От Иерусалима до Рима. По следам святого Павла - Генри Воллам Мортон

«Постоянное свершение добрых дел — вот цель, которую ставит перед собой Дух, преисполнивший их внутренний дворец», — пишет автор «Мистицизма».

Мы видим святого Павла, который был внезапно обезоружен и связан Единственно Прекрасным и не скрылся для того, чтобы наслаждаться видением Реальности, но принялся в одиночку воздвигать Вселенскую Церковь. Мы спрашиваем, как получилось, что этот безвестный, прозябающий в нищете гражданин Римской империи смог без денег, без покровительства власть имущих основать такую грандиозную организацию, и слышим в ответ его слова: «Не я, но Христос во мне».

Мы видим Жанну д’Арк, простую крестьянскую девушку, которая покинула загон для овец, чтобы возглавить французскую армию. Мы спрашиваем, как могут случаться столь невероятные события, и получаем ее ответ: «Так мне велели Голоса». Толчок, могучий и непреодолимый импульс пришел из сверхчувственного мира, новые силы преисполнили ее, и она сама не знала, как это стало возможным и почему. Она обрела единение с Бесконечной Жизнью и стала Ее проявлением, средством проявления Ее силы, «тем же, что для человека его собственная рука».

Мы видим Франциска, «трубадура Господня», отмеченного Его ранами и озаренного Его радостью, а значит, познавшего две стороны той монеты за труды, которая есть залог Жизни Вечной — или Игнатия Лойолу, воинствующего и романтического рыцаря Богородицы, который открыл новую страницу духовной истории Европы. Откуда к ним — рожденным и воспитанным для обычных земных дел в обстановке, далекой от духовных поисков, — приходит неисчерпаемая энергия, способность добиваться триумфального успеха в самых безнадежных ситуациях?.. Мы видим среди этих прирожденных романтиков святую Терезу, которая достигла состояния Единения после длительной и тяжелой борьбы между низшей и высшей сторонами своей натуры. На шестом десятке лет, когда ее здоровье было ослаблено длительными болезнями и изнурительным умерщвлением плоти на Пути Очищения, повинуясь внутреннему Голосу, она сознательно меняет ход своей жизни, покидает монастырь и начинает новую жизнь, путешествуя по Испании и проводя реформы в великом религиозном ордене вопреки желанию консервативного духовенства. Однако наиболее изумительный пример дает нам Екатерина Сиенская, неграмотная представительница простого народа, которая после трех лет уединения достигает мистического бракосочетания и, покинув «чертоги самопознания», начинает влиять на политическую жизнь Италии. Как могло случиться, что эти, на первый взгляд посредственные люди, которые подвергались влиянию недоброжелательного окружения, не отличались крепким здоровьем и были бедны, достигли столь выдающихся успехов? Объяснение может быть только в том, что все они были великими мистиками и вели в высшей степени боголюбивую жизнь. В каждом из них давал о себе знать героический характер, неисчерпаемые жизненные силы, великий энтузиазм и несокрушимая воля, которые были воздвигнуты на духовные уровни и преображены высшими проявлениями сознания.

Именно это и произошло со святым Павлом. Он оказался в экстремальной ситуации. И в то время как его физическое тело было истерзано и разбито условиями, для которых оно, физическое тело, попросту не приспособлено, дух воспрял и обновился. Вот что творилось с Павлом, когда его «повели за руку и привели в Дамаск».

4

Я подъезжал к Дамаску, оставив позади мили и мили абрикосовых садов. Был ранний вечер, когда измученные дневной жарой горожане наконец-то получают долгожданную передышку. Они приходят посидеть на берегу реки Барада. Вот оно, счастье жителя Дамаска — местечко в тени на свайной эстакаде, отличный кальян, чашечка сладкого кофе, блюдо лукума и тихий шелест волн.

Мне очень хотелось бы понять и полюбить этот город. По-моему, Дамаск до сих пор живет за счет своей репутации столетней давности. Среди европейцев и поныне бытует образ старого арабского города — без патефонов, трамваев и автомобилей, города, куда наши прадедушки долго и мучительно добирались верхом на лошадях и при этом гадали, согласится ли эксцентричная леди Стэнхоуп[15]дать им интервью.

Город серьезно пострадал от драматического столкновения с западной цивилизацией, представшей в виде французских трамваев, телеграфных и телефонных проводов, патефонов, автомобилей «рено» и зданий современной архитектуры. В самом центре Дамаска проложены широкие проспекты, по которым разъезжают грохочущие трамваи, и заезжие бедуины мечтательно покачиваются в пыльных вагонах. А совсем рядом, на соседней улочке, сохранились старинные базарчики — темные лабиринты из греческих и армянских лавок, чьи хозяева, как и двести лет назад, день-деньской просиживают на крылечке в ожидании случайного покупателя. Они хватают за руки зазевавшегося иностранца и тащат его в свои лавочки, битком набитые латунными безделушками и инкрустированной мебелью — всей той рухлядью, которая теряет весь блеск и великолепие еще до того, как доедет до Челтнема.

Здесь можно видеть целые улицы, увешанные гирляндами из разноцветных шлепанцев с загнутыми носами. Голубые, красные, золотые — в глазах рябит от подобного многоцветья… Тут же, на мостовой, сидит сапожник, который быстро и споро мастерит новые экземпляры для своей экзотической коллекции. Рядом располагаются прилавки, заваленные засахаренными фруктами — Дамаск всегда славился этими лакомствами. Неподалеку торгуют ювелирными товарами: правильно, какой же Восток без золотого базара! Смуглые услужливые продавцы нависают над сейфами и стеклянными ящиками, полными золотых серег, браслетов, часов и старинного серебра. Однако дамасское золото ценится не слишком высоко. У арабов даже есть такая поговорка: ювелирное искусство зародилось в Египте, достигло зрелости в Алеппо, а умирать пришло в Дамаск.

На мой взгляд, главным украшением Дамаска являются каны — средневековые караван-сараи. Однако, увы, в наше время облик пустыни меняется: традиционные верблюды уступили место грузовикам, и сказочные караван-сараи превратились в примитивные складские здания. Лишь изредка удается заглянуть в приоткрытые ворота и полюбоваться старинным фонтаном, выбрасывающим струи под сенью апельсинового дерева.

Как бы то ни было, но я приехал в Дамаск, чтобы увидеть город святого Павла. Поэтому рано утром я вышел из гостиницы с намерением посетить места, которые так или иначе связаны с именем апостола.

После того как Павла привели в Дамаск, его разместили в доме Иуды, одного из членов христианской общины. Дом этот стоял на Vicus Rectus, то есть на «улице, называемой Прямой». В то же самое время другому христианину по имени Анания было видение: явился ему Иисус и велел идти в означенный дом.

«Анания пошел, и вошел в дом, и, возложив на него руки, сказал: брат Савл! Господь Иисус, явившийся тебе на пути, которым ты шел, послал меня, чтобы ты прозрел и исполнился Святого Духа. И тотчас как бы чешуя отпала от глаз его, и вдруг он прозрел; и, встав, крестился. И, приняв пищи, укрепился. И был Савл несколько дней с учениками в Дамаске. И тотчас стал проповедовать в синагогах об Иисусе, что он есть Сын Божий»[4].