Три с половиной ступеньки - BANIFED

– Ну, давай, Николай! – протянул он для прощания руку. – Отдыхай, теперь у тебя другая жизнь начинается. Провожать не надо, дорогу найду, – сжимая уже руку отца, сказал он и повернулся к двери.

– Спасибо за доставку, – только и успел произнести Николай, когда неугомонный водитель уже закрывал за собой дверь, и услышал в ответ:

– Будь!

Мать засуетилась, пригласила к столу, а отец сразу обозначил повод и потребовал бутылку на стол. Николай снял шинель и попросил брата, чтоб тот дал какие-нибудь тапочки. Ему скорее хотелось освободиться от сапог, которые были надеты не по уставу, но в которых любой солдат чувствует себя уютнее, чем в парадно-выходных ботинках. Тапочек не оказалось, были предложены носки домашней вязки. В доме было хорошо протоплено. Николаю налили большую миску борща. Выпили по пятьдесят грамм самогона. Отец налил по второй, но Николай отказался – ему самогон, что называется, «не шел». Он очень не любил этот запах, поэтому предпочитал магазинную водку.

Покушав, Николай достал подарки, матери он привез шерстяной платок, а отцу – кубинский ром «Havana Club». Юра получил большой пакет со сладостями. Всем все понравилось. Рады были и подарку от Александра, в котором были и мясные изделия, и консервы, которые в глубинке никто и не видел. Родители расспрашивали, как Саша с Раисой устроились, как живут, Николай рассказал все, что знал, и даже то, чего не знал. Говорил, что живут хорошо, есть отдельная комната в общежитии, он работает, а она пока нет, но вскоре получит работу, и все у них будет еще лучше. Родители же сказали, что скоро, по-видимому, будет свадьба у Сергея, что он почти дома не бывает, а все время пропадает у невесты. Она родом из села Круглое, зовут Люба. Тоже из большой семьи, но она у них единственная дочь среди сыновей. Мать хвалила будущюю невестку, говорила, что очень хорошая девушка, что она ей понравилась, когда Сергей ее привозил, только плохо, что на несколько лет старше его. Отец, слушая мать, вспылил и напомнил ей, что она тоже старше его на два года, так это сильно мешает, аргументировал он. Уже опять из-за ничего назревал скандал, и, чтобы этого не случилось, Николай перевел разговор в другое русло.

– Вы лучше расскажите, как село живет, все ли живы-здоровы, как наши Пановы поживают, где мои двоюродные братья теперь?

– Да народу много померло, из соседей Мишка Чулок, дядь Ваня Гынчиков, так я тебе вроде писал, – начал отец, – с Гудовки, с Гусиновки, ты, наверное, и не помнишь тех людей. Совсем недавно умерла Валя Семенкова. Вот где беда, пятеро детей остались сиротами. Люди мрут как мухи. Ну а Пановы… Андрей так и работает на ферме, сестра моя Дуся работает в колхозе, но часто болеет. А где ребята, я толком и не знаю. Володька только вернулся, а Юрка вроде служит. Сергей в Воронеже, женился там и живет у тещи, а младший в школу ходит, вот, Юрок тебе больше скажет. Вся молодежь из села уезжает, работать скоро совсем будет некому. Из трактористов я с Митрохой остался, да Хвешкин с нашим Андреем.

– С каким нашим Андреем? – переспросил Николай.

– Так крестный Юрка нашего! Аль не помнишь? – удивился отец.

– Ну как же, помню, на Т-40 работал, просто не понял, о ком ты говоришь. Дядя Андрей очень хороший, спокойный человек. А другой дядя Андрей, мой коллега по полевому стану, где он теперь?

– Ходя и пьет, здоровья совсем нет, а туда же… – встряла мать в разговор.

– Тебе только пьет, – передразнивая мать и делая ударение на «пьет», опять вспылил отец и тут же более спокойным голосом добавил: – Все так же работает слесарем, вот прям неделю назад спрашивал про тебя, мол, когда вернется.

– Надо бы повидаться с ним, хороший человек, он многому меня научил тогда. А где Витька, сын его, служит еще?

– Уже дома, месяц назад вернулся, – сказал Юра. – Даже, по-моему, устроился на работу в Нововоронеже.

– Вот я и говорю, вся молодежь уезжает из деревни, никто не хочет пыль глотать, теперь дураков, как мы, мало осталось, – в сердцах сказал отец. – Да и правильно, что в городе? Пришел с работы, помылся в душе – и делай что хошь: ни тебе огородов, ни тебе скотины, живи в удовольствие! А тут только пашешь и пашешь, и просвета не видишь. И ты езжай отсюда подальше!

– Я и так уезжаю. Послезавтра, во вторник. Уже и билет есть, – проговорил тихим голосом Николай.

Мать всплеснула руками и с удивлением в голосе спросила:

– Это ты чего удумал? Не успел приехать и собирается уезжать! Да и куда ехать? Ты посмотри, как люди теперь живут! Трактористы теперь получают по четыреста рублей, вон Пашка Чурюканов в каком почете, и дом – полная чаша. Что в том городе? Теперь и здесь, как в городе, дом есть, живите, а то двое уже убежали и ты туда же!

– Я не туда же, я подал документы в институт, буду учиться на инженера, – с интонацией определенности и давно принятого решения сказал Николай.

– Да эти инженеры по сто пятьдесят рублей получают, – закипая и повышая голос, продолжила мать: – Послушай мать, она тебе плохого не пожелает. Теперь никто не работает, как раньше, сейчас шесть часов – и все уже дома. И на какие средства ты будешь учиться? Мы тебе не поможем, нам надо еще Юрку поднять, да и Дима через год вернется с армии, тоже голый. Где мы на вас денег напасемся? Не будь дурнем, иди работай в колхоз – и нам с отцом поможешь, и тебе будет хорошо!

– Ма, не надо на меня давить, это дело решенное. Спасибо тебе за науку, только помощи мне вашей не надо, я и не ждал другого, я ее от вас и не попрошу, сам как-нибудь смогу на ноги встать. По-крайней мере здесь я не останусь, об этом и речи не может быть, а учиться буду, невзирая ни на что. Меня к этому жизнь подтолкнула, и я решил твердо, – тоже эмоционально выпалил Николай.

– Учиться – дело хорошее, – спокойным голосом сказал отец. – Это Сашка тебя переманил?

– Да нет, бать! Я сам все решил, а он меня поддерживает и на первых порах обещал помочь. Я не знаю, как все сложится, потому что занятия уже идут две недели. Сумею ли наверстать, догнать однокурсников… Но знаю: сегодня это моя основная цель, я к ней иду, и больше здесь не о чем говорить.

– Так ты, как Сашка, в тот же институт? – спросил отец.

– Да, только другая специальность будет.

– А жить где будешь?

– В общежитии, в пяти минутах от института. Тут все нормально, буду получать тридцать пять рублей стипендии, на питание хватит, – говорил Николай, потом, сделав паузу, продолжил: – Не беспокойтесь, я немного с армии имею денег, чтоб одеться, на первые три-четыре месяца хватит, а там, может, какую работу подыщу. В конце концов, с голода не умру, я уже не ребенок и сумею найти решение сам.

– Ох, создаете себе трудности, – вставила мать, – а о нас совсем и не думаете. Для кого мы такой дом строили? Думали, подрастете, помогать нам будете, а вы все из дома бежите. Ну, твое дело, живи своим умом, раз наш тебе не подходит.

– Ученье – свет, а неученых – тьма! – высказался Юра, который до сих пор молча слушал разговор брата с родителями, и с улыбкой добавил: – будешь мне конфеты такие вкусные привозить!