Демоны прошлой жизни - Екатерина Островская

— Так вы любите Алика?

Сорокина пожала плечами.

— Не знаю. Наверное, нет. Но с ним мне хорошо. Он — веселый.

Она произнесла последнюю фразу и снова собралась плакать.

— Стоп! — приказал Кудеяров. — К убитой Карине ваш любовник как относился?

После этого вопроса Алена разрыдалась. Павел покрутил головой: никого поблизости не было.

— Смею предположить, что Алик только изображал, что влюблен в вас, но потом выяснилось, что он хотел не столько вас, сколько вашу подругу Карину. Вы это знали и терпели, чтобы его не потерять…

— Да он мне почти сразу сказал, что хочет ее. Даже спросил как-то при мне, сколько она готова получить с него за одну ночь. Карина тогда посмеялась и ответила, что таких денег нет ни у него, ни у его поганого папаши. Он хотел ее ударить, но это было в доме Уманского, и Алик не рискнул, зная, что Леня с ним после этого сделает.

— Когда Алик задал этот вопрос, где сам Уманский находился?

— Мы разговаривали в бильярдной на первом этаже, а Леня в цокольном был, тот есть в подвале почти. Там у него баня оборудована и бассейн небольшой. Тренажеры стоят. Он тогда пошел сауну включать для нас с Аликом…

— Какой гостеприимный Леонид Владими-рович…

— Так он ради Карины старался. Стал бы он нас впускать в свой дом, если бы она не попросила!

— И Алик оставил вашу подругу в покое?

— Какое там! Звонил потом ей, извинился за такое предложение. Но потом опять начал, что деньги для него не проблема, и все такое прочее. Она, конечно, смеялась. Вроде того, что в игру все превращала, боялась, что Леня про это узнает и изобьет Алика, и тогда Ашимов что-нибудь сделает с Уманским. А после ее смеха Алик вообще с ума сходил. Меня стал коровой называть. Говорил: «Посмотри на себя в зеркало. В твоей одежде три Карины поместиться могут». Ударил меня как-то. Я домой с синяком пришла. Аркадий спрашивает: «Откуда бланш?» Отвечаю, мол, выходила из магазина, торопилась и на дверь напоролась, которую открывали мне навстречу. Поверил, наверное…

— Когда вы с Аликом виделись в последний раз?

Алена задумалась.

— Ой, когда ж? На той неделе — в среду, наверное.

— И он сказал, что не хочет вас больше видеть?

Алена кивнула.

— Сказал, что если позвоню или встречусь, даже ненароком, то он лично меня уроет. А сам довольный такой. Я спрашиваю: «Неужели Каринку уломал?» Он засмеялся и сказал, что никуда она теперь не денется и даже денег тратить не придется. Сама теперь за ним бегать будет…

— Больше ни о чем не говорили?

— Нет. Алик сказал только, чтобы я убиралась подобру-поздорову. Вот я и ушла.

— Где он сейчас?

— Не знаю, но вчера был в городе.

Полгода Павел стажировался в отделе у дяди, который оказался совсем иным человеком, не тем, что знали все его родственники. Он даже разговаривал иначе, нежели в кругу семьи. Подчиненные страдали от его придирок, а больше всех доставалось родному племяннику. Один из новых сослуживцев в порыве откровения сказал как-то Пашке, что будь у него такой дядя, он бы повесился.

Потом обнял Павла за плечо и успокоил:

— Не переживай, ты отличный парень, только с дядей тебе не повезло.

Полковник заставлял племянника каждый день после службы ходить в зал заниматься два часа рукопашным боем и самбо. В день суточного дежурства в зал можно было не ходить, но тогда необходимо было приезжать туда в выходной день на три часа. По субботам — обязательное посещение стрельбища ГУВД. Причем стрелять надо было научиться одинаково и с левой, и с правой руки. Если поначалу Павел легко сдавал норматив с рабочей правой, то, держа пистолет левой, едва набирал пятнадцать очков с трех выстрелов. Потом, правда, разницы, с какой руки стрелять, не было. Кое-какие успехи появились и в боевом самбо.

Однажды Кудеяров заскочил поужинать в кафе. Тело ломило после тренировки, а потому он просто решил отдохнуть.

Зал был полупустым. За соседним столиком сидели двое парней-качков, они лениво переговаривались, подливая себя коньяк из графинчика и непрерывно раскуривая сигареты. Оба матерились, не понижая голоса. Из подсобки вышла официантка в короткой юбочке, с подносом в руках. Она казалась совсем юной, лет семнадцати-восемнадцати на вид. Павел невольно остановил на ней взгляд, потому что официантка чем-то напомнила ему Карину из Ветрогорска. Девушка шла вдоль столиков, убирая со столов грязную посуду и пепельницы с окурками.

— К нам быстро иди! — крикнул один из парней. — Что ты там телишься?

Девушка подошла, парень мотнул головой, показывая на пепельницу на своем столе. Официантка заменила ее на новую.

— Принеси-ка нам еще графинчик и подсаживайся.

— Я на работе, — тихо ответила девушка.

— Ну и че? — удивился качок. — А нам что, вдвоем сегодня страдать?

С этими словами он протянул руку, запуская ее под юбку официантке.

Девушка опрокинула на него свой поднос с пепельницами и грязными тарелками и тут же после мощного толчка отлетела к Павлу. Упала бы, но Кудеяров успел удержать ее. Вскочил сам, успел увернуться от удара, выкинул вперед руку и почувствовал, как хрустнула под его кулаком чужая челюсть. Второй качок схватил его двумя руками и нарвался на бросок через бедро, упал на спину, а Павел уже заламывал ему назад руку, переворачивая спиной кверху.

Он достал из кармана удостоверение и, развернув, показал немногим посетителям и выскочившим на звон посуды другим официанткам в точно таких же коротеньких юбочках.

— Всем оставаться на местах! Полиция!

Потом посмотрел на остолбеневшего бармена.

— Ну чего стоишь? Тревожная кнопка есть? Жми давай!

Группа захвата прибыла через семь минут. Парней увезли, однако администратор заведения отказался писать заявление. И приказал не делать этого девушке.

Но та, посмотрев на Кудеярова, сказала, что напишет, потому что в любом случае хочет уволиться.

Павел дождался девушку и предложил подвезти ее до дому. Жила она в университетском общежитии и училась на третьем курсе. Он поднялся, посмотрел ее комнату, послушал, как веселятся за стеной студенты из Якутии. И, прощаясь, намекнул девушке, что жилплощадь надо менять, а по поводу работы он позаботится.

Вернувшись домой, сказал отцу, что есть хорошая студентка, одинокая сирота, учится и работает. Вернее, работала, а теперь осталась без средств к существованию.

— Говори прямо, — не выдержал отец. — Я должен взять ее в свою фирму?

— Ну да, — кивнул Павел.

— Вакансий нет, но если ты настаиваешь… А ты настаиваешь, как я погляжу. Пусть подходит завтра с утра. Придумаем что-нибудь.