо. Обязательно узнаю. — Тортила машет Дасе рукой, подхватывает свою сумку и уточняет у меня: — На втором этаже, да?

— Да, магазин через дорогу, — киваю я. — Очень хотим познакомиться с Ванечкой! И даже если у него нет самолета, мы будем с ним дружить.

— Спасибо, — говорит женщина.

Тортила — это хороший и добрый персонаж. Надеюсь, она будет такой же бабушкой.

— Дась, домой идем?

— Есе пять минуточек, — торгуется сын.

— Хорошо. — Я киваю ему и, пока он самозабвенно с разбегу прыгает в лужу, звоню мужу.

— Ну как вы там? — спрашивает муж. Он скучает, пока мы гостим у бабушки.

— Мы отлично. Шастаем по лужам в новых желтых сапогах. Планирую завтра купить сыну лего и самолет. Он хочет, как у соседа.

— Хорошо, что у соседа нет «Бентли» и сапфирового колье, — шутит муж, — а то есть риск, что сын тоже захотел бы…

Я смеюсь. Я очень люблю мужа за легкость и чувство юмора.

Тут Дася с разбега, не рассчитав сил, спотыкается и падает в лужу.

Я подбегаю и, убедившись, что он не ударился, а только испугался, начинаю звонко причитать:

— Ну Да-а-ася, ну сколько мо-о-ожно говорить: не надо купаться в луже, в луже купаются поросята, а мальчики — дома, в ванной, а ты опять все перепутал! Хрю-хрю!

Сын смеется вместе со мной, я подхватываю его из лужи и бегом бегу домой.

Мама открывает дверь, видит грязного и мокрого сына у меня на руках, который весело ей говорит:

— Хрю-хрю!

Мама закатывает глаза:

— Я так и знала! Быстрее в ванну!

Я раздеваю хохочущего сына прямо в прихожей. Он прямо заливается. У детского смеха часто нет причины. Просто смешинка счастья в рот попала.