Крещение Руси. От язычества к христианству - Владимир Петрухин

Рассуждения о чистых и нечистых народах (поганых) народах свойственны средневековым авторам. Иноверцы кажутся нечистыми, и русский летописец упрекает в «нечистоте» как раз мусульман.

Конечно, для жителя Багдада, унаследовавшего древнюю традицию использования бань с паровым отоплением, это казалось дикостью. Но современные этнографы отмечают, что этот обычай — умываться «снизу» — из таза — не свойствен народам Восточной Европы, в том числе славянам — они использовали рукомойник, но присущ народам Европы Северной. Мы уже говорили о том, что русью (русами) называли себя на Востоке норманны-викинги, «гребцы», плававшие там по рекам. На своих ладьях русы приплыли и в Болгар, чтобы торговать.

Чтобы заручиться помощью в торговле, русы стали приносить жертвы — поначалу мелкие приношения: хлеб, мясо, лук, молоко и некий алкогольный напиток, который араб называл набизом, но мы можем догадаться, что это было любимое скандинавами пиво. Все это, пишет Ибн Фадлан, купец подносит к длинному воткнутому в землю бревну, увенчанному подобием человеческого лица; вокруг длинного бревна воткнуты более мелкие изображения — и таких групп несколько на капище. Эти идолы русы именуют своими господами, окружающие их болванчики — их детьми и женами. Перед главным кумиром купец отчитывается в том, зачем он прибыл и сколько товара — рабынь и мехов — привез с собой, и просит послать ему богатого купца с динарами, который был бы сговорчивым при торговле.

Если наступает затруднение в торговле, русы второй и третий раз делают подношения идолам, если не помогает и это — отправляются на поклон к их «женам и детям», чтобы те повлияли на богов. Так они и переходят от одного божка к другому, униженно кланяясь и прося их о содействии. Когда же выгодная сделка удается, рус считает необходимым отблагодарить «господина». Он закалывает овец и коров, часть мяса раздает участникам жертвоприношения, остальное кладет между «господином» и его «детьми», головы же принесенных в жертву животных вешает на специальные столбы, высящиеся позади капища.

И вот ночью, рассказывает араб, приходят собаки и съедают все это. Жертвователь же наутро бывает доволен — ведь «господин» принял его жертву, съев мясо.

Это открытое капище с семьями идолов не похоже на тот храм, что стоял в Упсале — древней столице шведов, хотя мы знаем из песен Эдды, что у скандинавских богов были жены и дети. Но может быть, святилище, описанное Ибн Фадланом, и не принадлежало самим русам — ведь они прибыли в чужую страну, подвластную чужим богам, от которых и зависела удача. Скандинавы стремились заручиться поддержкой чужих богов настолько, насколько это позволяла этика викингов. В исландской «Книге о взятии земли» рассказывается о том, что первые поселенцы снимали со штевней своих ладей устрашающие головы драконов, чтобы не испугать духов-хранителей новой земли. Дружинники первых русских князей — Олега и Игоря, заключая мирные договоры с греками, клялись по своим обычаям — на оружии и кольцах — но именами славянских богов Перуна и Волоса: ведь они пришли из славянских земель.

Ибн Фадлан не назвал нам имен тех идолов, которых молили об удаче в торговле русы. Он описал их мирные жертвы — не те, что приносились во время военных походов, когда пленники посвящались Одину, и викинги не оставляли вокруг себя ничего живого — ни человека, ни скота. Ибн Фадлан, привычный к скромному и быстрому ритуалу погребения, принятому у мусульман, с изумлением описывал те многодневные действа, которые исполняли русы, прежде чем разжечь погребальный костер. Ибн Фадлану довелось побывать на похоронах русского вождя, и он видел, как сначала все его имущество делится на трети, и одна из них идет его семье, другая — на шитье дорогих погребальных одеяний, третья же — на приготовление алкогольного напитка, набиза, как он его назвал. Этот набиз русы пьют, не переставая, десять дней до похорон, так что иные из них сами умирают от перепоя прямо с кубком в руке. Пьянство на поминках долго оставалось, несмотря на обличения церковников, обычаем на Руси.

После смерти вождя, рассказывает ученый араб, его семья обращается к его девушкам и отрокам с роковым вопросом: кто из них хочет умереть вместе с господином? И когда находится тот, который скажет «да», ему нельзя уже передумать: за будущей жертвой неотступно следуют специально приставленные стражи, и ей остается только наряжаться, пить и ублажать себя вместе со всеми, кто принимает участие в погребальном пире.

Чаще всего за своим господином следуют девушки, и это не случайно. Красивые девушки, на которых заглядывались арабские купцы, сопровождали дружины русов: они не только прислуживали своим господам во время их трапез, были их наложницами, но прежде всего — товаром, который ценился во много раз дороже, чем ворохи мехов, которые привозили русы на восточные рынки. Участь рабыни на Востоке, конечно, не была страшнее смерти, но ведь русские девушки были язычницами и верили, что окажутся после смерти в «раю» вместе со своим господином — недаром избранная жертва пила и веселилась, радуясь будущему.

Но вот наступил день похорон, и корабль умершего вытащили на берег, поместив на специальный деревянный помост. Покойник же находился тем временем в вырытой в земле могиле, с ним были набиз, какие-то плоды и лютня — думали, что он должен веселиться вместе со своими сородичами.

Затем на корабле был устроен шалаш, убранный кумачовыми тканями, туда же принесена скамья, покрытая стегаными матрацами и подушками из византийской парчи. Всем этим убранством и шитьем одеяний руководила старуха-богатырка, мрачная и здоровенная: она должна была убить девушку, согласную отправиться за хозяином на тот свет — недаром ее именовали «ангел смерти» (умершего должна была сопровождать на тот свет дворовая девушка — джария, или отрок-гулям). Конечно, «ангел смерти» — это арабская интерпретация прозвания старухи, но мы узнаем, на кого из персонажей скандинавской мифологии она походит более всего: это великанша Хель, воплощение смерти.

Настал черед доставать умершего из временной могилы, и араб увидел, как почернел труп от холода той страны. Покойного обрядили в парчовые одежды с золотыми застежками, соболью шапку и поместили в шалаш, подперев парчовыми подушками. Ему опять принесли набиз, и фрукты, и ароматические растения, а с ними — хлеб, мясо и лук: умерший продолжал пировать, как и живые.

Настал черед жертвоприношений, и первой принесли собаку, рассекли ее пополам и бросили в корабль. Потом принесли оружие умершего и положили рядом с ним. Затем привели двух лошадей и принялись гонять их вокруг ладьи: конские состязания устраивались и во время календарных действ, но конь и собака — обычные проводники на тот свет у многих народов. Поэтому и коней убили у погребальной ладьи, а мясо их бросили внутрь корабля. Затем настала очередь двух коров, а также курицы и петуха.

Тогда к погребальному кораблю собираются все родственники умершего. Поставив вокруг свои шалаши, они играют на сазах — лютнях. Девушка же, что согласилась быть убитой, в роскошном уборе ходит из шалаша в шалаш и там занимается любовью с родственниками покойного. При этом каждый из родичей просит ее передать своему господину, что он совершил это из любви к нему.

Затем вновь убивают собаку и отрубают голову петуху, бросая ее по одну сторону корабля, а тушку — по другую. Приносимые у корабля руса жертвы должны были достичь того света и там ожить (недаром петухов, как мы знаем, приносили в жертву на водных магистралях — реках).