Час ночи - Галина Полынская

– Да!

– Феликс, мы уйдем сейчас, ладно? – сказал парень, заглядывая в приоткрытую дверь. – Хотим до конца рабочего дня ЗОЖ-салона попасть домой к Карине. Ее Вероника задержит, конечно, на работе, но все жене допоздна она будет там сидеть.

– Без Сабуркина поедете?

– Алю заберем с собой, потом вернем на место.

– Давайте, – кивнул Феликс. – Мы тогда с Потапычем досидим до шести, а вы по домам потом сразу езжайте, утром расскажете, как все прошло. И поаккуратнее там с заходом в квартиру.

– Всё будет в лучшем виде!

Приехав домой, Феликс поднялся на свой этаж и бросил взгляд на соседнюю квартиру, не так давно ставшую его собственностью. Пора было привести ее в порядок, выбросить старую мебель, сделать ремонт, но Феликс всякий раз откладывал это шумное и хлопотное дело.

Открыв свою дверь, мужчина уже привычно прислушался – дома его маленькие квартиранты или отсутствуют? Квартиранты отсутствовали.

Пройдя на кухню, он положил на стол большой пакет, полный кокосовых орехов, телефон, ключи от машины, золотой перстень с буквой «V». И отправился в душ.

Сквозь шум воды Феликс услышал, как явились крыс с вороном, как прошлись по коридору, притормозили у ванной и отправились дальше.

Когда Феликс пришел на кухню, на ходу завязывая пояс черного шелкового халата, они оба сидели на столе и рассматривали золотой перстень.

– Такой же как у тебя! – каркнул Паблито вместо приветствия. – Только буква другая! Откуда кольцо?

– Это допрос? – Взяв со стола пакет с орехами, Феликс понес его в холодильник.

– Да!

– В таком случае я имею право хранить молчание.

Захлопнув дверцу, он прихватил со стола перстень, телефон и ушел.

Крыс с вороном догнали его в гостиной. Из потайного ящика секретера Феликс достал потемневшую от времени резную шкатулку и держал ее в руках, глядя внутрь. На серой подложке в электрическом свете сверкало пять одинаковых перстней с винно-красными камнями и монограммами в виде букв: «J», «E», «K», «L»,«S». Только что к ним присоединился и перстень с буквой «V».

Паблито взлетел на секретер, сунул клюв в шкатулку и каркнул:

– Ого! И чьи они все?

– Пара так и остались ничьими, остальные имели хозяев.– Феликс закрыл шкатулку, убрал обратно в ящик и задвинул фальшивую панель, скрывающую тайник.

– Кстати, всегда хотел спросить, откуда взялись эти перстни? – Сидя на ковре, Дон Вито вытянулся в столбик, глядя на мужчину снизу вверх. – Когда человека обращают в вампиры, для него индивидуально изготавливают такое кольцо, или они заранее приготовлены?

– Заранее. И за каждым закреплено имя. А откуда они изначально взялись, сколько их всего гуляет по миру, я не знаю. У наделенных властью обращать всегда при себе имеется некоторое количество таких колец, а если кто-то из вампиров погибает, то его перстень не должен пропасть. Он переходит кому-то другому.

– Что же получается, из твоих знакомых кто-то погиб? – ахнул Дон Вито.

– Получается так.

– И все остальные перстни тоже принадлежали погибшим?

– Не все, этот третий, остальные так и не обрели своих хозяев.

– Хочешь сказать, ты наделен властью обращать других в вампиры? – Паблито повернул голову на бок и уставился на мужчину круглым глазом.

– И наделен, и обращал. Взять хотя бы того же Виктора, чей перстень я привез.

Вытянув переднюю лапку, Дон Вито коснулся края черного шелкового халата и тихо произнес:

– Расскажи о нем. Хотя бы в двух словах.

Так и стоя у секретера и глядя на его позолоту с инкрустацией, Феликс рассказал о своей поездке в Болгарию.

Когда он закончил, крыс всплеснул лапками:

– Ах, надо же…

Но его перебил Паблито. Склонив голову на другую сторону, он уставился на Феликса вторым круглым глазом и проскрипел:

– Он тебя что, с собою прихватить хотел? Виктор этот.

– Кстати, да, – закивал острым носом крыс. – Я почему-то сразу именно так и подумал, что он хотел уйти вместе с тобой. Иначе зачем ему было вцепляться в тебя, прежде чем сдернуть занавеску с окна.

– Он на ногах еле стоял, – нехотя ответил Феликс.

– Что, прям падал? За стенку пусть бы держался!

– Погоди! – отмахнулся от птицы крыс. – Феликс, дорогой, ты приехал ведь в это село уже после рассвета, верно? И Виктор не удивился, что ты пришел к нему, когда на улице светло?

– Говорю же, он был в таком состоянии…

– Но хоть что-то же он соображал?! – снова вмешался Паблито. – Как можно не обратить внимания…

– Да погоди ты! Дорогой, не знаю, как тебе, но мне вся эта история кажется крайне подозрительной. Не очень-то верится, что он пытался связаться с Дамианом, но тот не отозвался. Похоже, они сообща все распланировали.

– И в чем смысл? – Феликс опустил взгляд на крыса. – Если всем наверняка уже доподлинно известно, что я каким-то образом победил солнечную угрозу. И обществу лишь остается выяснить – каким именно.

– Возможно, хотели убедиться! И ради этого Дамиан не пожалел Виктора, а Виктор – сам себя!

– Может, и так, – пожал Феликс плечами и отошел, наконец, от секретера. – Какая теперь разница.

– Большая! – взволнованно воскликнул Дон Вито. – Это говорит о том, что нельзя терять бдительности! Ты сам прекрасно знаешь, на что способны твои кровавые компаньоны!

– Кровавые компаньоны, – усмехнулся Феликс, – неплохо звучит. Все, теперь я хочу отдохнуть и, по возможности, в одиночестве. Выберите себе любое место для ночлега, кроме спальни.

И, выключив свет, Феликс вышел из гостиной.

Оставшись в темноте, разбавленной лишь мутными пятнами городской иллюминации, крыс поплелся к дивану, а ворон перелетел с секретера на стол рядом с креслом Феликса.

Посидев немного в тишине, Дон Вито едва слышно пискнул:

– Даане будем рассказывать?

– Обязательно! – так же тихо проскрипел Паблито. – Хорошо бы еще и Петру с Павлом донести, но мы не знаем, как с ними связаться!

– Достаточно Даане рассказать. Она сама с ними свяжется.

Утром Феликс приехал в агентство за полчаса до открытия, но, как ни странно, весь коллектив, включая Сабуркина, был уже в сборе. Бледный, помятый, с мешками под глазами, Валентин был гладко выбрит, излишне парадно одет и на всю секретарскую разил одеколоном. Поздоровавшись с сотрудниками, Феликс лишь глянул на него, но ничего не сказал. С порога директор обратил внимание на удрученные лица Германа, Арины, Алевтины и обратился к ним: