Малыш Николя на переменках - Рене Госинни

– Взвод! По моей команде…

– Мсье, а что такое венок? – вдруг спросил Руфюс. – Директор сказал, что мы будем его возлагать к памятнику.

– Это такой букет, – сказал Аньян.

Он просто ненормальный, этот Аньян, ему кажется, что раз он первый ученик в классе и любимчик учительницы, то может болтать всё что попало.

– Разговорчики в строю! – крикнул Бульон. – Взвод, по моей команде, вперёд…

– Мсье! – закричал Мексан. – Эд встаёт на цыпочки, чтобы казаться выше меня! Он жульничает!

– Подлый стукач, – сказал Эд и стукнул Мексана по носу, а Мексан двинул ему ногой, и мы все их окружили, чтобы посмотреть, потому что, когда Эд с Мексаном дерутся на перемене, это здорово, они у нас в классе самые сильные.

Но тут с криком прибежал Бульон, разнял Эда и Мексана и велел обоим прийти в школу в четверг.

– Ну вот вам и букет! – проворчал Мексан.

– Настоящий венок, как сказал бы Аньян, – захохотал Клотер, и Бульон ему тоже велел прийти в школу в четверг. Конечно, Бульон же не знал, что в этот четверг Клотер уже занят.

Бульон провёл рукой по лицу, потом снова нас построил, но надо сказать, что это было нелегко, потому что мы всё время двигаемся. Потом Бульон бросил на нас долгий-долгий взгляд, и мы сразу поняли, что сейчас не подходящий момент, чтобы валять дурака. После этого он сделал шаг назад и наступил на Жоакима, который подошёл к нему сзади.

– Осторожнее! – сказал ему Жоаким.

Бульон весь покраснел и закричал:

– Откуда ты здесь взялся?!

– Ходил выпить стакан воды, пока Мексан с Эдом дрались. Я думал, что это продлится подольше, – объяснил Жоаким, и Бульон ему тоже велел прийти в школу в четверг, а потом приказал встать в строй.

– Посмотрите-ка мне в глаза! – строго сказал Бульон. – Первый, кто шевельнётся или скажет хоть слово, будет исключён из школы! Ясно? – Потом Бульон обернулся, поднял руку и крикнул: – Взвод, по моей команде! Вперёд… Марш!

И Бульон сделал несколько шагов, очень твёрдых, а потом посмотрел назад, и, когда он увидел, что мы все стоим на месте, я подумал, что он совершенно сошёл с ума, как наш сосед мсье Бледур, когда в прошлое воскресенье папа полил его через забор из шланга.

– Почему вы не послушались? – спросил Бульон.

– Ну как же, – сказал Жоффруа, – вы же сказали, чтобы мы не шевелились.

Тут с Бульоном началось что-то ужасное.

– Вы у меня узнаете, почём фунт лиха! Я вас посажу под арест на неделю! И на четыре дня в карцер! Будущие каторжники! Головорезы! – кричал он, и многие из нас заплакали, но тут прибежал директор.

– Мсье Дюбон, – сказал директор, – вас слышно даже из моего кабинета. Вы полагаете, что именно так следует разговаривать с маленькими детьми? Здесь ведь не армия.

– Армия? – закричал Бульон. – Я был старшим сержантом в пехоте, так вот, ангелами, просто ангелами были мои солдаты по сравнению с этой бандой!

И Бульон ушёл, размахивая руками, а за ним шёл директор и повторял:

– Ну же, Дюбон, дружище, ну же, успокойтесь!

Открытие памятника прошло замечательно, но директор передумал, и мы не принимали участия в шествии, а только сидели на скамейках позади солдат.

Жаль, что там не было Бульона. Кажется, он поехал отдохнуть недели на две к родственникам в Ардеш.

Мы с друзьями собрали деньги, чтобы купить подарок учительнице, потому что завтра у неё именины. Сначала мы подсчитали, сколько у нас денег. Считал Аньян, который у нас первый по арифметике. Мы были довольны, потому что Жоффруа принёс большую бумажку в 5000 старых франков, ему её дал его папа; его папа очень богатый и даёт Жоффруа всё, что тому хочется.

– У нас всего пять тысяч двести семь франков, – сказал нам Аньян. – На такую сумму мы сможем купить хороший подарок.

Проблема была в том, что мы не знали, что именно купить.

– Хорошо бы подарить ей коробку конфет или целую кучу булочек с шоколадом, – сказал мой толстый друг Альцест.

Но мы с ним были не согласны, потому что если купить что-то вкусное, то нам всем захочется попробовать и учительнице просто ничего не достанется.

– Мой папа купил моей маме шубу, и мама была ужасно довольна, – сказал Жоффруа.

Это была неплохая идея, но Жоффруа сказал, что шуба, наверное, стоила больше чем 5207 франков, потому что его мама была действительно очень-очень довольна.

– А не купить ли ей книгу? – спросил Аньян.

Тут мы все просто расхохотались; он ненормальный, этот Аньян!

– А может, ручку? – предложил Эд, но на этот раз рассердился Клотер.

Клотер у нас в классе самый отстающий, и он сказал, что ему будет неприятно, если учительница начнёт ставить ему плохие отметки ручкой, за которую он сам же и заплатил.

– Рядом с моим домом, – сказал Руфюс, – есть магазин, в котором продают разные подарки. У них есть классные вещи, и там-то уж мы точно найдём что-нибудь подходящее.

Это была действительно отличная идея, и мы решили, что пойдём в магазин все вместе после уроков.

Когда мы подошли к магазину, то сначала стали рассматривать витрину, и это было здорово. В ней стояло полно потрясающих подарков: маленькие статуэтки, стеклянные изогнутые салатницы, графины, как тот, что есть у нас дома и которым никогда не пользуются, и ещё куча вилок и ножей и даже настенные часы.

Самыми красивыми были статуэтки. Там был один дяденька в трусах, который пытался остановить сердитых лошадей; ещё один был с какой-то тётей и стрелял из лука, но у лука не было тетивы, но всё было так здорово сделано, что можно было подумать, что она там была. Эта статуэтка отлично подходила к другой – льву со стрелой в спине, и этот лев волочил заднюю лапу. Ещё было два чёрных тигра, которые шли огромными шагами, и бойскауты, и маленькие собачки, и слоны. А ещё в магазине был мсье, который смотрел на нас немножко насторожённо.